Инвестком

…Грузинка-врач из Кутаиси, решившая перебраться в Москву и случайно оказавшаяся дальней родственницей Нани Орбелиани[78]… Да, Нани, смуглолицая красавица Нани, рождённая для страданий, в которую Игорь был когда-то влюблён. Много-много лет прошло с тех пор, почти тридцать пять… О Нани сейчас лучше было не думать. Нани почти десять лет в психбольнице. Игорь на миг представил Кодорское ущелье. Чеченские бандиты убивают её мужа, затем насилуют и убивают дочку-подростка (сын Нани за год до этого погиб в Гагре), потом со смехом насилуют саму Нани…

Следом за Нани представились Игорю армяне из Карабаха – у этих всё было благополучно, но решили подальше уехать от войны. Их сыну, торговавшему водкой, Игорь продал собственную квартиру в Орехово-Борисово, в которой они с Юдифью боялись жить из-за бандитов. Квартира находилась на первом этаже, москвичи о ней и слышать не хотели, так что Игорю очень повезло с этими кавказцами…

И Изольда, его любимая Изольда, рыжеволосая красавица с фигурой и ногами богини, Изольда тоже была беженкой – из Баку…

…Да, Изольда, чудо природы, высокая, стройная, которую он так любил, и по-прежнему любит, несмотря на расставание, и каждый год ездит к ней в Германию, с тех пор как она развелась со своим кратковременным немецким мужем. И, может быть, когда-нибудь уедет совсем…

…Изольда – это вовсе не немецкое имя. Мама – еврейка, пианистка, была очень романтично настроена… Тристан и Изольда… Мама очень любила Вагнера… Антисемита… Всё окончательно перепуталось в доме Облонских…

…На грани XX века инженер из Ганновера приехал за богатством в Российскую империю, в сонную мусульманскую провинцию у границы с Персией, где женщины по-прежнему носили чадру и где, казалось, ничто не предвещало скорую бурю. Восток ещё спал, быть может, только начинал просыпаться… Нефть… Баку… Русский капитализм получал здесь международное крещение… Братья Нобель, Ротшильды, Рокфеллеры, чёрный город, крики муэдзинов, экзотика, запечатлённая на старых фотографиях и открытках, которые совершенным чудом сохранились…

…Он работал в «БраНобеле»[79]. Женился на местной немке из Еленендорфа[80], согласно семейным преданиям, красавице. Изольда слегка похожа на неё, только смуглее – от примеси армянской крови.

Прадедушка и прабабушка Изольды были счастливы и рожали детей, они до последнего не догадывались, что им уготовано судьбой. Что история приготовила для них ловушку. Впрочем, Первую мировую войну они пережили почти благополучно. Зато в Гражданскую прадеда Гюнтера, инженера из Ганновера, расстреляли. Не за то, что немец, – красные комиссары считали себя интернационалистами, – а за то, что буржуй. А вот дедушку Дитера, который женился на армянке и, как и его отец, стал инженером, несмотря на все их запреты (для этого дедушке пришлось подделать документы и отслужить в армии), – дедушку Дитера вместе с бабушкой-армянкой выслали уже как немца в сорок первом. Им, однако, сильно повезло: попали не в морозную Сибирь, не в забытый Богом Казахстан, а в тёплую Среднюю Азию, в экзотический древний Коканд, бывшую столицу Кокандского ханства, где очень кстати пришлись и голова, и руки дедушки Дитера. В Коканде и вырос отец Изольды, Виктор, который тоже станет инженером, как и все его, в нескольких поколениях, немецкие предки. Но, главное, и он, и дедушка с бабушкой в середине пятидесятых счастливым образом возвратились в Баку, что казалось немаленьким чудом, потому что немцы в большинстве своём так и не вернулись из ссылки до самого конца Советов.

Армянский прадед Изольды тоже происходил не из простых – из меликов[81], наследственный домовладелец, очень грамотный, бухгалтер, в начале века он тоже работал в «Бра-Нобеле».

Когда Игорь приезжал в Баку, Изольда показывала ему длинный-длинный дом на целый квартал с огромным двором, наполовину деревянный, двухэтажный, старинный, начинавший разваливаться от времени, остатки былой роскоши скрипели и качались. Дом этот давно пора было сносить, на памятник архитектуры он не тянул, но обширный двор был полон детских голосов, музыки, криков и запахов – где-то поблизости жарили шашлыки, и в распахнутых настежь окнах трепетали многочисленные занавески. Этот доходный дом, чьё начало терялось в XIX веке, принадлежал когда-то прадедушке Аршаку, тому самому бухгалтеру и дальнему отпрыску некогда всесильных Багратидов[82], которого Изольда застала девяностолетним. Прадед запомнился в очках, в тёмном костюме, в неизменной шляпе и с тростью; ещё раньше этот дом принадлежал отцу прадедушки, чьё имя Изольда не знала, а может быть, и деду.

