Сверхъестественный отбор

Раз во мне пробуждается аппетит при виде обычной человеческой пищи, это уже хорошо. Все лучше, чем почувствовать себя зомби, охочим до чужих мозгов, или кровожадным упырем. Размышляя так, я взяла и надкусила самый маленький из фруктов. Он оказался таким сладким и сочным, что незаметно для себя съела его целиком. Потянулась за вторым, и тут услышала знакомый уже топот в коридоре.

Через несколько мгновений в помещении стало довольно шумно от набежавшей прислуги. Закрыв глаза рукой, я схватила кончик диванной подушки и со всей силы дернула на себя, не желая смотреть, что будет происходить дальше в моей комнате, потому что от гвалта уже начинало ломить виски. Объясните мне, несведущей попаданке, как они все могут так отвратительно относиться к герцогине? Если рассуждать по правилам моего старого мира, все разборы должны происходить в мое отсутствие. А если бы я решила поспать с дороги, то уже заработала бы сердечный приступ, даже на свое мертвое сердце.

– Пошли все вон отсюда, – не выдержала и заорала я на прислугу. – Я пытаюсь отдохнуть с дороги, а вы что тут устроили? Вообще не понимаете, кто перед вами? Не хотите смотреть на меня как на герцогиню, так вспомните, что я одна из претенденток на роль вашей будущей королевы!

Хлесткие слова подействовали незамедлительно, и я вновь осталась одна в окружении чемоданов и разбросанных вещей. Как же мне уже дорог этот отбор!

Глава 15

Время тянулось беспощадно медленно, я уже десять раз успела пожалеть о том, что не стала наблюдать за разбором багажа. Да вот только нарастающая головная боль убеждала меня, что не зря я выгнала всю эту шумную ораву за дверь. Виски тянуло, и мне с каждым вздохом становилось все хуже. Из глаз даже слезы потекли. Представляете, слезы у мертвого тела! Очень неожиданно. А может, мое новое тело не совсем уж неживое, и понемногу начинает возвращаться к своему прежнему состоянию? От наплыва противоречивых чувств я начала реветь, словно маленький ребенок, у которого мать отняла любимую игрушку.

– Посмотри на меня, – когда в комнате появился посторонний мужчина, я сказать не могла. – Грег, срочно давай сюда аптечку! А еще сделай так, чтобы в королевское крыло дворца никто не попал.

Корсет платья затрещал, и стало намного легче дышать. Ого! Я действительно возвращаюсь к жизни, уже дышу! Но все равно я едва могла различать предметы и находить в себе силы моргать. В голове гудело, как будто рядом со мной парил рой большущих пчел, которым хотелось проникнуть мне в мозг и там устроить шумный улей.

– Валис, – мужчина похлопал меня по щекам. – Милая, умоляю, открой глаза. Посмотри на меня, детка, сопротивляйся. Это мелочи, ты в детстве и не такие испытания должна была проходить. Маленькая боль не сравнится с тем, что было раньше.

Конечно, куда этой боли до двенадцатичасового забега на каблуках по всему офису в попытках спасти проект и всю нашу компанию от падения и полнейшего краха. Нет, мне понравилось, как потом шеф меня благодарил, да и размер премии впечатлил. Но сейчас я не чувствовала той окрыляющей легкости, когда у тебя с ног стаскивают треклятые туфли и делают самый умопомрачительный массаж плеч в жизни.

Укол в области груди я не почувствовала, а скорее просто угадала, что он произошел. Но тут действительно случилось настоящее чудо. Я смогла сделать спасительный вздох, и туман в голове перестал сворачиваться тугой сизой дымкой промышленных районов столицы. Теперь он медленно рассеивался, словно над огромным озером взошло солнце и начало освежать беспросветную ночную темноту. Так легко и хорошо стало, что даже несчастные туфли были позабыты.

Тело расслабилось и обмякло в кресле, словно я превратилась в огромную куклу, которой перерезали ниточки, ведущие к кукловоду, и теперь она неотвратимо проваливалась во мрак своего одиночества. А затем я ощутила свободу, похожую на парение в облаках, и лишь тогда смогла достучаться до собственного подсознания, чтобы заставить его правильно работать и выполнять положенные по законам природы функции. Превозмогая внутреннюю тяжесть, я рискнула приоткрыть слезящиеся глаза и попыталась рассмотреть своего неожиданного спасителя.

