Страница 20 из 44
С верхней ветки свесилась рыжая обезьяна с кавказским носом и выхватила у Расни плод. Он погрозил ей вслед кулаком:
– Попадись мне! Дичь не стреляна, дары леса не собраны. Да они что там – вконец обленились?!
– Не получилось бы, как с Шелли, – пробормотал Доктор. – Возможно, твоего племени уже и нет.
Расни, не слушая его, носился между деревьев.
========== Глава 2. ==========
Инга присела на упавший ствол, в груди было пусто. Кругом лазили яркие жуки, скакала всякая экзотическая живность, вились лианы, вместо обычного ясеня разлапили свои листья горшечные растения с подоконника, только раз в двадцать больше. Рай. Лучше – курорт.
Но тоска не отпускала, а звучала и звучала. Так тянется нота в вагоне метро, когда гармонист давно ушёл, а ты не поймёшь – то ли колёса поют, то ли ветер гудит. И почему раньше они не знали этой мелодии? Вспомнилось:
…Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром.
Пушкин, кажется. Или Фет? Сдавала же ЕГЭ по литературе…
Рядом, двумя пальцами отбросив яркую полосатую змею, сел Доктор.
– Ой, что это ко мне ползло? – всполошилась Инга. – Оно ядовитое?
– Крайт, после укуса человек может прожить минуты три. А какие прелестные создания тут в траве водятся!
Инга испуганно поджала под себя ноги.
– Всё же мы на Земле, да? Наконец-то я позвоню домой!
– Боюсь, сотовую связь ещё не изобрели. – Доктор сощурился. – И электричество – тоже; по ощущениям, век где-то шестнадцатый. Борнео пока не открыт пришельцами из Европы, на остров не завезли ни оспы, ни чумы, ни, самое страшное, – мышек.
Разочарованная Инга уронила телефон.
– Давай сюда. – Галлифреец открыл корпус, вставил свою симку, выуженную из бездонного кармана, – и вернул аппарат хозяйке:
– Звони.
Инга с недоверием приложила ухо: длинные гудки!
– Ты гений! – воскликнула она, соскочила со ствола и убежала в джунгли.
– Эй, а змеи? – Крик вдогонку действия не возымел.
Инга переминалась с ноги на ногу, рискуя через три минуты закончить разговор.
– Алё, куда пропала? – ответил, наконец-то!
– Алексей! Ты… Я… Слушай… Тебе эрлотиниб давали? Не забыли?
Почему так официально? Совсем же о другом хотела спросить!
– Давали всё, как ты назначила, успокойся. Помнишь – ты мне сегодня кино обещала, сбежим вечером на часок из больницы? – голос у него всё же больной, слабый.
Несчастная путешественница сглотнула. Где она, а где – кино.
– Нет, не смогу. Мне по диссеру надо материалы собирать. Всё, пока.
Слёзы душили. Она вернулась и села на бревно; очень хотелось выговориться.
– Алексей, он… Четвёртая стадия рака. Неоперабельный. Двадцать лет, фитнес-тренером работает. Работал.
– И у тебя – физрук. – Доктор невесело усмехнулся.
Потом звонила маме, успокаивала. Совсем почти успокоила, но тут прибежал Расни и вывалил на колени нечто чешуйчато-зелёное, с мерзкими волосками.
– Ай! Оно кусается? – закричала Инга.
– Попробуй салак! Очень сытные, только кожицу счищай.
Инга сковырнула чешуйку, лизнула: на вкус плоды ничего общего с рыбой не имели, а оказались ананасово-банановыми с лёгкими ореховыми нотками.
– Скорее, пойдём к Длинному Дому! – вдохновенно вещал Красный Кот. – Сегодня меня посвятят в воины.
Компания пробиралась одному охотнику видимой тропинкой. Под ногами чвякало, мокасины насквозь промокли, в нос лезла мошкара, от жары и влаги у Инги по спине текли ручьи. Доктор же как будто не замечал неудобств, походкой леопарда огибал топкие места. Расни всё время поглядывал наверх.
