Страница 40 из 88
После Фрося приносит обещанное мыло. Только не её "Камей", привезенный из города. А свое, сваренное дома. Огромный бесформенный и угловатый кусь переливается, выпячивает цветочные бока, хвалится мелкими крупинками соли. И тут в душе огромными солнечными одуванчиками вдруг расползается щенячья детская радость. Это же мечта! Научиться самой варить домашнее, настоящее мыло.
Вот если бы бабка Фрося дала уроки. Тогда бы можно было столько рецептов попробовать…
Господи, ну зачем… Опять какие-то мечты…
Но бабка Фрося снова отвлекает каким-то рассказом, и сил думать о чем-то плохом совершенно не остается. Тело становится легким. Хочется дышать каждой клеточкой. Мыло пенится, ласкает кожу. Бабка Фрося говорит, что им же можно намылить волосы. И на минутку, будто маленькой девочке, ей кажется, что она попала в какой-то новомодный и дорогой салон красоты.
Неужели что-то внутри осталось живое? И теперь, когда плотная скорлупа из прогнившего хитина лопнула, осыпалась, вскрыв еще вполне чувствующую плоть, обнаружился еле различимый, тусклый свет измученной души…
— Ну вот, детонька. А ты боялась. Вон, и улыбка на лице родилась. Вот, теперь не побоишься с бабкой Фросей в баню. Отмою тебя, отпарю. К весне выхожу! И не таких заскорузлых отпаривала. Ты, главное, не бойся. Ну?
— Что?
— Придешь еще париться-то?
— Приду, баб Фрось! Спасибо вам!
— Спаси тебя Бог, дочка. Рано ты умирать собралась…