Двуликая мать

Данс упал спиной на койку, приложившись головой о железную перекладину, но даже не заметил этого. Всё его внимание было обращено к Норе, усевшейся на него сверху. Платье задралось, демонстрируя обнажённые ноги. Его потрясающе огромные руки нырнули под подол и устроились на бёдрах. Нора шумно выдохнула, пытаясь второпях расстегнуть клетчатую рубашку; руки дрожали. Слишком часто она задумывалась, как же выглядел её напарник под слоями брони и комбинезона — и не разочаровалась.

— Я готова нести службу, паладин Данс, — она игриво поёрзала на его бёдрах, чувствуя через нижнее бельё, что ему тоже нравится эта маленькая игра.

Справиться с пуговицей на джинсах оказалось куда проще. Его руки крепче сжали бёдра, дыхание сбилось. Нора и сама с трудом верила, что происходящее реально. Только недавно Данс, будучи её наставником, отчитывал за самоуправство и хмурился так, что казался смертельно уставшим. В её руках он по-настоящему расслабился, доверился…

Хотя бы на одну ночь ей показалось, что уродливая ложь между ними — лишь плод разыгравшегося в тумане воображения.

Комментарий к Часть 1. Лучшие деньки

[1] «Капитанские пляски» — местный ритуал, который изначально использовался для назначения капитана (мэра) Фар-Харбор, когда избранник выступал против сильнейших чудовищ острова; главный герой игры проходит его, чтобы заслужить расположение жителей.

========== Часть 2. Встреча с Матерью ==========

Проблему трапперов нужно было решать, поэтому поутру Данс и Нора отправились к более опытным жителям Фар-Харбор, чтобы запастись их мудростью. Особо их волновали необычные гастрономические привычки.

— Вокруг полно еды: заглоты, болотники, рад-олени — остров кишит дичью, — говорил Данс, потирая отросшую щетину. — Значит, тут должно быть что-то ещё.

У Норы был отличный и довольно очевидный ответ, но Данс ничего не желал слушать о безумии. Хотелось даже заметить, что подобное упрямство свойственно синтам, но пока ей хватало мозгов для тактичного молчания.

Прошлая ночь, несмотря на головную боль поутру и вкус тлена на языке, была волшебной, живой; в Братстве Стали подобным образом не расслабишься. Данс выглядел счастливым. Тянуло улыбаться без причины, касаться его и смотреть снизу вверх, радуясь взаимности чувств. Ракушка-медальон заняла своё место на шее, доказывая, что Норе всё это не снится.

Нора старалась дышать ровно, как учил Данс, но за пределами города, как только туман сомкнулся за спиной, будто перекрывая обратный путь, вернулась дрожь в руках. Лазерный карабин подёргивался. Теперь всюду мерещилось подозрительное движение. Нора не понимала, как можно жить в подобном месте, особенно в одиночестве, как дядя Митча. Местные верили, что остров проклят, что он живой и постоянно проверяет их на прочность. Как можно к чему-то привязаться, любить — в таком месте?

Однако именно здесь, на острове, полном безумных каннибалов и ночных кошмаров, она и сошлась с Дансом.

Шутка ли, но лишь у полубезумной старухи Кэсси Далтон чаще всех совпадали пути с трапперами: вся её семья стала жертвой острова, как считала она сама. Нора скептически глядела на Данса, но, признав, что других зацепок не будет, решила помочь старухе в её мести — наверное, самому острову, не иначе. Самое главное, она знала, где искать одного из лидеров трапперов.

— Главарь сумасшедших либо самый большой безумец, либо единственный вменяемый человек, — предположил Данс. — В любом случае он опасен.

Они шли несколько дней, выбрав самый длинный и не самый безопасный путь по пляжу: здесь опасность представляли лишь болотники, однако благодаря пип-бою сигналы притаившихся в песке врагов появлялись в удобной зоне обстрела, и никакие деревья не мешали. Когда местность стала неровной и каменистой, пришлось выбрать тропу наверх, иначе на берегу они могли стать удобной мишенью.

