Верю Огню

Вдруг раздался глухой удар! Одновременно с ним подпрыгнул и упал на спину «Патологоанатом», как звали старшего «меда» в Службе. В один миг в штабной комнате все закружилось и понеслось кувырком! Кто-то отчаянно ревел, кто-то утирался от брызнувшей из разбитого носа крови, прочие, лежали на полу и пытались подняться.

В этот момент Анжелике, в противовес ее недавнему состоянию, внезапно стало весело. «Волков проснулся», не без удовольствия подумала она, отмечая, про себя, что этот парень не так уж и прост.

Меж тем тот, кем в данное время восхищалась липовая журналистка из «Космополитена», уже перевернул вверх дном весь штаб, метнулся со стулом к окну и, убедившись, что металлическую решетку за ним голыми руками не взять, стал пробиваться к выходу.

Кроме Медведева сейчас никто не мог остановить этого взбесившегося бычка, но командир группы захвата, окруженный обломками деревянного стула, как раз в этот момент медленно поднимался с пола, держась за бока и корчась от боли.

Дверь штаба распахнулась. Вбежали трое из команды раненого стулом Медведева. Эти ребята словно глыбы навалились на малорослого по сравнению с ними буяна и вскоре, их самих пришлось оттаскивать от него, поскольку он все же сумел и им причинить кое-какие неприятности.

Толпа расступилась, и взору Анжелики снова предстало бесчувственное тело Волкова застывшее на обломках штабного стола.

– Ну, что я говорил!? – зажимая нос окровавленным платком и поднимая лицо к потолку, орал на Медведева Ловчиц. – Видишь? Они ж его «поломали», бычары!!! Этот человек нам нужен живым и здоровым, а твои костоломы…! Что теперь?! Доктор, посмотрите…

Медведев корчил болевые гримасы и извинялся только глазами и перед Ловчицем, и перед своими ребятами за то, что не успел объяснить им, что к чему. Бойцы, ведь, прибежали на шум и отреагировали так, как были обучены.

«Патологоанатом», он же старший медэксперт, долгое время приседавший после недавнего удара в пах в противоположном от Анжелики углу, все же нашел в себе силы придти в себя и снова подобраться к Волкову. Какое-то шестое, седьмое и, наверное, еще немного восьмое чувство, подсказали ему, что в этот раз надо присесть рядом с телом поверженного, а не нагибаться над ним. Он пощупал пульс, осмотрел конечности, ребра, челюсти и голову задержанного.

– Нормально, ― констатировал «мед» вставая, и тут же, получив увесистый удар ногой в грудь упал и на карачках пополз в спасительный для себя угол, к коллегам. На этот раз схватка была недолгой. Ребята Медведева поняли, что «объект» надо только зафиксировать, но не бить. Сделали все аккуратно, хотя повозиться им все же снова пришлось.

– Ну, что? – спешно осведомился из угла «патологоанатом», ― помощь медиков еще кому-нибудь нужна? Нет? Тогда мы пошли…

Он собрал саквояж с медицинскими принадлежностями, подтолкнул к выходу двух, опешивших от происходящего коллег и вышел с ними в коридор, стеная и ругаясь, как сапожник:

– Мне же бл… говорили, что в «Комитете» работа ― не бей лежачего, а тут! Я, когда работал в тюрьме, был человеком. Там врач – о! Уважали. Я думал, что в «Комитете» спокойно до пенсии доработаю, а здесь, …у-у-у, сука!

– Да ладно тебе, Михалыч, ― удаляясь вглубь коридора, успокаивали его коллеги.

– Что ладно, ― не унимался старший «мед», ― что?! Что я жене скажу? Как же супружеский долг? Ведь не поверит же…

Прижатый ребятами из «отбыстрей» к крышке второго, чудом оставшегося целым стола, Волков тяжко хрипел. Анжелике снова стало его жаль. «Ах! – вздыхала она про себя, ― он, конечно же, не крутой боец из Службы. Ну, хотя бы побарахтался напоследок. Все же милиция, это не «Комитет». Медведевские орлы побаловались, поразмялись слегка и прижали гордеца к крышке».

Анжелика всматривалась в бордовое, перекошенное злобой лицо Волкова и к своему удивлению понимала, что ни внушительный вид Медведевских молодцов, ни сам «Комитет», куда его заманили обманом, ни безнадежно зафиксированное положение тела на столе, не сломали мятежный дух этого упрямого крепыша.

