Страница 60 из 88
Подушка от чего-то жесткая, особенно слева. Так и давит на голову, аж хочется застонать. Хотя, кого стесняться, в доме она одна. Никто не слышит. Кто же ей руку правую привязал, не поднять? Пальцы даже онемели. Протяжно и возмущенно скрипнула дверь. Бабка Фрося что-то шепчет. Наверное, что-то сказать пришла…
Потом, все потом … Сейчас некогда — Колосков пришел с дневником. Рыдает, что у него опять двойка по истории. Не сдал устно. Придется задержаться, рассказать ему, словно сказку, о тяжелых временах 1812 года. Господи, она же учитель математики, зачем ей это все?
Ах, да, дети… Здесь она нужна, не то что дома. Дома поганка эта и Костик. Ее любимый сынок. Как же так? Почему предал? Вот, снова слезы. Бегут по щекам, стекают на шею, щекотят. Кто-то гладит по руке, успокаивает. Хочется повернуть голову, посмотреть. Но нет, подушка слева невероятно жесткая, как кирпич. Кто же додумался ее такую купить, неудобную?..
Звонят, говорят, что срочно нужно приехать в больницу. Зачем? Сухой подрагивающий голос на том конце трубки что-то бормочет о тяжелом состоянии сына. А у нее еще два урока, куда же ей? Запах больничной палаты, пустой. Опоздала. Наверное, ошиблись номером. И снова этот голос за спиной: "Людмила Григорьевна, здравствуйте. Пройдемте в мой кабинет…"
Губы потрескались, чувствуется, снова до крови. Между ними втискивается холодный метал и живительная влага, такая необходимая, вливается тонкой струйкой в рот. Еще пить. Хоть чуточку.
"Сколько уже она так? "
Кажется, голос знакомый. Кто же это, кто… Председатель.
Точно, у нее же корова не доена. Нужно вставать. Да что же такое, кто руку ей привязал?...
И голос Катеньки: "Вторые сутки пошли."
Сердце ухает и бьётся о ребра. А эта гадина здесь откуда?!
В привязанную руку впивается игла, разрывает с хрустом мышцу, наполняет лекарством. Больно. Обезболивающие всегда такие. Слава богу, кто-то догадался, что без укола ей никак. Таблетками уже не поможет. Наверное, это та медсестра, что отпаивала ее успокоительным в кабинете у заведующего. Она такая милая, молоденькая совсем.
"Что сказал врач?"
Это Петр. Рыжий, как же душа радуется от твоего голоса. Ну, скажи ещё хоть что-то…
" Проконсультировал по таблеткам. Сказал, что можно увеличить дозу. Ну и постоянно ее колоть вот этим, чтобы спала. Так ей легче переносить боль. Обещал приехать, как спадут морозы… "
Снова руки. Ласковые, теплые. Гладят легко, успокаивающе. Как будто мама, когда была совсем еще молодая… Так и не простила меня. Вычеркнула из жизни на раз. Больно, до сих пор больно в душе. Наверное, потому Бог и не дал ей дочь. Не смогла она бы дать девочке любовь без оглядки, как положено. Оттого, что у самой опыта нет. Оттого, что ее мать, видимо, совсем дочерей не любила…