Путь к возвышению

Чтобы случайно не травмировать себя, он пересел в дальний от обвала угол и занял ожидание подготовкой. Из-за усталости Плетение поддавалось с усилием, но как только заклинание формировалось, материя пришла в движение. Тишину нарушало лишь бормотание Форда да яростное чирканье грифелем.

— Фамильную ценность будешь всю жизнь в наёмниках отрабатывать!..

Алданон закрыл глаза и сосредоточился: чем раньше он начнёт, тем быстрее выберется.

— Материя вне нас, но также и внутри нас… — повторял он, как молитву, цепляясь за устои школы Прорицания и своего полумёртвого бога, который мог всё это время молча направлять способности Алданона в правильное русло. — Материя вне меня… во мне…

Раньше его вели чужие эмоции — предсмертные вопли и моменты радости, — но теперь он использовал собственный разум как стрелку компаса. Единственным маяком в бескрайнем времени оставалась, конечно же, Фейн.

Когда он тянулся к прошлому, привычные безопасные — и ограниченные — пустоты исчезали, а материя будто устремлялась за его мыслью назад и вперёд по знакомой колее. Объяснения никогда не были сильной его стороной, да и в рисунках вряд ли бы что-то получилось отобразить. По сути, для Алданона и школы Прорицания ничего не изменилось, повлиять ни на что нельзя, ведь «всё давно сломано».

Когда он тянулся к образу Фейн, то видел расцветающее безумие, кровь и ненависть, дозревшие до предательства родной сестрой, закованные в стальные рамки долга. Её вера и ярость наконечниками копий вонзались в разум Алданона; весь пройденный ею путь за доли секунды раскинулся перед глазами: принесённые жертвы разливались реками крови, увядали юношеские надежды, но зато шла в гору карьера молчаливого исполнителя, круг соратников разрастался и креп. Для иллефарнцев Фейн была идеальным героем, дочерью кризисного века нестихающих войн и стремительного научного прогресса, пугающего обывателей порой даже больше коварных нетерильцев.

Едва пыль осела, Фейн перевела взгляд на него и победно оскалилась, точно волчица; благородные, чуть заострённые черты лица расплылись чёрной дымкой и устремились вверх над её головой. Металлический привкус крови застыл на языке плёнкой. Шагнув в тень, Фейн через несколько мгновений появилась за спиной Алданона в окружении ароматов стали, пота и маслянистых духов. В восхищении он открыл рот, но вспомнил, что прошлое его не слышало, осмотрелся в поисках Фейн, а затем внезапно почувствовал ледяное прикосновение стали.

По горлу милосердно безболезненно скользнуло лезвие кинжала. Что-то стремительно потекло по груди, отчего мантия тотчас прилипла к телу, и Алданон, опустив взгляд, с удивлением увидел кровь на трясущихся руках. Вместо звуков из глотки раздалось хлюпанье, перед глазами стремительно темнело. Он потянулся за рюкзаком, пытаясь совладать с верёвками и сетуя, что сгрёб вещи как попало. Фейн опустилась рядом на одно колено, держа окровавленный кинжал перед собой — в ожидании развязки.

Время слишком сильно растянулось для реальности, но Алданон едва ли соображал. Он потянул края в стороны, заглянул внутрь… и встретился со стеклянным взглядом Ульфгара — его отрезанной головой на подушке пышной бороды. Неожиданно он моргнул, искоса глянул на Алданона, посиневшие губы приоткрылись и распухший язык вывалился вместе с комьями земли.

— Эй, парень! Слышал шутку, что в зачарованные рюкзаки можно и тело при случае сложить?.. Дьявол, это и была шутка…

Алданон испуганно разжал руки и повалился на бок, пока Ульфгар продолжал приглушённо хохотать. Воздух проходил толчками, вместе с кровью, вынуждая ею захлёбываться до смерти. Фейн нависла над Алданоном и оглядела презрительным взглядом, полным горечи.

— Я верила тебе, пустила в свой круг и позволила обрести мудрость наших предков, а ты воткнул нож мне в спину! И ради чего?

С трудом он заставил себя успокоиться, дышать ровно и коротко, а тем временем — лихорадочно думал. Те же слова он слышал в адрес Фаугара, и для Фейн Алданон и есть он — человек, который лез не в своё дело. Как бы прорицатель ни манипулировал с потоками времени, материю он изменить не мог: прошлое уже случилось.