Взволнованное лицо графа Шапр меня поразило до глубины души. Я могла ожидать увидеть слугу или стражника, но никак не гончую короля. Он с такой заботой и нежностью гладил меня по голове, успокаивая, что мне даже нехорошо стало от избытка эмоций. Не такого я ожидала от этого сурового мужчины, который меня мог убить за одну только нацарапанную на рукаве от платья записку. Но, в противовес моим ожиданиям, он переживал за юную герцогиню, словно от нее зависела вся его дальнейшая жизнь и рождался солнечный свет в этом мире.

Судорожно всхлипнув, я со всей силы вцепилась в горячие мужские пальцы и разрыдалась. Истерика подкатила к горлу и, как теперь ее угомонить, я не знала. Меня просто трясло от шока, обиды и злости. Это было необъяснимо, я еще даже не успела разместиться во дворце, а кому-то пришла в голову замечательная мысль меня отравить и таким образом отправить на тот свет. Скорее всего, до прибытия кровавой гончей я оставалась в живых исключительно по причине моего и так уже мертвого состояния. Нельзя же второй раз умереть!

– Медленно поднимайся, – к моим губам поднесли стакан с прохладной жидкостью.

Инстинктивно сделала глоток и закашлялась. Жидкость больно обожгла губы и паленым привкусом поджаренного риса осела на губах. От нее меня затошнило еще больше. Только-только вставший на свое законное место мир вновь начал покачиваться и расплываться переливчатыми кругами радужных облаков. Как же мне было плохо! Такое чувство, что на меня ангина, похмелье и токсикоз разом накинулись, решив проверить на прочность.

– Терпи, милая, – перед моим носом поставили тазик. – Сейчас должно полегчать. Доза немаленькая, поэтому так сильно ломает. Тело должно очиститься, и тогда станет совсем хорошо. Ну же, не стесняйся. Поверь, я никому не расскажу, не стоит при мне строить благовоспитанную леди из высшего общества. Я и не такое встречал в своей жизни. Давай, давай. Ну же, Валессия, яд должен покинуть организм, без этого очищающее зелье не сможет тебе помочь. Хочешь, я даже поклянусь, что никому никогда не расскажу о произошедшем в этой комнате?

От его монотонного нытья стало только хуже. В отличие от местных барышень, я светскими заморочками не страдала. Прекрасно понимала, что от меня хотят. Только вот незадача, меня крутило и мутило, а съеденное и выпитое не стремилось наружу. Припомнив свои ощущения во время беременности, я поняла, что это тело просто утратило важный и жизненно необходимый сейчас рефлекс. Стоп! Его же можно вызвать искусственно! Вот я балда, уже давно бы перестала мучиться и сейчас бы нормально себя чувствовала. И почему все нужные мысли приходят с опозданием?

Медленно сползла на пол, отняла спасительный тазик и, еще раз постаравшись припомнить все, что знала по щекотливому вопросу, выбрала самый простой метод – два пальца в рот. Я решила прибегнуть именно к нему, раз уж даже волшебные зелья не способны сотворить чудо, буду действовать сама. Еще раз поморщилась и склонилась над предоставленной емкостью.

– Вот так, все правильно, – заботливые мужские руки перехватили темные пряди моих волос и подняли их повыше, помогая мне бороться с собственным недугом.

Пока я выворачивалась наизнанку, граф поддерживал меня и осторожно гладил по взмокшей спине. Но тут стоит отдать ему должное, он больше не проронил ни единого слова. Мне же с каждым новым сокращением желудка становилось все легче и легче. Сколько я так просидела, не знаю, но в одно мгновение меня потянули за руку и помогли мне подняться с каменного пола, на котором я продолжала сидеть.

– Пошли, – потормошил меня мужчина. – Уже все хорошо, сейчас должно пройти остаточное недомогание.

Глава 16

Стоило мне укутаться в пропахшее сыростью одеяло, как в голове начало понемногу проясняться. Спустя пару минут я даже смогла нормально осмотреться и увидеть невероятную картину. Служанки сидели на полу и пристыженно хлопали распухшими веками зареванных глаз, а суровый граф Шапр ударял каждую из них тонким прутом по покрасневшим ладоням. Девушки уже не могли даже рыдать, они только судорожно тряслись и пытались уклониться от карающей руки. Но суровому убийце не было известны такие понятия, как сострадание и прощение.