Страница 15 из 19
А эти…да плевать. Они никогда не могли понять его свободной и мятежной души.
***
Разумеется, пришлось Филиппу открыть. У него в покоях было все, кроме свежего вина, еды и любовницы. Вместе с прислугой ввалились через порог и министры. Уже без королевы-матери.
-Вам чего? – вежливо спросил принц.
-Ваше высочество, нам нужен король! Вы должны, это ваш долг!
-Ага, понял! – заверил покладистый Филипп и, поставив самостоятельно подносы на столик, как ему было удобно, заглянул за кресло, затем за балдахин кровати, потом под кровать…
-Ваше высочество? – робко спросили его.
-Простите, господа, короля у меня для вас нет! Возможно, он выбежал в окно? Поищите на улице. Или на псарне, - и принц вытолкал гостей прочь.
Так повторялось часто. Менялись лица, приходили то в большем количестве, то в меньшем. Однажды принесла поднос с едой сама королева-мать. Она почернела от слез и нанесенной ей обиды.
-Не знал, что вы подрабатываете, матушка! – Филипп принял с сыновьей покорностью и любовью поднос из ее рук.
-Вы еще и издеваетесь! – свистящим шепотом отозвалась она. – Если вы не спуститесь в совет, то я прикажу высадить вашу дверь и натянуть вам корону силой!
-А я сброшу ее, сниму свои одежды, залезу на стол и буду отплясывать на ваших бумагах, - пожал плечами принц. И королева-мать прекрасно прочла в его взоре, что этот, пожалуй, сделает. Он был бы несгибаемым королем, железным, если бы родился первым. Как бы не было широко сердце матери, она не могла не признать, как королева, что ее первенец – Карл, мягкий и робкий, милосердный…ведомый!
Гордость за Филиппа, смешанная с пеплом горечи, зажглась в ее сердце.
-Вы эгоист, мой сын! Вы жестоки с матерью, советом и страной.
-Я милосерден с матерью, советом и страной, - поправил принц спокойно. – Я берегу вас от лишнего шума, от скандала, что-то из разряда того, что одного сына легко может заменить другой, я берегу репутацию своего брата, что даже в его отсутствие министры работают слаженно!
Королева поджала губы и впервые за долгие годы не нашла слов.
-Прекрасно, мы, кажется, пришли к соглашению, - Филипп поклонился, - извольте оставить меня, матушка! Если я, конечно, еще ваш сын!
Больше королева-мать не появлялась. Зато министры не отставали в своих уловках. В какой-то момент Филиппу стало даже интересно за ними следить.
Однажды они устроили заседание прямо под его дверьми, в надежде, что принц выйдет и примет участие, но принц был сделан не из какого-то ветхого материала, а потому, он сел по другую сторону двери и начал громко распевать грубые и оскорбительные частушки, которые вдоволь почерпнул в солдатских борделях.
В конце концов, у почтенных министров сдали нервы.
В другой раз министры попытались действовать через одну из постоянных любовниц принца – леди Марию. Они обещали ей кучу титулов и золота, если та уговорит хотя бы на какие-то меры принца. В залог они дали ей сто монет.
Филипп с удовольствием выслушал воркование своей любовницы, а после, надев одну из ее юбок, вышел в коридор и в таком виде, шокируя придворных, подражая тонкому голосу леди Марии, ответствовал:
-Я пыталась, но я не могу, решительно не могу, он слишком груб со мной!
После чего швырнул под ноги министрам россыпь монет и, залихватски виляя задом, скрылся в покоях.
-Прости меня, - шептала леди Мария. – Я боялась, что они…
-Пошла прочь, - посоветовал Филипп, - Иуда продал Христа за тридцать серебренников. Я рад, что стою больше, но пошла прочь!
Больше он никогда не взглянул даже на леди Марию. А та выскользнула в коридор в разобранных юбках и одеяниях и сползла по стене, задыхаясь от плача.
