По своим следам

— Ну что ты хуйню несешь, Андрей? — Серега закурил — тебя же только оставь одного, как ты встрянешь, и в газетах напишут про смерть Пьера де Кубертена.

— Ты злишься, Сергей. Кубертен умер.

— Это ты его?

— Он давно умер. Ты, наверное, имел ввиду Переса де Куэльяра, но по злобе перепутал.

— Какая разница, Андрей! Ему рано умирать. А ты, блять, без моего мудрого руководства точно меньше чем его, уже никого бить то и не будешь. А у него наверняка сердце слабенькое. Жалко.

— Да чего ты Серега так всполошился то? — закурил и Леня. Встал и открыл окно проветриваться. — При самом поганом раскладе, у нас остается мощнейший бизнес по торговле матрешками. Я тебе, Пит, с Ольгой, дам лучший лоток на Арбате. А тебе с Наташкой, Серега, и вовсе на Красной Площади.

— Вот Ольга то обрадуется, вот как пить-дать.

— Ну а так, я не пойму, мужики, чего нам бояться? Серега, Андрюха. Ну хули нам могут сделать? Мы что денег не заработаем? Да и я, весной, из дедовой вертикалки двенадцатого калибра сделал обрез. Пострелял. Площадь выстрела один метр, сносит дробью мешок с песком. С пяти метров.

— А патроны? — мне и вправду стало интересно.

— Да сколько хочешь! Так что, пусть только сунуться. А стреляем мы, ваше благородие, без промаха!

— Андрей, постарайся больше никуда не влезть. Ладно?

— Кончай, Серега, из меня монстра делать. Просто так совпало. И вообще, вечером нас с тобой ждут Адмирал с Косичкой.

— Я тоже приду — сказал Леня.

— Вот и подумаем.

— Пиво или водка?

— Я за рулем.

— Кто ты, человек, прикинувшийся моим другом Петровым? Где тело?

— Водка.

— А то смотри. Бросать пить в такой тяжелый для страны момент глупо и подло.

Вошла Наташа. Окинула нас взглядом.

— Смотреть противно, какие вы довольные и бодрые.

— Да, Наташ. Трудно быть счастливым человеком, и женщиной одновременно — посочувствовал ей Ухтомский.

Наташка повесила куртку. Уселась за стол, зашуршала бумажками, собрала их, положила перед Серегой.

— Подписывай.

— Что это? Где сопроводиловка? Где заключение референтов? Где виза Петрова?

— Как дам в глаз! — любезно сказала Наташка — обсуждали же. Ирке нужно денег передать. Чтоб наняла массажистов. Ей Толик массаж делал, а сейчас ему самому уход нужен. Чего вы ржоте, дебилы? Ирке ежедневно нужно два часа ногами махать, чтобы мышцы не атрофировались. И Толик без звука её на себе таскал.

— Можно я попробую себя в массаже? — сказал Леня — Ирке массаж готов делать бесплатно!

— Прав Адмирал. Тебе бы, Леня, отрезать — разозлилась Наташка — Ты же в субботу с девушкой ушел, как её, Лена. Чего тебе не нравится?

— Как ты, Наташа, не понимаешь! Сейчас полдевятого утра, а она не плачет у меня под дверью! Она не оборвала все телефоны, чтобы сказать, как обо мне тоскует! Она еще не готова к большому, серьезному чувству ко мне.

— Ничего, Лёнечка. Даже на Петрова нашлась управа. И ты будешь как шелковый.

— Сергей. На авторитет высшего руководства нашей фирмы напали и топчут. Ты должен пресечь! Строго, но больно!

Дальше начался рабочий день. Серега разбирался с водилами. Константиныч, ну ступица же греется, там же на пол дня возни. Леня висел на телефоне, кокетничая с Петропавловском. Я не покладая рук читал прессу.

Спустя часа полтора Серега собрался отвезти Наташу в банк. Сделал себе кофе, закурил, и обратился к Лене:

— Слушай, тебе не кажется, что Петров как то подозрительно таинственно молчит?

— Думаешь у него гарем?

— Ну-ка, ну-ка! — Наташка отвлеклась от чековой книжки

— Чего пристали, сижу, никого не трогаю…

— Армия — школа жизни, Андрей. Если боец бездельничает, он творит паганку командованию. И не по злобе, а от резвости. Это про тебя.

— Сергей. Понедельник, я не хочу работать от слова совсем.

— Вот телефоны, вот адрес. Договаривайся, и езжай на Шелепиху. Купи две скорых помощи. И если через неделю их не будет…

— Тебя отдадут мне — влез Леня. — будешь носить мой портфель, искать мне женщин на ночь. Возить меня пьяного на свидания…

На Шелепихе все оказалось предсказуемо. Гараж Московской Скорой Помощи. Укомплектован до недавнего времени РАФиками. Но поступил десяток Мерседесов и гараж объявил распродажу. Ну это в будущем так бы сказали. Понедельник не самый удачный день, но начальник гаража согласился выделить мне пять минут для разговора. Отработанным движением поставил перед ним трехлитровую банку красной икры. И сказал что понимаю, что отдавать авто по остаточной цене — варварство. Особенно если они почти новые. И намек, и посыл были восприняты правильно, и уже спустя какой то час у меня на руках был счет на три авто. Третьим я взял Москвич ИЖ-пикап. Известный в народе как «каблук». Вроде как в нагрузку.

