Страница 41 из 43
Каладин невольно зарычал и шагнул вперед.
– Да, – сказала фемалена. – Истинный ветробегун, вплоть до самого светсердца. Прелестно. У вас не было преемственности спренов или традиций древних, как меня убедили. И все-таки те же установки, те же структуры возникли естественным образом, подобно решетке растущего кристалла.
Каладин снова зарычал, скользнув в сторону к брошенным копью и ботинкам.
– Ты должен идти, – сказала Сплавленная. – Если ты снова убил Преследователя, это вызовет переполох среди моих сородичей. Сдается мне, такого еще не случалось. Как бы то ни было, Сплавленные и Царственные идут сюда, чтобы присоединиться к нам и закончить его работу. Ты успеешь сбежать от них, если уйдешь сейчас.
Каладин застыл в нерешительности. Его инстинкты говорили, что он должен сделать противоположное тому, что говорит эта женщина, из принципа. Но он передумал и побежал по лабиринту коридоров – как же болело в боку! – доверяя башне и Сил, чтобы они вывели его в безопасное место.
60. Эссай
О ком вы говорите? Вы не использовали никакого титула, так что я предполагаю, что это не Сплавленный. Кто же тогда этот Эл?
Когда Венли увидела Рлайна в тюремной камере, она почувствовала, как все ритмы замерли. Это было похоже на тишину после крещендо.
В наступившей тишине Венли наконец-то поверила в то, что сказала ей Мазиш. Весь Рошар преобразился. Венли больше не была последней. Ей показалось, что она слышит нечто, превосходящее ритмы. Единственную чистую ноту.
Рлайн взглянул на нее сквозь прутья решетки и усмехнулся.
Мгновение покоя миновало. Похоже, он перенял некоторые человеческие выражения. Узнал ли он ее в этом обличье? Узоры на ее коже были такими же, но они с Рлайном никогда не были близки. Скорее всего, он видел только незнакомую Царственную.
Венли отошла, минуя пустые камеры с решетками на дверях. Это было на следующий день после инцидента с Благословенным Бурей и разрушением узла. Венли как раз собиралась навестить Рлайна, когда события заставили ее поспешить к хозяйке.
Венли предполагала, что Рабониэль будет в ярости, но Повелительница желаний восприняла инцидент как должное, что вызывало любопытство. Казалось, Рабониэль позабавилась. Она что-то скрывала относительно своих мотивов. Или не хотела, чтобы перемены в башне происходили слишком быстро.
Во всяком случае, разбираться с последствиями пришлось Венли, которая до поздней ночи переводила для разных Сплавленных. Лишь этим утром она смогла вырваться и пойти проверить, что сказала ей Мазиш.
Рлайн. Живой.
Возле двери Венли встретилась с главным тюремщиком: Царственным в жутьформе, с гребнем из шипов, переходящих с головы на шею.
– Я и не знала, что у нас есть тюрьма, – тихо сказала она ему в ритме безразличия.
– Ее построили человеки, – ответил он в том же ритме. – Я допросил некоторых здешних рабочих. Говорят, тут держали убийцу.
– Того самого?
– Да. Он исчез прямо перед тем, как появились мы.
– Он должен был потерять сознание.
– Ну, этого не произошло – и его больше никто не видел.
– Ты должен был сказать мне об этом раньше, – упрекнула Венли. – Госпожа считает, что некоторые Сияющие все еще могут функционировать. Возможно, этот где-то бродит, готовится убивать.
Жутьформа запела в ритме смущения:
– Ну, мы готовили это место на случай, если понадобится запереть Царственного с надлежащими удобствами. У нас есть большая тюрьма для пленных людей. Я решил, что это будет хорошее место для твоего приятеля, пока с ним не разберутся официально.
Венли окинула взглядом зал пустых камер, освещенных топазовыми фонарями на потолке. Они окрашивали комнату в теплые коричневатые тона, напоминающие кремный камень.
– Почему вы его заперли?
– Он эссай, – ответила жутьформа в ритме насмешки.
Древнее слово, которое они переняли у Сплавленных, означало что-то вроде «человечий прихвостень», хотя переводческий дар Венли подсказывал, что слово переводится как «волосатый».
