Пока светит Пламя

Служитель в длинном сером балахоне милостиво кивнул, когда Мадлена положила в блюдо для пожертвований пару серебряных монет. А потом вручил прихожанкам по маленькому янтарному шарику величиной с горошину. Короткий взмах руки — и шарики мягко засветились изнутри, согревая кожу. Кати благодарно улыбнулась магу и зажала в кулаке священную искру.

— Благословение Пламени на вас, — чуть разлепив полные губы, пролепетал служитель и перевел взор на подошедшую сзади дородную матрону. Мадлена нетерпеливо ткнула зазевавшуюся Катрину в спину, и они, взявшись под руки, заскользили по гладкому полу, словно подчиняясь невидимому церемониймейстеру. Откуда-то неслись тихие и нежные звуки флейты, но, как ни крутила Кати головой, музыканта не разглядела. Зато надолго задержалась у сердца Храма, прижав ладонь к теплой поверхности. Ничего для себя не прося, просто стояла, наслаждаясь ощущением чуда, вслушиваясь в ровное гудение Пламени под янтарем. На короткое мгновение Кати даже показалось, что она понимает, каково это — владеть магией, ощущать ее ток по жилам, создавать что-то волшебное и удивительное.

— Пойдем уже, — шепнула в ухо Мадлена, — тебя наставник требует.

Кати удивленно глянула на тетку — и когда та успела отлучиться? И сколько же сама она простояла у сферы?

Народу вокруг заметно поубавилось, и Харты стали подниматься по лестнице, покрытой алой ковровой дорожкой. Там, наверху, за позолоченной балюстрадой, в нишах верхней галереи наставники дожидались подопечных.

Мадлена легко подтолкнула племянницу в сторону янтарной занавеси, вышитой багровыми языками пламени. Шепнула обеспокоенно:

— Искру не потеряла?

И, увидев, как из-под сжатых пальцев Кати мигнуло светом, напомнила: — Его зовут брат Марк.

Кати глубоко вздохнула, шагнула вперед и отвела в сторону тяжелую ткань. Навстречу, с алого бархатного диванчика, поднялся молодой мужчина. Вопреки опасениям, он ничуть не походил на противного Жака — худощавый, светлокожий, высокий, в белоснежном одеянии в пол. Каштановые с рыжим отливом волосы свободно опускались на плечи из-под черной остроконечной шапочки, а в карих глазах плавали золотистые искорки.

"Он похож на чайку. Только очень большую" — подумала Кати, нервно хихикнула и почувствовала, что краснеет под пристальным взглядом продолговатых глаз. Наставник ободряюще улыбнулся, а она, совершенно смутившись собственной неловкости, зашарила взглядом по сторонам, соображая, уместным ли будет сейчас присесть.

— Ты — Катрина Харт, — скорее не спросил, а мягко подтвердил брат Марк. — Впервые в Храме?

— Здесь — впервые, — уточнила Кати и, следуя приглашающему жесту наставника, опустилась на диван, судорожно сжимая в кулаке ставший горячим шарик.

Маг удовлетворенно кивнул и сел рядом. Диванчик скрипнул, Кати слегка отодвинулась, еще больше робея от прикосновения чужого локтя, а потом страшно разозлилась. Да что это такое, ведет себя точно пуганая мышь! Она вскинула подбородок и вызывающе уставилась в глаза наставнику:

— Я знаю, как проходит ритуал!

— Не сомневаюсь, — ответил тот негромко, — мисс Харт рассказывала о вас с братом.

Он немного поразглядывал девушку, отчего та нервно заерзала, колупая пальцем бархатную обивку дивана, а после неожиданно спросил:

— Тебе нравится единение?

Кати растерялась. Раньше ее ни о чем таком не спрашивали, да она и не ждала. Ритуал всегда был неотъемлемой частью жизни, как, допустим, дождь, снег, или пища. Кати принимала его как данность и сама вопросами тоже не задавалась.

— Не знаю, — пробормотала она недоуменно.

— Смущение? Ты его испытываешь?

— Иногда.

Она дернула плечиком и неожиданно созналась:

— Бывает, я думаю, что наставник может прочитать в моей голове что-нибудь недостойное. И я начинаю гнать от себя всякие глупости.

— Значит, тебе никогда не объясняли, что такое единение для мага?

— Брат Жак был строгим. И, наверное, немного нелюдимым… — Кати снова смущенно потупилась, опасаясь, не сболтнула ли чего лишнего. В конце концов — не ее дело осуждать служителя Пламени.