Вышло, впрочем, как-то раз и еще веселее. Когда Филипп открыл двери за едой, часть министров, решившая действовать радикально, подхватила подмышки и понесла бережно в Совет…
Принц не расстроился, поджав ноги, он с хихиканьем устроил себе что-то вроде качелей на руках советников, сопровождая все действо отборной руганью и песенками оскорбительного характера.
До зала его, впрочем, донесли, но едва поставили на пол, как он опрометью бросился прочь из зала с криком:
-А вот и не догоните!
С тех пор он, правда, стал открывать дверь лишь чуть-чуть, чтобы только взять поднос или чтобы проскользнула какая-нибудь юркая девица…
А однажды ночью к нему, с долгожданной вестью постучался лекарь.
***
Карл поправлялся быстро. Он был еще слаб, но в один вечер ему стало значительно лучше, а потом еще и еще…к концу второй недели болезни он уже спокойно сидел и ел, через шестнадцать дней - хохотал, выслушивая о подвигах своего братца.
Но лекарь просил подождать до конца третьей недели прежде, чем подняться с постели насовсем. На исходе третьей недели, в последний вечер, король попросил пригласить принца Филиппа и сделать это в тайне от сильно сдавшей в последние дни королевы-матери.
-Ну что, сколько можно прохлаждаться? – с такими словами вошел Филипп и не удержал улыбки, увидев бодрого Карла. Принц бросился к брату и сжал его в крепких объятиях.
-Я, понимаешь, тут с ног сбиваюсь, а он валяется! – продолжал возмущаться Филипп, вытирая притворную слезу, а Карл расхохотался опять и похлопал по плечу своего брата:
-Я всегда знал, что ты не станешь брать власть!
-Отбивался, как мог, - не лукавил Филипп. – Вступил в конфронтацию со всем двором! Но чтобы завтра встал, а то я начну поглядывать в сторону трона!
-не начнешь, - улыбнулся Карл, - ты создан для праздника, для любви, свободы и вина. и у тебя хватает силы, чтобы отстоять это. А у меня не хватает. Я даже любить не могу ту, кого действительно желаю.
Филипп плюхнулся в постель, и потянулся.
-До чего ж мягко! Не переживай, мой король, ты носишь корону, а я ношу праздник. Никакой силе нас не разлучить. Не переживай, мой брат, я буду рядом, пусть у тебя бремя трона, но я помогу тебе его пройти.
Он помолчал, а потом добавил не без ехидства:
-Правда, если мои песенки и шутки этому не помогут, то я бессилен!
-Ты только пришел, а я уже чувствую жизнь, - улыбнулся Карл. – Ты настоящий и живой. Безумный, правда!
-Я праздничный, - обиделся Филипп, - эх! Завтра на охоту пойду, разомнусь хотя бы!
И тут же швырнул в короля подушкой:
-Только попробуй еще раз заболеть! Запрусь с тобой в покоях, и буду травить байки пока не встанешь на ноги!
Карл счастливо захохотал. Ему вдруг показалось, что все, что даст жизнь на испытание его земле и положению, он сможет преодолеть. Обязательно сможет, ведь у него есть нечто большее, чем преданность министров – у него есть друг и брат. Пусть он кажется шутом всем и каждому, но это не так – это маска, за которой живет очень сильный дух…
11. Франсуа
Тяжело быть очаровательным каждый день и каждую минуту, зная, что все эти ответные взгляды и улыбки – орудия змей. Тяжело выносить глухоту костюма, отличающего принадлежность к великому королевскому дому и точно знать, что этот наряд – единственное, что позволяет тебе быть подле трона.
А что самое худшее – об этом знаешь не только ты, но и матушка, и твой старший брат – король, и еще один брат, и сестра, и каждый присутствующий в душной зале, каждый, кто не лишен слуха и зрения, каждый, кто еще сохранил способность думать, или же притворяться думающим.Притворствовать перед ним, заискивать, невыгодно, но особенно дальновидные дома всё-таки не оставляют и его своей милостью, хотя шансов, что он займёт престол ничтожно мало. в семье его существование и вовсе на уровне пренебрежения…