Воробышек

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Подняла на него вопрошающий взгляд, отмечая в голове, что на всех документах стоит одна и та же дата – четырнадцатое июля. Бумаги на экспорт партии цинковых гробов в Польшу.

Вениамин жадно скользит мутными глазами по моим розовым приоткрытым губам, вниз по тонкой шее к груди. Он молчит, и я решаю действовать дальше. Встаю и сажусь мужчине на колени, откладывая в сторону стопку документов. Прохладные сухие ладони его легли на талию, а лицо стало медленно приближаться к моему.

ПАНИКА.

Страх и ужас буквально парализовали. Неужели он хочет меня поцеловать?! Вениамин никогда не целуется, даже во время нашего извращенного секса, даже после того, как кончил. И я была искренне за это признательна Госпоже Удаче. Поэтому сейчас  от его медленного приближения, кожа на руках превратилась в гусиную, а волосы встали дыбом, к горлу подступил тошнотворный комок, мешающий дышать.

Хорошо, что я не позавтракала, иначе меня стошнило бы прямо на ультрамариновую рубашку Гуся.

Но вопреки моим страхам, старый извращенец лишь уткнулся холодным носом в мою шею и втянул запах. Это даже могло бы быть романтичным, только в голове возникли совершенно другие ассоциации. Так не дышат человеком, так нюхают мясо или рыбу, проверяя на свежесть, выискивая нотки тухлятины. Мне показалось, что Вениамин точно также проверяет меня по запаху на едкий душок лжи.

- Знаешь, Вениамин, я подумала и хотела бы извиниться.

- Неужели? - наконец, выдал хоть какую-то вменяемую реакцию мужчина.

- Да. Ну, за ту песню. Наша личная жизнь не должна быть поводом для шуток. Прости меня, пожалуйста. Я была не в себе. Словно затмение нашло. По телевизору сказали Луна в Козероге, а еще этот ретроградный Меркурий. Я чувствую, как космос дурно влияет на меня, – старательно выдавливала из уст дебильный робкий лепет.

- Хорошо, Женева… И вот тебе ответы на вопросы. Я пока не голоден, позавтракай сама. Да, я знаю, про друзей Егора, более того сам предложил ему пригласить их, чтобы ты могла немного развеяться. Вчера я перегнул палку, признаю и тоже прошу прощения. Такого больше не повторится. Конечно, ты можешь выйти из дома и пообщаться с молодежью, чуть позже я к вам присоединюсь. И да, мне очень нравится, как сидит на тебе это платье.

После этих слов, холодная мужская рука скользнула под юбку и прижалась к лобку, скрытому классическими хлопковыми трусиками. Я вздрогнула от неожиданности и всхлипнула от страха. Вениамин же расценил мою реакцию по-своему, продолжая поглаживать мою заледеневшую плоть.

- Знаешь, моя маленькая Женева, в чем еще я был не прав?

- В чем? - едва слышно прошептала я, сражаясь с желанием изо всех сил сжать свои бедра и прекратить омерзительную ласку.

- Я совсем забыл о твоем удовольствии, - и пальцы ощутимо сжали мой клитор, причиняя дискомфорт. – Но мы обязательно это исправим. Ты полюбишь мои пальцы, обещаю.

Прозвучал приговор, разгоняя в крови адреналиновую волну.

В кабинет постучали, и Вениамин поспешно убрал руку из-под юбки на стол.

- Войдите.

В дверной проем просунулась седая голова старушки.

- Вениамин Аркадьевич, я там сырнички напекла. Отведайте со сметанкой. Девочку нашу кормить надо. Бледная, как смерть. Пойдемте к столу.

- Благодарю, Римма Семеновна, но я еще поработаю. А ты иди, Женева. Тебе в самом деле надо лучше питаться, так что съешь и мою порцию.

Я встала с колен Гуся,  и отправилась на кухню вслед за Риммой Семеновной, мысленно вознося молитвы за здравие этой святой женщины.

Начинать любить пальцы Вениамина прямо сейчас уж очень не хотелось.

Глава 22.

Каждый на свете человек знает, что существует любовь с первого взгляда. Чувство ничем не обоснованное, зачастую разрушительное, как цунами, лишенное логики и здравого смысла, словно ток-шоу Андрея Малахова. Слепая симпатия, возникающая лишь благодаря совокупности внешних данных того или иного человека. Так вот это была она, только наоборот.

