Страница 7 из 16
— В интересах следствия было решено не предавать происшествие огласке до сегодняшнего обеда. Но думаю, сейчас уже вся столица только об этом и говорит. С сегодняшнего дня Олег Левашов, которому ещё зимой исполнилось восемнадцать, стал главой рода. Конечно, до полного вступления в наследство ещё далеко, но по факту он глава. Служба безопасности Левашовых и Берёзин подчиняется теперь ему. Ну и, чтобы у тебя совсем не осталось иллюзий, скажу, что новый глава рода Левашовых уже обвинил в организации убийства своих родителей князя Зотова. Он даже обещал найти этому доказательства и потребовать, помимо гражданского суда, ещё и суда чести над князем.
— Как и оставил за собой право кровной мести, — добавил Милютин.
— Но ведь кровная месть запрещена! — удивился я.
— Формально да, — ответил глава столичного КФБ. — Но реальность такова, что когда дворянин убивает дворянина по причине кровной мести, как правило, суд присяжных, который тоже состоит из дворян, выносит оправдательный приговор.
— Но как такое возможно? — переспросил я, мне не верилось, что можно просто кого-то убить и избежать наказания.
— Можно подвести всё к тому, что убийца испытал состояние аффекта при виде врага своего рода. Белыми нитками, конечно, шито, но такие вердикты присяжных не редкость.
— Именно поэтому Фёдор Сергеевич решил взять тебя под полную защиту, — снова вступил в разговор Глебов.
— А как это будет выглядеть? — поинтересовался я.
— Ты будешь жить у него дома, на учёбу ездить с его дочерью под охраной. Так же и с учёбы.
Я представил, как на это всё отреагирует Мила, и на секунду мне показалось, что безопаснее будет остаться в общежитии. Но потом я вспомнил своё пребывание на базе у Левашовых и сомнения сразу же отпали.
— Мне отсюда куда идти? — спросил я у Глебова.
— Молодец, быстро принимаешь решения, — похвалил меня Родион Степанович. — Идти к учебному корпусу. В пятнадцать ноль-ноль княжну Зотову оттуда забирает водитель.
— А можно зайти в общежитие?
— А нужно? Уже без десяти три.
— Хотел поговорить с Глебом, но это можно сделать и завтра на арене.
Я соврал. На самом деле я хотел поговорить с Милой, но решил, что лучше позвонить ей, чем раздражать Глебова. Конечно, по телефону всего не расскажешь, но информации о том, что мне срочно пришлось уехать и завтра я всё подробно расскажу, должно было хватить моей подруге, чтобы как минимум сильно не переживать за меня.
И видимо, под конец разговора вид у меня стал уже совсем несчастным, потому как Анна Алексеевна, посмотрев на меня, улыбнулась и с наигранным упрёком сказала мужу и Глебову:
— Что-то вы, господа, совсем запугали мне мальчика. Скажите ему уже и хорошую новость, Родион Степанович. Обрадуйте парня перед его уходом.
Если честно мне было трудно представить, какая новость способна меня обрадовать в сложившейся ситуации, но я приготовился слушать Глебова, который тоже как ни в чём не бывало, улыбнулся и сказал:
— Ты ведь знаешь, Роман, что я работаю в администрации кесаря и курирую многие проекты, в том числе и связанные с одарёнными детьми. Ещё я курирую фонд, который назначает стипендии кесаря особо отличившимся и талантливым студентам всех государственных высших учебных заведений: как магических академий, так и обычных институтов и университетов. Каждый год фонд выделяет по двадцать стипендий студентам Кутузовки. Шестнадцать из них по традиции уходит полуфиналистам Весеннего турнира. А оставшиеся четыре назначаются по рекомендации ректората. Анна Алексеевна предложила твою кандидатуру, и я не вижу причин не удовлетворить её ходатайство.
— Это большая честь для меня, — ответил я Глебову и тут же обратился к Милютиной: — Анна Алексеевна, благодарю Вас за заботу и доверие!
После этого я снова посмотрел на Родиона Степановича и поинтересовался:
— Разрешите узнать, чем я буду обязан фонду, если стану получать стипендию?
Вместо ответа, Глебов громко рассмеялся.
— А этот парень нравится мне всё больше и больше, — сказал он Милютиной. — Чую, далеко пойдёт, если жив останется.
Вторая часть фразы мне не понравилась, и я невольно нахмурился. Глебов понял, что перегнул и сказал:
— Ты не обижайся на меня. У нас тут уже голова кругом идёт. А так иной раз пошутишь, и легче становится на это всё смотреть. Что касается твоего вопроса, ничем не будешь обязан. Стипендия — это поддержка фонда. Безвозмездная. Три тысячи рублей в месяц. А то, о чём ты подумал, называется учёбой по контракту. Вам всем это предложат при зачислении на первый курс.
— Учёба по контракту? — переспросил я.
— Студент заключает контракт с государством. В течение всего срока учёбы, в том числе и на каникулах, он получает пособие, а по окончании академии отрабатывает два или три года на государственной службе. Стандартный размер пособия — десять тысяч рублей. Но с особоодарёнными студентами часто заключаются контракты на более выгодных условиях. Обо всём этом ты узнаешь в сентябре, если…
— Если доживу, — закончил я фразу, перебив Глебова.
— Если тебе раньше не предложат заключить такой контракт.
Я поблагодарил всех за заботу обо мне, фонд в лице Глебова за стипендию, попрощался и покинул кабинет.
Пока я шёл к учебному корпусу, быстро прокрутил в голове только что состоявшийся разговор. Почему-то меня никак не оставляла новость о стипендии. Я не мог понять, с чего Милютина решила, что новость о том, что с сентября я буду получать три тысячи рублей ежемесячно должна меня сейчас сильно обрадовать. Безусловно, деньги лишними никогда не бывают, но радоваться трём тысячам, когда тебя хотят убить — на такое я был неспособен.
А вот Миле стоило рассказать о том, что её ожидает как полуфиналистку турнира. Её это должно было обрадовать. И ещё мне стало смешно, когда я представил, как отреагирует на такую стипендию Арина или Глеб, для которых три тысячи были карманной суммой. Но возможно, статус кесаревского стипендиата давал ещё какие-то привилегии, о которых я не знал.