Маяк Брукс-Хед гордо высился на краю острова. Прожекторы услужливо освещали окрестности и выдавали позиции засевших в рукотворной крепости людей. Соседняя разрушенная ферма оказалась неплохим укрытием и разведывательным пунктом. Пол прохудился, а на втором этаже вовсе обвалился, однако Норе удалось забраться туда. Лестницу на чердак завалили мусором и мебелью, будто прежние обитатели держали оборону от того, что лезло сверху, и Норе не хотелось туда заглядывать. Она перевела прицел в разведывательный режим, высунулась из окна и тут же насчитала несколько целей среди деревьев и в разрушенном доме.

— Пятеро в дозоре, остальные наверняка засели в маяке, — привычно отчиталась она, как только спустилась. Даже после проведённой вместе ночи Нора не считала нужным нарушать идеальный баланс субординации и доверия.

— Хорошо. Подождём немного, затем я выкурю их всех оттуда… И ещё одно, — Нора обернулась. Шлем скрывал лицо Данса, но не эмоции. — Будь осторожна.

— И это говорит тот, кто собрался атаковать безумцев в лоб, — отсалютовав, она забралась обратно и застыла, вслушиваясь в тяжёлую поступь внизу. Данс не обернулся, чтобы не выдать её присутствия.

Деревья скрывали утёс, на котором высился маяк, однако не настолько, чтобы сорвать прикрытие — давно канули те времена, когда эти голые, изъеденные ветви украшали листья или пушистые иголки. Мысль, что ей довелось увидеть прошлое, никому неизвестное, до сих пор не укладывалась в голове.

Чтобы не посадить занозы, Нора бросила под локти куртку и огляделась. Окно было раскурочено наружу, будто что-то на уровне второго этажа вырвало раму. Вкупе с заваленным выходом на чердак картина вырисовывалась жуткая. Однако Нора лишь нервно усмехнулась: для костра путники должны разбирать всё, что попадалось под руку, и рама не стала бы исключением.

Нора примостилась, выдохнула едва заметное облачко пара и с новой позиции оглядела местность через прицел. Данс открыл огонь чересчур быстро — впрочем, огромную силовую броню даже психи заметят издалека. Через сухие, но пышные ветви цель просматривалась не всегда, однако красный маркер, поймав движение единожды, услужливо указывал направление и будто «приклеивался» к жертве. Один выстрел как правило означал одну смерть; в обратном случае на подмогу приходил Данс, который, точно танк, прорывался в гущу битвы и раскатывал противников.

Огненное облако окутало массивную броню, следом полетел ещё один коктейль Молотова. Нора старалась не думать о том, что её напарник жарился сейчас заживо, точно в котле (большая часть Деррика наверняка нашла пристанище именно там, а они не потрудились вылить содержимое), и выпускала один пронизывающий луч за другим, элегантно прошивая плоть насквозь, точно хирург. Через несколько мгновений, когда шум стих, Нора смогла наконец впустить воздух в покалывающие лёгкие.

Громоздкий карабин вернулся на крепёж за спиной; обеими руками сжав рукоять пистолета, Нора спустилась к стенам из хлама, проскользнула к разрушенному дому и нагнала Данса у пустого проёма. В нос тут же ударило мерзостное зловоние, однако исходило оно не от человеческих останков, как ожидала Нора.

Дом ничем не отличался от её собственного в Сэнкчуари-Хиллз. В этой гостинной могла бы завтракать карикатурно-правильная семья, будто сошедшая с довоенных рекламных роликов: Нейт ворчал бы на телевизор, прерываясь на чёрный кофе со сливками, а она с Шоном на руках выглядывала бы в окно, радуясь очередному солнечному утру, где не было ни страха, ни голода, ни мутантов…

Жирная муха без зазрения совести уселась на щёку и зашелестела лапками. Нора вскрикнула, позабыв об осторожности, и взмахнула свободной рукой, отгоняя назойливое насекомое. В доме от них, казалось, не было спасения, и очень скоро она пожалела, что пренебрегла силовой бронёй. Впрочем, запах всё равно бы продрался сквозь фильтры.

Освежёванные туши рад-оленей свисали с крюков прямо в центре гостиной, образуя небольшой коридор. Позиция не просматривалась, поэтому Данс держал оружие наготове и не спеша продвигался к ближайшей комнате. Нора чуть отставала, не рискуя лезть под пули. Однако вбежавшие в дом трапперы и не собирались открывать огонь: у каждого в руках был рыболовецкий багор, и в гостиной стало катастрофически тесно.