Страница 3 из 11
– Где отец? – спросила девушка, опуская приветствие. – И что за табор там, внизу?
– Когда ты приехала? И почему не позвонила? – ответила мачеха, словно не услышав вопросов.
– С самолёта сразу сюда. Так, где всё-таки отец? И что за сборище наглых идиотов внизу?
Картинно вздохнув, Елизавета принялась объяснять. Два дня назад отец уехал в Германию. Доктор Генрих позвонил и сообщил, что нужно провести контрольное обследование. Ведь прошёл всего год после операции.
Год назад Борис Антонович попал в автокатастрофу. Водитель погиб, а сам Ёлкин чудом остался жив. Его правую ногу собрали практически из осколков. Немецкие врачи сделали чудо, правда, одну из костей пришлось задублировать металлическим стержнем. С тех пор Ёлкин немного прихрамывает. И вот теперь доктор Генрих вызвал его на осмотр.
А «наглые идиоты», оккупировавшие их особняк, – съёмочная группа. Режиссёр Стас Полонский снимает в их особняке свою новую картину. Он уговорил Ёлкина принять участие в его проекте. С обоюдной выгодой, конечно.
Мачеха жаловалась на шум, помойку, которую киношники устроили во флигеле. Там у них, кажется, гримёрные, или костюмерные, а может, реквизиторская. Или всё это вместе. Горничная, Марина, как-то заглянула туда и едва не упала в обморок. Всё завалено окурками, коробками, банками из-под пива, а в большой комнате вовсе чёрт ногу сломит: горы одежды, вплоть до нижнего белья на всех стульях и диванах, ящики с посудой, банки, железки и какие-то жутковатые картинки на больших листах картона.
– И что, в доме тоже будут снимать? – поинтересовалась Элла.
– Будут, чтоб им провалиться! Он пришёлся киношникам по вкусу. Никакого покоя! – заныла Елизавета. – И зачем только Борис согласился? При нём ещё стеснялись, а как он уехал, обнаглели вконец.
«В самом деле, хамство какое-то, – подумала девушка. – И зачем им дом, могли бы и в павильоне снимать. Нарисовали бы себе особнячок на картонках».
Мачеха ушла смотреть телевизор и есть конфеты для восстановления нервной системы, а Элла отправилась в ванную. Когда она вернулась в свою спальню, шум во дворе уже затих. Съёмочная группа благополучно отбыла восвояси.
***
Элла проснулась рано. На студию ей ехать только к двум часам. К этому времени должна собраться вся группа: предстоял просмотр отснятого материала.
Она приняла душ, позавтракала и вышла во двор. Возле бассейна было тихо и пусто, только помятая трава на лужайке и одинокий окурок в клумбе с анютиными глазками напоминали о вчерашнем нашествии. Но когда Элла шла к гаражу, первые «гости» уже появились.
Возле бассейна устанавливали аппаратуру двое мужчин, один постарше, другой совсем ещё юный щенок. Старший поздоровался с Эллой, а младший лишь оскалился и с ног до головы смерил девушку наглым взглядом.
Она уже сидела в машине, когда к ней подошёл вчерашний тип, тот самый, что стоял рядом с этим хамом, режиссёром. Он наклонился к открытому окну:
– Доброе утро, Элла Борисовна.
– Здравствуйте, – нехотя ответила она, пытаясь угадать, что ему нужно.
– Меня зовут Максим Дроздов. Мой шеф, Станислав Андреевич Полонский предлагает вам роль в его фильме.
– Поучаствовать в массовке? Спасибо, у меня на это нет времени.
– Зачем же в массовке? Полонский хочет предложить вам главную роль.
Элла удивлённо взглянула на Макса. Смеётся он над ней? Ей нравится роль телеведущей. Кажется, у неё неплохо получается. Но играть в кино… Нет, он определённо шутит.
– Но ведь я не актриса. У меня не получится, и вообще… Я никак не могу на это согласиться.
– А давайте попробуем! Неужели вам никогда не хотелось сняться в кино?
– Почему же, хотелось, особенно в детстве. Только я привыкла делать то, что умею, – ответила Элла.
– И всё же подумайте. Вот вам визитка Полонского. Если надумаете, позвоните. На домашний или мобильный.
