Страница 47 из 88
Время в кои-то веки остановилось. Увязло. Заскрипело от натуги.
Ручка у тонкой фарфоровой чашечки вдруг лопается в руке, режет ладонь. Вскрикивает хозяйка.
А мы все так же продолжаем смотреть друг на друга. В голове слова лишь хлесткие, грубые. Да что там, отборный мат так и рвется с языка. Но она успевает первая.
— Здравствуйте, Людмила Григорьевна. Не гоните сразу. Не в соседнем доме живем. Я четыре дня сюда добиралась. Не просто же так…
Евгеньевна хлопочет над столом, утирает кипяток. Хочет вытащить осколки с пораненной ладони, но не решается, что ли. И снова этот вездесущий Петр. Встает, подходит к ней. К этой дряни. И в полголоса уговаривает:
— Ты это… Иди пока, посиди в комнате. Сейчас пока не надо…
Герой, куда деваться. И злоба, откуда-то вырвавшаяся беспощадной лавой, вдруг перекидывается на Петра. Ему бы от одного взгляда сгореть, испепелиться…
А он, дурак, садится рядом, тянет руку, разжимает багровую от крови кисть. Тихонечко дует. Будто даже не на порез, а на израненную душу. Вытаскивает белые треугольнички из кожи, складывает рядом, на салфетку.
Егорович, не будь он председателем, приходит в себя быстро. И тут же расставляет все точки над «и».
— Ну, Людмила Григорьевна, знаешь, в жизни всякое бывает. А у меня не гостиница. Девочку приюти, поговори, о чем там надо. По душам, с толком. Спокойно. Без наших лишних ушей. Нам твои секреты знать не к чему. Как молодая надумает ехать обратно, отвезем. А уж за остальное не серчай. И держи себя в руках. Ты старше, мудрее. Мы с Евгеньевной сейчас поможем девочке собраться, а Петр вас с багажом до дома проводит. Ну, ты меня поняла. Без излишеств, значит. По-взрослому…
По-взрослому… А как же… Сейчас лишь одно на ум приходит. Придушила бы ее, гадину, да оставила подыхать в сугробе. Только Рыжий не даст. Ну ничего, справится. Не в первый раз.