— Владимирыч, — мы с начальником гаража обедали в гаражной столовой — если еще что нужно, только скажи. Эти машины я сегодня на ТО загоню. Только ты меня не подведи. Я ж не один в доле.

— Послезавтра парень приедет. Ухтомский фамилия. Он тебе все предаст.

— Вперед что ли?

— Ну ты же, Василичь, меня не обманешь?

— Да я и еще готов тебе продать чего. Может Мерседес возьмешь?

— Не, нам обоим по шапке дадут. Давай не наглеть.

— Но ты имей ввиду. С серьезными людьми работать лучше. А то тут покупатели набежали, хотят за рупь двадцать, и претензий выше крыши.

Рассчитываясь за обед, обнаружил у себя шесть сторублевок. Плюнул на все, и позвонил Ольге.

— Ты обещал вчера вечером позвонить!

— Я хотел попозже, чтоб не отрывать тебя от общения с отцом. Но задрых. Прости.

— Папа заполночь вернулся. А я ждала-ждала.

— У меня есть три часа и немного денег. Я тебя приглашаю погулять в ГуМе. Купим тебе платье. Чтоб у меня дома лежало, а то на тебя футболок не напасешься.

— Ой какой ты коварный! И ругаться расхотелось. Только, что в этом ГуМе купишь?

— Тогда поехали в Березку на Первомайской. Спортивный костюм тож ничего.

— И спортивный костюм тоже. В этой, как ее… двухсотой секции.

— Так её же закрыли. Борьба с привилегиями, то-се.

— В ГуМе закрыли. А на Ордынке открыли. И называется теперь по другому. Но суть та же. Так смешно, я тебе рассказываю про Москву. Поедем?

— Хе. Действительно, не подумал. Ходит же анекдот. Станция метро Ждановская переименована в Выхино! Почему? Ну дык Жданов это псевдоним. А фамилия то у него — Выхин. Еду к тебе. Если не будешь готова через полчаса — уеду.

— Наглец!

Когда я подъехал она уже ждала у калитки. Ты, Андрюш, прямо западный мужчина. Чуть провинился перед девушкой, сразу на шопинг. Кто тебя этому учил? И почему ты не хвастаешься своей машиной? Ты знаешь, где это, Ордынка? Я отшучивался, мы смеялись. И я опять совершенно забыл, что у меня к ней миллион вопросов. Да и какая в сущности разница, где она провела свое детство, и как долго жила в Техасе? Расскажет как-нибудь потом. А пока она наезжала. Петров, ты почему мне гад комплиментов не говоришь? И где цветы? Мужлан. Я вообще не понимаю, на что ты рассчитываешь?

— Ну, Ооооль, — отбивался я — ну все же предопределено Мирозданием. К примеру, закрой глаза. Закрыла?

— Закрыла.

— Что видишь?

— Ничего!

— Вот! Я тоже ничего не вижу. Чувствуешь, как много у нас общего? Да мы же созданы друг для друга!

Между Ордынкой и Пятницкой, в переулке, неприметные ворота. Мы запарковались неподалеку, и прошли в калитку. Милиционер на входе в здание попросил документы.

Ольга протянула паспорт и сказала:

— Мединская плюс один.

Мент сверился со списком, строго посмотрел на меня, и мы были допущены. Во вполне респектабельном помещении, больше всего напоминающем тот же ГуМ, нас встретила нестарая еще, красивая женщина. Поздоровавшись как старые знакомые, они с Ольгой немедленно начали трещать о нарядах и что завезли, и что нужно обязательно посмотреть. Меня деликатно усадили в кресла в углу, и мне принесли кофе! Так что магазин напоминал скорее Милан. Какой-нибудь бутик Армани Лакшери, или Зенья. Потом мы выбирали ей платье, Олик выступала моделью. Я всячески пытался проникнуть в примерочную. Ну Оль, дорогая же вещь, дай помогу снять то, вдруг порвешь? Мужчины, которые не дарят цветов, в примерочные не допускаются! То же самое со спортивным костюмом. А потом они внезапно взялись за меня. И я не успел оглянуться, как на меня примеряли костюмы, ботинки и рубашки. И даже собрался было рявкнут негламурно и для этого места нехарактерно. Но увидел вдруг бирку Brioni. И не устоял. Через еще полчаса все было кончено. И я стал обладателем костюма от Бриони. Плаща от Бруксов, и ботинок о Ллойда. Обескуражили две вещи. Я не заметил как меня в это втянули. И окончательная стоимость двух платьев из Милана, пары комплектов нижнего белья от Виктория Сикрет, мужского костюма, плаща, и ботинок. Триста семьдесят шесть рублей.