Она убьёт его.

========== 6. ==========

Словно во сне, не поддающемся логике, Алданон лихорадочно соображал, как покинуть видение, но лишь глубже увязал в болоте паники, пока не обессилел. Он умирал один — наедине с ослепшими от собственных ужасов коллегами, а убивала его глупая мальчишеская привязанность. Увлёкшись тайной Фейн, Алданон потерял голову в собственных иллюзиях, придумал себе чистый и наивный образ несуществующей девушки, а теперь с горечью с ним расставался.

Он с силой сжал руку в кулак и почувствовал укол боли, когда перстень на слабенькую магическую защиту впился камнем в палец. Почему-то в этот момент Алданон больше беспокоился за мастера Дюрранта, как тот переживёт известия о его смерти после всей той трогательной заботы. Перед затуманенным взглядом тот стоял в образе влюблённого юнца, позже потерявшего свою возлюбленную на таких же опасных раскопках — его память была совсем рядом, можно рукой достать. Алданон не желал учиться на его ошибках настолько буквально.

Боль отрезвляла, злила. Он так увлёкся загадкой Фейн, что не выпускал из рук её амулет и не обращал внимание на по-настоящему важные вещи, на живых людей. Намереваясь выбросить его, Алданон схватился за облупившуюся цепочку и замер, осознав, что внутри таились кратковременные чары защиты от смерти. Надежда вспыхнула злорадной мстительностью; магия высвободилась, вернув телу подвижность, а разуму — ясность.

Алданон рассказывал своим студентам, что школа Прорицания не ограничивалась истинным зрением и опознанием предметов, но в сравнении с той же школой Разрушения её атакующие заклинания заметно уступали в эффективности — и всё же он был не беспомощен против Фейн. Всего одно слово обратилось в сотни порезов; её бледная кожа будто растрескалась, высвободив потоки крови. Фейн отпрянула, прикрыв ладонью разорвавшийся правый глаз, взвыла и махнула кинжалом наугад, разрубив его рукав.

Ни одна из ран не была смертельной, но в сумме они сильно ослабляли противника. Столь грязный и жестокий приём ещё вчера напугал бы его самого, но теперь Алданон без сочувствия смотрел на Фейн, согнувшуюся будто в поклоне. Как мастер Прорицания, он знал и слово Смерти, но, конечно, ни разу не применял его на практике, поэтому побоялся зацепить кого-нибудь из коллег.

Окаменение показалось лучшим выходом — действенно и без убийства. Во что бы ни превратилась милая деревенская девочка из видений, что бы ни натворила, память о ней слишком глубоко засела в самой душе. Её израненная кожа обросла коркой, загрубела, раны закрылись; вытекший глаз заволокло нарастающей плёнкой. Фейн попыталась встать, принять бой, но движения давались ей с трудом. Когда ноги перестали слушаться, она подняла голову и бросила на Алданона свирепый взгляд.

— Я лишь хотел найти истину, — пролепетал он, пытаясь оправдаться.

— Слова изгнанника! — практически выплюнула Фейн с хрипом, пока её органы обращались в камни, и застыла изваянием в атакующей позе. Без обратного заклятия выбраться из ловушки было невозможно.

Благословение иссякало, и Алданон инстинктивно схватился за шею, пытаясь урвать ещё хоть немного отведённого времени. Реальность плыла перед глазами, тело ломило от усталости. Фейн исчезла, а Форд хрипло бормотал уже на разные голоса, словно в него вселилась парочка демонов. Схватившись за голову, он вдруг закричал, с силой приложился о стену лбом и затих.

Алданон не сразу понял, в каком времени вообще находился. Первым делом он ощупал горло, но не обнаружил крови, руки были чисты, но горячая борозда под кадыком — длиной в порез, оставленный Фейн — осталась в напоминание. Рядом валялся выдернутый из рюкзака шнурок.

Как говорила Энна, испытание не убивало — по крайней мере, напрямую, — но терзало разум и вынуждало калечить самих себя. Вспомнив ещё об одной детали из видения, Алданон осторожно пододвинул рюкзак, собрал волю в кулак и заглянул внутрь — никакой говорящей головы Ульфгара внутри, конечно, не оказалось. Зато чуть дальше из-под завалов виднелась истлевшая тонкая кость в латной перчатке.