Стоя на крыльце небольшой террасы, я наблюдала, как из прозрачных вод небесно-голубого бассейна, подставляя смуглые плечи под обжигающие лучи беспощадного полуденного солнца, отражающегося в крупных серебристых пайетках микроскопического купальника, высекая длинными ногами искрящиеся брызги, выходила ОНА.

Ее заливистый смех, подобно горному ручейку, звенел сквозь жизнерадостный бит популярных радиохитов и оседал на верхушках меланхоличных изумрудных сосен. Пухлые малиновые губы, совершенно натуральные и абсолютно идеальные будоражили фантазию. Вместилище порока – не иначе. Даже я мысленно примеряла к ним огромный, перевитый венами член, что уж говорить о молодых парнях, которым девушка приветливо улыбалась.

Длинные черные волосы от влаги завивались в слегка небрежные локоны, обрамляя миловидное личико, сияющее грамотно нанесенным хайлайтером.

Я смотрела, как виляют ее округлые пышные бедра с равномерно загорелой бронзовой кожей, и завораживающе покачиваются две упругих дыни в том месте, где у нормальной девушки находится грудь.

Все. Абсолютно все в ней мне казалось прекрасным.

Вся такая излучающая энергию и здоровье, высокая и аппетитная, с глубокими темными глазами, пылающими озорным блеском.

В общем, она взбесила меня с первой секунды.

И я мысленно помолилась, чтобы эта демо-версия совершенной женщины имела какие-либо более существенные недостатки, помимо короткого бесплатного периода. Пусть она картавит, заикается или окажется беспросветной дурой, чтобы я имела хоть маленький шанс не выглядеть на фоне этой прекрасной амазонки тощим не оформившимся подростком.

Когда этот концентрат из эстрогена плавно приблизился к «нашему мальчику» и, словно невзначай потерся дыньками о его голый рельефный торс, я готова была взорваться от негодования.

Права оказалась Семеновна.

ПРОФУРСЕТКА как есть!

А Егор, словно молочный теленок, положил оба своих голубых глаза на выдающееся вымя и мычал что-то нечленораздельное.

Видимо, замучила жажда.

На фоне залитого солнцем бассейна парочка смотрелась невероятно органично, будто инсталляция семейной идиллии молодого и успешного футболиста с женой-фотомоделью.

Только вот от этой картины что-то противно скручивало мой желудок в морской узел. А когда женские пальцы с длинными модно выкрашенными лопатами мимолетно царапнули тонкую дорожку светлых волос, уходящую в гавайские шорты, и вовсе захотелось вернуться в дом за топориком для мяса.

 - Добрый день, - послышался откуда-то из тени тоненький голосок.

Повернувшись на звук, я заметила улыбающуюся девчонку с невероятной гривой ярких, словно апельсиново-грейпфрутовый фреш, волос. На бледном личике, усыпанном веснушками, горели зеленым два кошачьих глаза, плечи ее пылали красным, будто минутой ранее к ним прикладывали горячий утюг. Похоже, не у меня одной все сложно в отношениях с солнцем.

- Добрый… - осторожно ответила я и вымучила улыбку. Получилось так себе…

Егор, наконец, оторвался от созерцания молочной фермы и, почему-то разинув рот, уставился на меня своими бездонными синими озерами.

- Женева! Привет! – в два шага его горячий голый торс оказался около меня. В лицо пахнуло ароматом зеленых листочков и теплой коры, вызывая ощущение дежавю.

- Привет, - сдержанно ответила я, стараясь не дышать им и отгоняя жаркие воспоминания.

- Познакомься, это Соня, - махнул рукой на рыжую, - А это Виолетта.

ВИОЛЕТТА!

Звезда минета.

- Ребята, это Женева Арент. Прошу любить и жаловать.

Шоколадные глаза Котлеты хищно сощурились, и поджаренные на солнце дыньки в сияющих пайетках покатились в мою сторону, ослепляя навязчивым дешевым блеском.

- Ой, Егорушка, так это и есть твоя загадочная мачеха, что похитила сердце несравненного Вениамина Аркадиевича, - помурлыкала мисс Идеальные формы, повиснув на плече моего пасынка, как гиря на шее утопленника.