Рассвет

– Он такой шутник! – вмешался Джордж. – Вот что брак делает с человеком. Кстати, Филип, ты знаком с миссис Беллами? Она здесь только две недели… Нет? Тогда тебя ждет большое удовольствие (тут он повысил голос, чтобы его услышали в другом конце комнаты), поскольку это очень умная женщина, и красива она настолько же, насколько умна!

– Разумеется! Я должен просить вас представить меня вашей супруге, мистер Беллами. О вашей женитьбе я, кажется, слышал недавно…

Мистер Беллами покраснел, изогнулся причудливым образом и уже собирался ответить, но тут снова вмешался Джордж:

– Нет, вряд ли. Беллами – хитрый лис. Знаешь, что он сделал? Я представил его этой леди на прошлое Рождество, когда мы вместе были в городе. Таким образом я сам себя высек, уверяю тебя, поскольку не успел я отвернуться – как моя возлюбленная стала миссис Беллами!

– Почему вы поминаете мое имя всуе, мистер Каресфут? – раздался позади них глубокий, звучный и низкий женский голос.

– О Господи, Анна, как же тихо ты двигаешься… ты меня напугала! – пролепетал мистер Беллами, судорожно надевая очки.

– Мой дорогой, жена – это воплощенная совесть, она всегда должна стоять за плечом своего мужа, особенно когда он об этом не догадывается.

Беллами ничего не ответил – но, судя по его виду, не слишком одобрял подобное утверждение. Тем временем леди повторила свой вопрос Джорджу, и они затеяли шутливую перебранку. Филип, отступив на шаг, имел возможность внимательно рассмотреть миссис Беллами: занятие это было не лишено интереса, поскольку означенная дама, безусловно, заслуживала внимания.

Ей было около двадцати лет, она была среднего роста, однако фигура ее была столь стройна и пропорциональна, что миссис Беллами казалась выше. Голову она держала очень прямо, волосы были подстрижены довольно коротко и завиты в локоны на низком широком лбу; черты лица были резки, в них было что-то египетское – в сочетании с волевым квадратным подбородком это придавало лицу женщины выражение решительности и силы. Глаза под тяжелыми веками были серо-зеленые, с чрезвычайно расширенными черными зрачками – эти зрачки вообще имели странную привычку расширяться и сужаться без всяких видимых причин.

Глядя на нее, Филип не мог понять, очаровывает его эта странная дама или отталкивает; он так никогда и не смог ответить себе на этот вопрос. Теперь же он просто наблюдал – и дивился, как это Беллами ухитрился жениться на такой женщине… и как она могла состоять в романтических отношениях с его кузеном? В этот момент он заметил, как миссис Беллами шепнула что-то на ухо Джорджу, и он немедленно повернулся к Филипу.

– Филип! Позволь представить тебе самую очаровательную из моих знакомых дам, миссис Беллами.

Филип поклонился и выразил свое восхищение, а миссис Беллами изящно и с достоинством присела, что ей необычайно шло.

– Ваш кузен много рассказывал о вас, мистер Каресфут, однако никогда не говорил, что вы… – тут она неожиданно смолкла.

– Чего же он не говорил, миссис Беллами? Надеюсь, его молчание было в мою пользу?

– Напротив, если угодно! – отвечала она тем откровенным тоном, который так льстит мужчине, если доносится из уст женщины. – Он никогда не говорил мне, что вы так молоды и красивы. Я полагала, что вам около сорока, не меньше.

– Что ж, миссис Беллами, я бы мог сказать вам, чего мой кузен Джордж никогда не говорил мне… но боюсь, это заставит Беллами ревновать.

– Ревность, мистер Каресфут, – это роскошь, которая непозволительна для моего мужа. Она хороша для влюбленных, но то, что мило выглядит в любовнике, является наглостью со стороны супруга. Однако если я стану вас и дальше задерживать, это вызовет неудовольствие мисс Ли и – да, и фройляйн фон Хольцхаузен тоже, – а поскольку единственная ревность, которой я опасаюсь или даже уважаю – это выражение естественного отвращения одной женщины к другой, я стараюсь ее избегать.