– Сегодня у меня работа, возможно, затянется до позднего вечера. А ваше предложение так неожиданно…
– Ничего, звоните, когда надумаете, пусть поздно ночью. Полонский не обидится.
***
На студии Элла появилась на полчаса раньше. Ни разу не застряла в пробке, что было довольно странно. Пока ехала, думала о предложении Дроздова. А что, если у неё получится? Элла улыбнулась сама себе весьма киногеничной улыбкой.
В студии был только оператор, весельчак и балагур Сергей Туманов.
– Ты у нас ранняя пташка. Что дома-то не сидится? Или с мачехой поругалась?
Серёга был в курсе Эллиных семейных проблем, хотя она о них не распространялась. Это делали за неё телевизионные сплетники. Обойти вниманием частную жизнь известного человека, отца модной телеведущей и мужа молодой красотки, газетчики тоже не могли. К тому же Елизавета однажды имела глупость пространно ответить на вопросы улыбчивого и вежливого мальчика-корреспондента. В результате появилась гнусная статейка в самом низкопробном журнале «Звёздная помойка». Когда Элла показала статью Елизавете, та расплакалась, утверждая, что ничего похожего она никогда не говорила.
– Нашла о чём переживать! – успокаивала Эллу гримёрша Ленка. – Кто ж на это внимание обращает? Мало ли что там насочиняют, с каждым судиться не будешь. Что делать, такова цена славы! Вернее, её издержки. Многим нравится. Сами платят, чтобы про них гадость написали. Чтоб народ не забывал. И чем гаже сплетни, тем больше публика любит. Добропорядочные обыватели никому не интересны.
Но Элле дурная слава ни к чему. И передача у неё приличная, без перетряхивания чужого грязного белья. Сама она и не узнала бы о дурацкой статейке, она таких журналов не читает. Показали «добрые люди».
Так что на вопрос о мачехе Элла только отшутилась. Зато почему-то рассказала о съёмках фильма и о нелепом предложении Полонского. Туманов как-то странно на неё посмотрел:
– Только не говори, что собираешься отказаться от столь соблазнительного предложения! И не надо кокетничать, Бога ради!
– Ну… я даже не знаю, – нерешительно пробормотала Элла. – Не хочу быть «девушкой с улицы».
– Не будь балдой, Эл! Может это твой шанс.
– …И потом времени жалко, потрачу на эти их пробы, а в результате – пшик.
– На твоём месте я поостерёгся бы отказываться. И потом, Полонский очень метко подбирает актёров, уж если он в тебе что-то увидел, то у тебя это и есть. Про него говорят, что он и овцу может сделать актрисой, если захочет.
– Ну, спасибо, успокоил, словом ласковым утешил, – усмехнулась Элла.
***
Из студии Быстрова поехала к себе. Отцовский дом, заполненный суетливой публикой, больше не казался ей таким уютным и привлекательным, как прежде. Да и курицу Елизавету, которую она и терпит только ради отца, совсем не было желания видеть.
Она поужинала прихваченным в супермаркете йогуртом и уселась в кресло полистать сценарий следующей передачи.
Глаза бегали по строчкам, но смысл ускользал. Может, она напрасно сомневается? А что если и в самом деле станет известной актрисой? И впереди у неё фестивали и премии. Господи, что за глупости лезут в голову! Хотя с другой стороны… Рука сама потянулась к телефону.
Было почти одиннадцать, но домашний номер режиссёра молчал. Она набрала мобильный.
– Слушаю, – отозвался в трубке уже знакомый баритон.
Элла вдруг растерялась. А затем, сбиваясь, принялась объяснять, кто она и зачем звонит. Постепенно к ней возвращалось обычное самообладание.
– Спасибо за лестное предложение, но я не актриса. Снималась только в рекламе. Так что не знаю, получится ли…
– Со мной всё получится, – уверенно заявил Полонский.
ГЛАВА 3. На сцене появляется Ксения Воробей
Я вышла из машины и с трудом проковыляла к дверям поликлиники. Распухшая нога едва поместилась в старый спортивный тапочек и страшно болела.
Очередь у кабинета хирурга повергла меня в глубокое уныние. Но деваться было некуда. Я уселась в удачно освободившееся кресло, поудобнее устроила больную ногу и достала из сумки книгу.