По своим следам

— Да надо бы. А то вернусь, а у меня уже внуки.

— Ну папа!

— Что папа? Ладно, — он посмотрел на часы — я на Старую Площадь, оттуда позвоню. Может пообедаем в городе.

Проверил взглядом, проникся ли я. Я ничего не понял лицом. Он встал и пошел на выход. Кивнув мне на прощание. Руки не пожал. Ну что же.

Проводив его, Ольга с мамой вернулись за стол, и мы еще с пол-часа завтракали. Мединская рассказывала про вчерашнее мероприятие. А Светлана Анатольевна как бы невзначай, меня расспрашивала. Не о биографии или заработках. А, такое ощущение, чтоб составить себе обо мне впечатление. И, кажется, вполне удовлетворилась. Потому что, одеваясь в прихожей, был удостоен предложения уже перестать стесняться, и заходить запросто в дом. А не ждать на улице. Заверив в совершеннейшем почтении, вышел во двор. Оля накинула шубку и вышла со мной.

— Андрюшечка, ты такой классный! Ты мне позвонишь вечером?

— Тебя не репрессируют?

— Нет, что ты. И не волнуйся, папа добрый. А маме ты понравился. И давно нравишься.

— То есть ты все ей рассказываешь?

— Конечно!

— Оль. Как бы там ни было. До такого состояния как вчера, я больше никогда. Прости.

— Господи, какой же ты дурак! — И она прижалась и поцеловала.

Щелкнув электрозамком, калитка выпустила меня в переулок. Я закурил и пошел к метро. Как все интересно! По Ольгиным оговоркам, я решил, что её папа работает в отделе международной пропаганды ЦК. Ну, такой, выражаясь языком будущего, пиарщик, продвигающий за рубежом идеи коммунизма. И, заодно, налаживающий неформальные контакты с высшей бюрократией. А что, получалось логично. Но теперь я посмотрел на него живьем и меня одолели сомнения. Он кто хочешь, но не пропагандист. И не пиарщик. Скорее такой, настоящий революционер. Со стволом, на открытом джипе, с верными барбудос вокруг. Так что, нужно бы мне подстраховаться. Я оглянулся, слежки вроде бы нет. Но не буду успокаиваться. Потому что никому не стоит знать, куда я сейчас поеду.

Пересев несколько раз с ветки на ветку, сменив метро на трамвай, а потом снова на метро, я наконец оказался на Войковской. Точнее, на ж/д остановке «Стрешнево». Купил билет на Иерусалимскую электричку до Истры и обратно. Через час я вышел в Дедовске, и сойдя с платформы пошел к автомобильным гаражам вдалеке. Остановился возле ворот с номером 36, и постучал. Спустя пару минут они распахнулись и на меня уставился мужчина в самом расцвете лет, неуловимо похожий на мультяшного Карлсона.

— Саша из Текстильщиков передает привет — сказал я и протянул монету пятьдесят копеек. Это такой пароль. Причем я точно знаю, что есть еще Вова из Новогиреево, и приходя от него нужно давать пятнадцатикопеечную монету. И еще наверняка есть, какие-нибудь Васи.

Я решил прибегнуть к воспоминаниям прошлой жизни. В девяносто пятом мне понадобился ствол. И меня познакомили с Петром Сергеевичем из Дедовска. Он черный копатель. Занимается и будет заниматься раскопками на местах боев. И, в процессе этих раскопок, у него скопился нехилый склад оружия. На любой вкус. Говорят, именно он был прототипом Фашиста из фильма «Брат-2». Найденное оружие нужно было обслуживать. Так он стал совершенно уникальным специалистом по вооружениям. Способным не только обслужить, но и починить, и проконсультировать, и много чего еще. Приторговывал, ясное дело. Но очень скупо, и крайне разборчиво. В нулевые его слили в МВД горцы, с которыми он отказался иметь дело. Он им не продал оружие, они его вломили именно в Министерство. Местные менты, да и областные, как я понял, про него знали, и не трогали. Но с министерством не забалуешь. И его закрыли. Дали срок ниже нижнего. И сидел он в Зеленограде, расконвоированым. И все менты обслуживали у него свои стволы. Насколько я знаю, по похожей схеме сидел парень-фальшивомонетчик, делающий деньги лучше фабричных.

— Как там, у Саши? Шрам на лысине зарос? — поинтересовался Петр Сергеевич.

— У него нет лысины. Длинная чёлка.

— На всякий случай. Проходи.