Бойцы Медведева напротив, выглядели растерянными и бесконечно озирались, то на Ловчица, поливающего в этот момент свой носовой платок водой из графина, то на держащегося за бока и медленно передвигающегося по кабинету Медведева.

Наконец пауза закончилась. Ловчиц подошел к притихшей в углу Анжелике:

– Анжела, будь добра, сходи к машинисткам, приведи-ка сюда нашего гостя. Может, с ним разговор пойдет легче?

Иван Сергеевич оказался прав. Появление Волкова младшего моментально остудило пыл его не в меру горячего брата. Алексей расслабился, закрыл глаза, собрал свою волю в кулак, и после этого спросил:

– Что он сделал?

– Кто? – удивился его вопросу младший брат, шокированный беспорядком и незавидным положением Алексея. – Что тут происходит, а? Леха, тебя что, били?!!!…

Капитан Романович, возвращаясь из машбюро, где ее атаковали расспросами машинистки-поклонницы, застала лишь завершающую стадию реакции рок-звезды на притеснение собственного ближайшего родственника. Судя по всему, Алексей все же снова исхитрился вырваться из захвата и, наверное, не без помощи Андрея.

В данный момент, ценой общих усилий личного состава оперштаба, оба брата Волковы были надежно зафиксированы, а подполковник Ловчиц вытирал собственную свежую кровь уже с разорванной ушной раковины, которая еще со времен занятий борьбой и без того у него выглядела, как раздавленный пельмень.

Несмотря на это ранение, руководитель спецоперации «Аркан» светился улыбкой. Вскоре его и вовсе прорвало на нездоровый смех. Что-то около минуты он сидел на стуле и смеялся, держась за разорванное ухо, простреливаемый недоуменными взглядами присутствующих.

Начальник оперштаба Ходько, в данный момент, ощупывающий свою вспухшую скулу, первым осмелился вмешаться в необузданное веселье начальника:

– Ничего смешного, Иван Сергеевич, не вижу. По милости этих двоих… Они же весь штаб разнесли к еб… матери, простите Анжелика.

– То-то и оно, ― тихо смеялся, сотрясаясь всем телом Ловчиц. – А представляете, если бы пришлось, не дай бог, сюда еще из-за чего-нибудь папу и маму Волковых тащить?

– Да уж, ― расслабляясь, улыбнулся и Ходько, ― Разнесли бы Комитет, как Хиросиму…

Где-то под обломками первого, сильно пострадавшего в схватке, стола, жалобно затарахтел телефон. Ловчиц осторожно извлек из завала, лопнувшую пополам трубку и, придерживая левой рукой, останки аппарата, подув в микрофон, ответил:

– Алло…, да я. Так точно. …Да, договариваемся потихоньку. Да, Игорь Федорович, …ага, не по телефону. Сколько? Ну, …не знаю, если только срочно. Пока ничего. Думаю, минут двадцать-тридцать… Тогда, как вы…, ага, значит, через час. Хорошо, есть!

Назавтра Председатель пригласил к себе Ловчица только в 15:20, причем, по «очень срочному делу». Что за срочные дела бывают в три часа дня, когда и так полный аврал, можно было только догадываться, но подполковник Ловчиц, откровенно говоря, даже и не думал лезть в дебри размышлений по этому поводу. Теперь он ясно представлял себе, что, а вернее сказать «кто» больше всего интересует Службу в деле с захватом заложников.

По только что полученной информации среди захваченных иностранок находится человек, которым так или иначе интересовались многие спецслужбы мира! Само собой, они это скрывали, но метод «высеивания объекта» из советских методик КГБ работал безотказно, указывая, что все векторы смыкаются именно на одном человеке.

Раз там есть такой нешуточный интерес кого-то из сильных игроков, он – объект, вернее она, должна будет проявить себя больше других, требуя защиты властей своего далекого и мощного государства. Теперь истинные цели боевиков становились более-менее понятны.

Как стало известно Ивану Сергеевичу, за то, что хранится в головке этой дамочки, США не церемонясь введет свои войска куда угодно, либо, что намного дешевле, даст бандитам хорошего «откупного». Деньги американцы никому за просто так давать не привыкли, значит снова становился злободневным вопрос о введении ими в операцию какого-нибудь «Джеймса Бонда» с командой.