Прадеда Аршака все чрезвычайно уважали. Он и в самом деле был исключительно умный и даже мудрый, недаром учился за границей и знал чуть ли не все европейские языки, – в двадцатые годы он раньше всех догадался, с кем имеет дело и к чему всё идет, и сам, не дожидаясь требований безбожников, переоформил свой дом на многочисленных жильцов. «Продал», как шутил сам прадедушка Аршак, а вслед за ним и прабабушка Карина – с каждого жильца он брал по чекушке за комнату. Это так понравилось кому-то в Бакинском Совете, что о прадедушке Аршаке даже напечатали большую статью в газете. Впрочем, не только статью, благодаря такому мудрому поведению и умению видеть далеко вперёд прадедушка Аршак сумел сохранить несколько комнат, отдельную квартиру для собственной семьи, так что много лет спустя дедушке и бабушке Изольды вместе с отцом, который только-только поступил в институт, нашлось куда вернуться из кокандской ссылки.

Кстати, и само их возвращение казалось чем-то совсем невероятным – это опять-таки мудрый прадедушка Аршак нашёл какие-то ходы и подходы, потому что указ о высылке немцев к тому времени ещё не отменили. Его и не отменят вплоть до Горбачёва. Вернее, отменят, но совершенно тайно, так что никто из ссыльных об этой отмене не сможет узнать. Да и некуда будет ссыльным немцам вернуться…

К счастью, Изольде никогда не пришлось жить в ставшей тесной прадедушкиной коммуналке, забитой антиквариатом и мебелью из прежней жизни, где обитали сразу три большие семьи, потому что другой её дедушка, еврейский, служил директором немаленькой фабрики и к тому же был орденоносцем. Он и выхлопотал квартиру для молодых вскоре после рождения Изольды, но, по её рассказам, немалую часть детства Изольда провела именно в этом древнем доме – в совершенно интернациональном старобакинском дворе, где жили русские, армяне, азербайджанцы, курды, грузины, татары, персы, лезгины, аварцы, греки, целый Ноев ковчег, по которому можно было изучать многовековую историю Закавказья. Там Изольда и познакомилась со своим будущим мужем-армянином по имени Гарик…

…Изольда долго не догадывалась о своём изгойстве. Что принадлежит она сразу к трём нетитульным, не пользующимся доверием народам. К нелюбимым. Она без особых мук поступила в консерваторию, куда только за очень большие деньги брали армян, её выручили немецкая фамилия и всесильный дедушка. Изольда вообще многие годы не задумывалась о своей национальности. Кто она? Еврейка, армянка, немка? В Баку, пожалуй, лучше всего было числиться еврейкой, но мудрый дедушка Марк, который всё мог, он даже квартиру получил на Гаджибекова, прямо напротив Дома правительства, предусмотрительно записал её русской.

Дедушкину мудрость Изольда оценила только много позже, когда вышла замуж за армянина. Впрочем, тоже оценила не сразу, до поры Гарик лишь жаловался, что должен работать не на себя, а писать диссертацию для босса-азербайджанца, коренного. Но вначале Изольда не придавала этому значения и смеялась, потому что это и называлось дружбой народов. Она не подозревала, чем со временем обернётся эта дружба…

…Игорь познакомился с Изольдой совершенно случайно. Он работал врачом в хозрасчётной поликлинике на Арбате, и, так повернулась судьба, к нему зашла на консультацию мама Изольды, Виктория Марковна. Это была умная, красивая и любезная женщина, человек искусства, которая, прощаясь, оставила телефон и пригласила Игоря приезжать в Баку. «Мой зять с дочкой покажут вам город. У нас очень много интересного», – пообещала она. Скорее всего, это была чисто формальная любезность, ещё до Карабаха, но года через три Игорь в самом деле оказался в Баку. Он приехал по кооперативным делам, в столице Азербайджана у него работал агент, плюс он хотел привезти на консультации московских профессоров, он практически ничего не знал об Изольде. Даже имя. А может, знал имя? Помнил? Сейчас это уже никакого значения не имело. Как бы там ни было, он приехал и позвонил…

78

По замыслу автора данный роман является последним в серии из пяти романов, объединённых под общим заглавием «Идеалист» («Кооператор», «Политик», «Финансист», «Риэлтор» и «Инвестком»). О Нани Орбелиани предполагается рассказать в третьем и четвёртом романах, «Финансист» и «Риэлтор» (одна из линий).

79

«БраНобель» – товарищество нефтяного производства братьев Нобель (сокр. «БраНобель») – крупная нефтяная компания, основанная в 1879 году братьями Нобель, занималась добычей, частично переработкой и транспортировкой нефти. Основные районы нефтедобычи «БраНобе-ля» – Баку и Челекен (Хазар) в Туркмении.

80

Еленендорф – немецкое поселение в Азербайджане, основанное в 1819 году переселенцами из Швабии. Названо в честь великой княжны Елены Павловны, дочери Павла I, в 1938 году переименовано в Ханлар, в 2008 году – в Гёйгёль. Всего в Закавказье в XIX веке было образовано несколько десятков немецких колоний (поселений).

81

Мелик – восточный дворянский титул и титул владетельного феодала (от арабского «малик»). В армянской дворянской традиции титул «малик» соответствует титулу князя (ишхана), что равносильно мусульманским титулам хана или бека.

82

Багратиды (Багратуни) – армянский княжеский род, одна из самых значимых княжеских династий Закавказья. С 885 по 1045 год царская династия Армении. Младшая ветвь княжеской фамилии правила в Грузии, где династия сохраняла царский титул, вплоть до начала XIX века. Короткое время династия Багратуни правила также в соседней Кавказской Албании. Согласно некоторым мифам, род князей Багратуни берёт начало от библейского царя Давида.