Филип проследил за несколько сонным взглядом миссис Беллами и увидел, что и мисс Ли, и Хильда выглядят… потрясенными. Мария рассеянно беседовала с мистером Беллами, постоянно поглядывая на его супругу. Хильда выслушивала какой-то комплимент от Джорджа, пристально глядя на миссис Беллами со смесью неприязни и испуга на лице…

– Понимаете теперь, что я имею в виду? Фройляйн фон Хольцхаузен выглядит так, словно боится меня. Можете ли вы себе представить, чтобы меня кто-то боялся – кроме моего мужа, конечно? Как вы знаете, если женщина говорит о мужчинах, то никогда не имеет при этом в виду своего мужа. Пойдемте, нам пора присоединиться к остальным… однако, погодите, мистер Каресфут… наклонитесь ближе… если вы согласитесь принять совет от незнакомого вам человека, то я осмелюсь его дать: поскорее делайте свой выбор. Иначе потеряете обеих.

– Что вы имеете в виду… Откуда вы знаете?!

– Я ничего не имею в виду, просто болтаю, если угодно. Что до второго вопроса… я просто использую свои глаза по назначению. Пойдемте же к остальным.

Через несколько минут Хильда отложила вышивание, заявила, что ей жарко, распахнула настежь французское окно и вышла в сад, куда за ней под каким-то предлогом вскоре последовал и Филип.

– Какая очаровательная женщина! – неожиданно пылко заметила миссис Беллами, обращаясь к мисс Ли, когда Филип был уже достаточно далеко. – Превосходный вкус, великолепный ансамбль. Я себя чувствую неряшливой простушкой, которая оказалась рядом с красавицей-принцессой. Не так ли, мисс Ли?

– О, я не знаю… я никогда не думала об этом… впрочем, она, конечно, очень красива, а я нет, так что нечего и сравнивать.

– Ну, я думаю, вы слишком скромно себя оцениваете… Впрочем, рядом с ней большинство женщин будут всего лишь «миленькими». Я бы не доверяла своему поклоннику – если бы, конечно, у меня был поклонник – несмотря на всю его преданность, если бы он провел хоть один день в ее обществе.

– Я действительно не знаю… что вы имеете в виду?!

– Имею в виду… Мисс Ли, я вообще ничего не имею в виду, я просто учитываю, что красота – это магнит, который притягивает мужчин. Она – мерило морали и проверка правильности и неправильности их поступков. Мужчины отличаются от женщин. Если мужчина верен одной из нас, то только потому, что рядом пока нет другой, более очаровательной женщины. Никогда не следует доверять мужчине.

– Какие у вас ужасные мысли!

– Вы так думаете? Надеюсь – нет. Я ведь говорю только о том, что вижу собственными глазами. Возьмите, к примеру, фройляйн Хильду фон Хольцхаузен. Разве вы не замечали, что пока она была в комнате, все трое джентльменов уставились на нее? А как только она комнату покинула, один из них последовал за ней – и так сделали бы и остальные, просто он их опередил. Никто не может винить в этом мужчин, мисс Ли, такова их природа, они просто следуют естественному закону. Любой мужчина поступил бы так же, если бы увидел столь очаровательное существо в смятении.

– Я ничего такого не замечала… честно говоря, мне показалось, что они куда больше увлечены вами!

– Мной? Дорогая мисс Ли, да ведь я даже не стремлюсь хорошо выглядеть. Что за странная идея… Впрочем, вы, разумеется, правы – все это лишь одна из моих теорий, основана она на случайных наблюдениях… И, в конце концов, мужчины – это ведь не очень интересно, не так ли? Давайте поговорим о чем-нибудь более захватывающем – например, о платьях.

Однако бедняжка Мария чувствовала себя слишком неловко и беспокойно, чтобы говорить о чем-то еще, поэтому она умолкла – а вскоре мистер и миссис Беллами и Джордж откланялись.

Тем временем Хильда и Филип неспешно прогуливались по саду, примыкающему к дому.

– Почему вы вышли? – неожиданно спросила Хильда по-немецки (Филип хорошо понимал этот язык).

– Хотел прогуляться с вами. Почему вы разговариваете по-немецки?

– Потому что мне приятно говорить на родном языке… и я не просила вас идти со мной на прогулку. Вас ждут в гостиной, вам лучше вернуться.

– Я не хочу туда идти, Хильда, по крайней мере, до тех пор, пока вы мне кое-что не пообещаете.