– Он был шпионом, которого мои люди послали следить за человеками.
– Значит, он предал вас, – ответила жутьформа. – Он утверждает, что человеки удерживали его против воли, но не потребовалось много расспросов, чтобы узнать правду. Он дружил с Сияющими – был их слугой или кем-то в этом роде. Мог уйти в любой момент, но остался. Наверное, понравилось быть рабом.
Тюремщик перешел на редко используемый ритм казней.
– Я поговорю с ним, – сказала Венли. – Без свидетелей.
Жутьформа уставилась на нее, вызывающе напевая в ритме разрушения. Венли ответила тем же – будучи Голосом Рабониэли, по своему положению она превосходила тюремщика.
– Я сообщу Повелительнице желаний, – пригрозил он наконец, – о твоем поступке.
– Как угодно, – сказала Венли и демонстративно подождала, пока он выйдет и закроет за собой дверь.
По привычке она заглянула в Шейдсмар, хотя уже знала, что спрены пустоты не могут быть невидимыми в башне. С инстинктом не поспоришь. И она…
Стоп. За ней следили.
Спрен пустоты прятался в теле кремлеца. Большинство спренов могли входить в тела, хоть и не умели проникать сквозь другие твердые объекты. Венли не слишком хорошо разбиралась в видах спренов пустоты, но этот, похоже, сообразил, что не может прятаться в башне старым способом, – и придумал новый, чтобы остаться невидимым.
Она настроилась на ритм тревоги, и Тимбре запела в унисон. Спрен следит за ней или за Рлайном? Не сделала ли она в последнее время чего-нибудь такого, что могло бы ее выдать?
С невозмутимым видом, притворяясь погруженной в раздумья, она неспешно вошла в камеру. Затем как будто впервые заметила кремлеца и прогнала его. Существо проползло вниз по стене и скрылось под дверью. Венли заглянула в Шейдсмар и увидела, как спрен пустоты – сквозь сотни переливов многоцветья, из которых состоял Уритиру, – удаляется вместе с искоркой, которая представляла собой кремлеца.
Это заставило ее нервничать настолько, что она несколько раз прошлась по комнате – и снова проверила Шейдсмар, – прежде чем наконец заставила себя повернуться к решетке.
– Рлайн.
Он поднял на нее глаза. Потом нахмурился и встал.
– Это я, – сказала она в ритме покоя, перейдя ради дополнительной секретности на язык слушателей. – Венли.
Он шагнул ближе к решетке, впился взглядом в ее лицо. Запел в ритме воспоминаний:
– Я думал, всех слушателей убили.
– Не всех, а большинство. Рлайн, как ты здесь оказался? Последнее, что мы о тебе узнали: человеки обнаружили тебя в военных лагерях и казнили!
– Меня… не обнаружили, – сказал Рлайн.
Он говорил в ритме любопытства, но язык тела – он действительно перенял некоторые человеческие особенности – выдавал его истинные чувства. Он явно ей не доверял.
– Меня сделали примером, объектом эксперимента. Отправили в бригаду мостовиков. Не думаю, чтобы кто-нибудь заподозрил во мне шпиона. Они просто думали, что я слишком умен для паршуна.
– Ты все это время жил среди них? Этот охранник говорит, что ты эсс… сочувствующий человекам. Я не могу поверить, что ты жив, и я не…
Язык подвел Венли, и она застыла, напевая в ритме утраты и чувствуя себя идиоткой. Тимбре запела в том же ритме, и это немного помогло.
Рлайн внимательно посмотрел на нее. Он, наверное, слышал, что формы власти меняют личность… шквал, да они же всегда это знали. Знали, что такие формы опасны.
– Рлайн, – тихо сказала она. – Я – это я. По-настоящему. Эта форма не… изменила меня, как буреформа изменила остальных.
Тимбре затрепетала. Скажи ему правду. Покажи ему, кто ты.
Венли сжалась внутри. Нет, она не могла.
– А остальные? – спросил он с надеждой. – Ремала? Эшонай? Мы думаем, она сражалась с Адолином. Ты не знаешь… если она…