— Да я понимаю.

У него два гаража в разных секциях, примыкающие торцом друг к другу. И мы, пройдя мимо Жигулей, и открыв скрытую дверь, вошли во второй гараж.

И первое что я увидел, это ярко освещенный верстак по центру. На нем лежали человеческие кости и череп.

— Красноармеец — поняв мой вопрос во взгляде пояснил оружейник — в сорок втором. Под Мясным Бором. Там в овраге место взрывом привалило. Раскопали — интересно выходит. Он с трехлинейкой троих немцев завалил, и его в затылок исполнили. Сзади зашли. Парню двадцать пять было. Конаков Михаил Федорович. Из Ухты. У него рост был, около метр шестидесяти. Крутой был мужик. Так чем обязан?

— Мне, Петр Сергеевич, нужно оружие сдерживания.

— Разборка? Или сам кому предъявить хочешь?

— С отцом девушки нужно побеседовать спокойно, чтоб не дергался. А то у него желание мне ноги вырвать, в глазах прям светится.

Уходя, я протянул ему пачку денег.

— Вы Конакова по-людски похороните. А то мне как то …

— Хм. Я как раз сейчас гроб жду. Отвезем родственникам, в Ухту.

— Ну и бери. Там, глядишь, вояк наймешь. Чтоб с троекратным…

— Заходи, как нужда будет.

Возле дома меня уже совершенно точно выпасали. Возле детской площадки слонялся унылый субъект, сделавший вид, что совершенно не обратил на меня внимания. А я что? Я ничего, иду из магазина, все руки в пакетах и свертках.

До ночи я шуршал по хозяйству изредка поглядывая за окно. Включил наконец автоответчик, подаренный Олей. Потрепался с Толиком.

— Пит, Ирка со мной не разговаривает, что делать?

— Ты спал с её сестрой?

— У неё нет сестры.

— Ты спал с её матерью?

— Дебил что ли?

— Тогда мне не интересно это обсуждать!

В остальном, домашний уход и птичье молоко ведрами, творят чудеса и Толян уже ходит с палочкой. И я набрал Ирку.

— Вот бросит он тебя, и что?

— Так значит?

— Я-то уже занят. С Постниковым у тебя нет шансов Значит Леня? Но он же тоже уже оккупирован!

— Какой же ты урод Петров.

— А мне ты нравишься. Просто глупишь иногда. Чего ты на него собак спустила?

— Андрюш, я так испугалась…

— Давай так. Ты вылечись, а потом пугайся, расставайся, и вообще. А сейчас не порти психологический климат. Попей ему еще немного крови и снизойди. Договорились?

В одиннадцать я выключил свет. Если отец Ольги тот, кто я думаю, он будет решать вопрос со мной сегодня. Завтра у него дела, и отлет. И приказать оставить его дочь в покое у него есть время только сейчас. Основной вопрос — позвонят, или откроют?

Дверь бесшумно открылась в пять минут первого. Две едва видимые в темноте фигуры неслышно подошли к кровати и на мгновение замерли.

— Не двигайтесь. — я включил свет. Они обернулись Мединский собственной персоной и капитан Кандрашов.

Я сижу в кресле за столом, спиной к окну. На столе лежит мой рука с гранатой Ф-1. Я выдернул чеку. Он слегка дернулись.

— Ты, Кандрашов, иди. А мы, с Владимиром Александровичем побеседуем. Правда, Владимир Александрович?

— Ты уверен, что её бросишь? — спросил отец Ольги.

— Более чем. Ты пришел сюда меня ломать. А этого не будет. И не дай тебе бог дернутся. Кандрашов, я сказал — иди.

Мединский дернул головой, и тот ушел. Судя по всему за дверь. Но замок щелкнул.

— Теперь, Владимир Александрович, двумя пальцами достаешь ствол, что у тебя сзади за поясом. И кладешь вот сюда — я похлопал второй рукой по столу, за которым сидел.

Он молча принес и положил ствол. Я вставил кольцо.

— Уверен, что со мной справишься? — спросил он с любопытством.

— Абсолютно. Я слушаю.

— Оставь её.

— Нет.

— И никаких вариантов? У тебя бизнес. Я многое могу.

— Не прикидывайся мудаком. Если бы ты хотя бы секунду думал, что меня можно купить, мне бы уже сделали предложение. Но ты, блять, пришел меня ЗАСТАВИТЬ. И теперь должен очень хорошо подумать, что мне сказать, чтобы я не очень обиделся.