– Не нравятся мне эти соскобы на коре, – заявил он. – Никогда таких не видел.
– Ваши не могли их оставить? – оживился Доктор, присматриваясь к зарубкам.
– Мы деревья не портим. – Расни пожал плечами. – Рубим сколько надо, но лишние не уродуем. Животное, наверное, какое-нибудь. Только не припомню я у нас таких великанов, да ещё чтобы могли стесать ствол до половины, – он кивнул на соседнее деревцо.
Галлифреец достал отвёртку, посветил вверх, на странные отметины, потом принялся отгибать широкие листья, разглядывать медного цвета почву – и обнаружил следы, вдавленные очень глубоко, как будто туда лом роняли. Толстенький такой лом, в руку.
Прямо на тропе рос оранжевый в белых крапинках цветок размером с матрац, от него несло падалью. Инга сфоткала, досадуя, что батарея садится, а Расни обошёл гиганта, не обратив внимания. Он заметно волновался, кусал губы. Наконец, спросил:
– Доктор, мы ведь можем оказаться за много дождей впереди или позади того времени, когда я покинул свою землю?
– Да.
Инга даже разозлилась на галлифрейца: вот любит он односложно отвечать! Нет бы, успокоить человека, взбодрить…
Она остановилась. Толстенные стволы стремились вверх и раскрывались искусной резьбой, казалось – это колонны грандиозного храма. Анфилады его простёрлись на километры, и стоило встать между трёх таких столпов, как тебя будто подкидывало и уносило над голубыми ареолами листвы куда-то далеко, к самому океану. Воздух пьянил, он хлестал тело со всех сторон, словно потоки на стремнине, и хотелось то ли танцевать, то ли петь, то ли скакать по веткам вместе с обезьянами-носачами.
Инга краем глаза заметила овальных существ в кроне. Они были похожи на солнечные зайчики, на шарики, которые колышутся от дыхания.
– Кто эти белые? – Поймала за локоть подскочившего Расни.
Красный Кот проследил, как прозрачное облачко перелетает на соседнее дерево, быстро бросил «Нет, никого не вижу, пошли», и устремился вперёд по тропе.
– Птица-носорог кричит, предупреждает о чужом, – заметил он. – Уж не моданги ли пришли за головами? Надо поторопиться.
Деревья внезапно кончились, впереди простёрлось поле, засаженное вперемежку тыквами, кукурузой, огурцами, просом. За полем переливалась речка, вдоль её берега тянулась длиннющая хижина, крытая соломой. «Ну и размахали же избушку на курьих ножках», – подумала Инга; сваи под сооружением были метров шесть, не меньше.
На полях стучали мотыгами женщины в юбках до земли (да, только в юбках. Больше ничего из одежды). Двое мужчин тащили по охапке зелёных стеблей, вдоль межи ходили куры, слышался собачий лай. Сладко пахло навозом и свежим хлебом. Ватага мальчишек, увидев вышедших из леса путников, бросилась к ним.
Первый подбежавший, на голову выше Расни, с раскрытым ртом уставился на белокожих, ошеломлённый необычной одеждой пришельцев и цветом кожи.
– Вы… Люди?
– Люди, конечно. – Доктор улыбнулся: он умел улыбаться так, что волнение собеседника тотчас улетучивалось. Мальчик успокоился и с достоинством склонил голову, представляясь:
– Я Сури, панджин из каянов, здесь владения нашего племени. Вы прошли через лес? Вас что – не съели?
– О, нас пытались съесть! – ответила Инга. – И муравьи, и комары, и змеи, и тапир…
Другие мальчишки, запыхавшись, тыкали пальцами в прибывших и громко перешёптывались. Из-за спины бледнолицей вышел Расни и, подняв руку, произнёс:
– Приветствую тебя, Сури, прохиндей из прохиндеев! Как живёшь, бородатая ты свинья?