— Не сомневаюсь, твой бывший наставник достойный человек, — показалось, что в голосе брата Марка послышалась насмешка, — однако, думаю, ты должна знать.

Он откинулся к спинке дивана, сложил руки на коленях, прикрыл глаза. И теперь Кати стало легче изучать его профиль, не опасаясь быть уличенной.

— Во время ритуала мы не забираем мыслей, не посягаем на твое, даже не знаем, о чем ты думаешь в момент единения. Нам важно настроение подопечного, его чувства, сила, если тебе будет угодно. Сила духа, мысли. К слову, люди приходят разные, — брат Марк коротко ухмыльнулся, — бывает, что потом голова раскалывается не только у вас, прихожан.

— Я хорошо переношу единение. — Кати подумала, что горбатый нос наставника хоть слегка великоват, но отнюдь не портит общую гармонию лица. — Иногда просто устаю.

— Правда? — маг заинтересованно покосился из-под ресниц. Кати смущенно пожала плечами.

— Тем лучше. Приступим.

Он развернулся и торжественно спросил:

— Знаешь ли ты, для чего нужна магия?

— Магия должна служить людям, — заученно ответила Кати, — а люди быть едиными с магами. Нужно вместе нести Свет Пламени и не давать ему погаснуть. Не будет Света — воцарится Тьма.

Наставник положил теплые ладони на виски девушке, и та закрыла глаза.

— Вспоминай. Мечтай.

Голос его отдалялся, и, почувствовав обычную для ритуала сонливость, Кати стала думать о приятном.

Раскидистый вяз на заднем дворе, куда она любила прибегать посреди жаркого дня. Плюхалась в траву и замирала. Высоко, в густой кроне, жила осторожная иволга. Золотистая, длинноносая, с голосом, напоминающим звуки дудочки. Кати, как часто бывало в момент единения, представила знакомую до мельчайших подробностей резную тень вяза, шелест листвы над головой.

— Доча, — донесся издалека смеющийся мамин голос, — ты сегодня обедать собираешься?

Нет, вот об этом — нельзя. Это старательно забытое, запертое на дне души. Думалось, надежно, да, как оказалось, не очень. Лучше об иволге. Как та яростно мяукала на обескураженного кота, попытавшегося однажды залезть в гнездо…

— Не заставляй себя. Отпусти. — Голос брата Марка был мягок, но убедителен. И Кати захотелось ему поверить.

Мама. Высокий лоб, светлые кудряшки, знакомый взгляд. У Бена похожий, вот только не такой ласковый. Полные руки, мягкая грудь, в которую бывало так приятно уткнуться, обнявшись. Только потом, когда мама совсем слегла, куда-то делась вся ее уютность, а глаза стали блестеть по-другому. Лихорадочно, нехорошо. И до последнего вздоха миссис Харт сжимала в руках сферу Пламени, заставив Кати затаить обиду на священное. Где же была сила, которой все они щедро делились с магами, когда ее так отчаянно звали? Наставник Жак только равнодушно пожимал плечами, а старенький лекарь отводил глаза. Каждому приходит свой срок.

Кати подумала, что ее обида, должно быть, заставит брата Марка мучиться головной болью, а уж крамольные мысли в Храме Пламени, как пить дать, до добра не доведут. Осторожно попыталась высвободиться из рук наставника, а тот, вздохнув, неожиданно и ласково погладил ее по голове:

— Это просто жизнь.

Они просидели долго. Сначала Кати, конечно, поплакала, уткнувшись в кружевной платочек. Неизвестно, как воспринял это маг, но продолжал неловко удерживать ее голову. Потом он сам задавал ход ритуалу. Помогая, говорил отдельные слова, а уж Кати сама додумывала, как, допустим, может выглядеть лучик солнца в морской воде. Постепенно она успокоилась и даже смогла чуть-чуть помечтать. О том, как они с Бенедиктом приживутся в Хоррхоле, купят дом, может даже собаку заведут.

— На сегодня хватит, — наконец выдохнул наставник, убирая руки, и Кати открыла глаза. Марк сидел в расслабленной позе, а лицо его приобрело иные краски — кожа разрумянилась и словно светилась изнутри. Кати отдала ему ставший совершенно холодным шарик-искру, и, произнеся традиционное "Сила Пламени в тебе", поднялась.