Страница 18 из 22
-Тебе…-Тамара оглядела меня снизу доверху, как бы оценивая, - так и быть – скажу. Теперь уже все равно. Я улыбаюсь, потому что всех ненавижу.
Сначала я решила, что неправильно услышала. Потом – что спятила. Тамара же. очевидно прочтя без труда мою реакцию, повторила спокойно:
-Я всех ненавижу. Приходя домой – я чувствую, как мое лицо онемело за день в улыбке. И мне больно снова стать живой.
-Тогда…- я, на всякий случай отошла – кто знает этих сумасшедших? – Тогда почему ты улыбаешься?
-Почему? – Тамара удивилась. – А как иначе? Если я вас всех ненавижу? Что, я рычать на всех должна?
Люди обычно поступали так. И я поступала именно так.
-То, что я ненавижу каждого из вас, всю эту работу, всех клиентов и каждый отчет – это моя проблема, - продолжала Тамара. – Моя и только. Моя ненависть и мне жить с нею. Так почему же я должна перекладывать на всех, кого ненавижу, эту свою проблему? Я улыбаюсь, да. И я буду улыбаться. Так проще.
Я только моргала.
-Бывай! – она махнула рукой, повернулась и ушла.
А я стояла и тупо смотрела ей вслед, не веря, что услышала, наконец, истину и жалея о ней.
Не помню, как я доработала тот день, и как провела выходные – тоже. все вдруг стало болезненным и тяжелым.
А в следующий понедельник никто не улыбался нам.
11. Что определяет короля? (сказка)
-Как думаешь, если бы наш отец не был бы королем, он оставался бы плохим отцом? – спросила насмешливо принцесса Вандея, едва ее брат – Арем переступил порог ее комнаты.
До этого времени она читала или, по меньшей мере, делала вид, что читает, но когда Арем робко появился в поле ее зрения, отложила книгу и спросила так.
Принц Арем растерялся. Он был младше, но по праву наследования должен был занять трон в обход сестры. Чувствуя себя из-за этого перед нею виноватым, одновременно и любя Вандею за то, что она, в отличие от всех прочих, заставляла его думать самостоятельно, Арем терялся еще больше. А она, по характеру своему мятежная, насмешливая, и ожесточившаяся из-за введенного законом отца о передаче трона только по мужской линии, вообще перестала себя сдерживать.
-Что, прости? – на всякий случай принц решил сделать вид, что не расслышал. Он так и остался стоять на пороге комнаты, пойманный очередной насмешливой фразой сестры.
Вандея не любила такой неопределенности. Особенно от брата, который, кажется, был единственным, кто не рассматривал ее как вещь, а смотрел как на личность. Дернувшись, принцесса указала ему рукою на кресло, призывая сесть, и, когда покорной он выполнил это, повторила уже мягче:
-Как думаешь, если бы наш отец не был бы королём, он оставался бы плохим отцом?
На всякий случай принц пожал плечами. Но Вандея не выносила отсутствие конкретного ответа. Нахмурившись, она начала развивать свою мысль. Если бы это был бы не Арем, то принцесса не стала бы тратить слов на это. Но брата она любила, как умела, и, считая, что будущий король должен уметь полагаться не только на советников, но, прежде всего, на себя, упражняла его каждый раз во всяком логическом размышлении, заставляя останавливаться на четком ответе.
-Что, брат мой, определяет короля? – она отложила книгу окончательно, откинулась в кресле, наблюдая за юным сосредоточенным братом.
Тот не спорил почти никогда. Не спорил с отцом, не спорил с многочисленными своими учителями, но Вандея вынуждала его к спору достаточно часто. И это было любопытно тихому принцу, которого готовили к трону, но больше всего – муштровали. Отец их считал, что только его политика верная, только его слова – закон и не допускал никакого другого мнения.
И многочисленные советники научились уже давно получать нужное, приводя красноречивыми монологами короля к желаемому им действию, а потом льстили и поражались, как мудр и как чуток их король!
И королю нравилось это. Нравилось чувствовать себя умнее всех.
А Вандея была мятежной. Она спорила с учителями. Нередко – из вредности. Она не верила им на слово и требовала доказательств, а получив их в книгах, спрашивала – а откуда известно автору книг, что все именно так?
Обучение ее всегда шло тяжело и надрывно. А потому, король, кое-как выучив старшую дочь, вдвойне муштровал покорного его воле сына…
-Короля определяет добродетель! – порывисто воскликнул Арем.
Вандея до обидного громко захохотала. Принцессе так было не положено, но она знала, что никто ее не выдаст.
-Хорошо, - согласилась она, отсмеявшись, - что такое «добродетель»?
-Добродетель – это высшее благо человека, дарованное…
-Тьфу, - поморщилась Вандея. – Ты не по книгам. Не по словам своих учителей. Ты мне скажи, что думаешь!
-Я так и думаю, - покраснел принц. Он не знал, как ему думать еще. Не понимал даже, чего она сейчас от него хочет.
-Попробуем по-другому, - согласилась сестра. – Представь, что ты наш отец умер и ты стал королем.
-Я не хочу представлять смерть нашего отца…- принц поежился. Ему страшно было занимать престол. Отца он не любил. Относился с почтительностью, покорялся, но любить не умел. Заставлял себя думать, что любит, но представляя смерть его, чувствовал страх за себя, а не печаль утраты.
-Представь другого короля…- в нетерпении промолвила Вандея. – Любого! Итак, есть король. И король этот ну…в силу каких-то обстоятельств должен совершить деяние. Сегодня оно, на текущий момент, может быть отвратительно. И пострадает несколько невинных человек.
-Тогда нельзя этого делать!
-Но потом, - Вандея продолжила ровно и спокойно, - это спасёт людей гораздо больше. Вот самый простой пример! Помнишь, у нашего отца был враг – могущественный герцог Эржет?
-Помню…- принц сидел напряженно, как струна. Прямо и робко смотрел он на свою сестру. Она казалась ему выходцем из другого мира. Они воспитывались вместе, в одном замке, но почему-то принцесса всегда знала куда больше, чем он. Как это у нее выходила, Арем не понимал.
-Герцог Эржет угрожал союзному нашему дому графу Валону. От графа Валона мы получаем поддержку в нашу казну. От него же – земли, скот, солдаты… к тому же, граф Валон – муж леди Куар. А она – дочь барона Сеттера, который из-за союза своей дочери стал поддерживать нашего отца, а не земли короля Вальтора.
Арем не понимал, куда клонит Вандея. Увидев это без труда в его глазах, принцесса решила отказаться от дальнейшего разъяснения хитросплетений крови и союзов.
-Словом, - подвела она итог, - герцог Эржет своими угрозами был опасен нашему дому. Он мог запустить цепочку разрушений, которая могла отделить нас не только от графа Валона, но и от некоторых других домов, которые, в свою очередь, отделили бы нас и дальше…конечно, там еще множество расчетов, но есть люди, которых надо беречь. И есть люди, которыми можно жертвовать. Словом, наш отец послал несколько убийц к герцогу Эржету, чтобы устранить…ты чего побледнел?
А принц, в самом деле, был бледнее прежнего.
-Отец не говорил мне этого, - прошептал он. – Я не хочу слышать.
-Если ты будешь королем, ты услышишь еще и не это! – Вандее до слез ее огрубевшего сердца было жаль своего младшего брата. Того маленького мальчика, что остался где-то в летних днях ее почти безмятежной детской поры. – Ты должен знать, как все было! Убийцы прибыли к герцогу. Но, думаешь, они убили только его? Жена Эржета, несколько верных ему слуг и трое его детей…
-Нет! – принц обхватил голову руками. – Ты лжешь! Зачем убивать детей, они ведь ни в чем…
-Они могли отомстить за отца. Кто-то мог их настроить против нашего дома, - жестко отрезала Вандея. – Старшему из них было двенадцать. Он уже не был мал, чтобы забыть. Выжигать врага надо так, чтобы остался лишь пепел от его дома, и его жизни!