Страница 57 из 252
Зарисовка - 18
-Герцог Кармелид болен? — Моргана, высвободившись от Артура, смотрела на Гвиневру с оттенком недоверия. Она помнила герцога живым, бодрым, здоровым и отвратительным. Что же его так сломило и подорвало?
Нет, Моргана его не жалела. Особенно, учитывая, что в отличие от Артура, она знала о том, что происходило не так давно между герцогом Кармелидом и Гвиневрой.
«Может, совесть замучила?» — лениво подумалось фее, но тень тревоги не отпустила её даже в этой ленности.
-Дорогая! — Артур бросился к плачущей Гвиневре, — не переживай. Мы съездим к нему. Да? Все вместе! Я, ты, Кей, Моргана…
-Я не поеду! — жёстко отрезала фея. Встретив раздражённый взгляд Артура, добавила, пытаясь смягчить свою категоричность: — мне в последнее время нездоровится. Ребёнок очень беспокоен.
-Ах, вот оно что, — Артур расслабленно улыбнулся сестре. — Да, да, оставайся, бедная моя. Я оставлю с тобой Ланселота на всякий случай.
Моргана уже не была в той степени настроена против Ланселота, как до поездки к Монтгомери, и, готова была даже согласиться. Но она встретила взгляд Гвиневры, эту тень, мольбу женщины в когда-то ярких глазах, сейчас утративших всякую жизнь. Снова утративших.
«У неё, быть может, больше радости и не будет!» — пронеслось в мыслях Морганы, и она снова вспомнила, что Гвиневра не знает о выкидыше, случившимся с ней.
Борьба в душе Морганы была короткой. Жалость к Гвиневре пересилила жалость к Артуру, и фея вступила в игру на стороне королевы:
-Артур, а можно…лучше Уриена?
Она умела притворяться. Она умела лгать и жертвовать собой. Даже если жертва её раньше была только жертвой для мести, Моргана не разучилась этому искусству — забывать о себе.
-Уриена? — Артур не поверил своим ушам и повернулся к сестре, на миг утратив интерес к Гвиневре. — Но… Почему?
-В его компании мне лучше, — отчеканила Моргана и, взглянув мельком на Гвиневру, превратившуюся в соляной столб при первых словах феи, на Гвиневру, в душе которой зажглась безумная надежда, добавила уже холоднее, — присутствие Ланселота утомляет меня.
Это не было правдой. Артур плохо разбирался во лжи и притворстве. Гвиневра была поглощена горем и не могла отозваться чуткостью сердца на её слова. А сама Моргана была уже мастером в том, чтобы лгать и лгать искренне.
-Уриен так Уриен, — кивнул Артур, прикидывая, что Ланселот не является больше для самой Морганы претендентом на неё. Значит, один ушёл как…противник? Безумие. Не противник, нет, а…просто…
Просто! Для Артура всё было просто. Он объяснял себе всё этим словом.
-Мерлина я возьму с собой, — решил король, обнимая Гвиневру, — всё наладится, дорогая.
-Это верное решение, — кивнула Моргана. — Мерлин дорожит тобою. Не забывай об этом…брат.
Не дожидаясь, пока до Артура дойдёт смысл её слов, Моргана повернулась и вышла в ту самую дверь, через которую ворвалась несколько минут назад, услышав о скандале, развернувшемся при всём дворе.
Моргана вышла в коридор и наткнулась на любопытствующие взгляды. Гвиневра ворвалась в залу, бледная и испуганная, вмешаться никто не посмел.
-Кхм, — Моргана огляделась, кашлянула, привлекая к себе внимание, — кхм, да… король Артур отправится с Гвиневрой и доверенной свитой к герцогу Кармелиду. Соберите отряды.
-Только король может…- начал Гавейн, но осёкся и решил, что, в принципе, женщин нужно уважать и слушать тоже. Во всяком случае, тех женщин, что могут вывести из сражения лёгким взмахом руки.
Смущённый рыцарь умчался раздавать приказания и срывать злость за свою трусость перед Морганой на тех, кто под руку подвернётся.
-Моргана, — Ланселот выступил из тени и фея поморщилась:
-Рыцарь, уйди обратно, видеть тебя не хочу.
-Я лишь хотел извиниться, — Ланселот, уже не в разорванном одеянии, но всё ещё с раскрашенным после боя с Уриеном лицом, смутился…наверное.
-Извинился? Молодец! — Моргана понимала, что сейчас нельзя, чтобы Ланселот, и она были на виду у всего, забитого в коридоре любопытного двора друзьями.
Моргана повернулась, чтобы уйти, но теперь путь ей преградила с самым высокомерным видом леди Вивьен — жена рыцаря Гавейна, минутой раньше сбежавшего от коридора.
-Я хотела бы знать, по какому праву вы распоряжаетесь моим мужем, милочка! — леди Вивьен ткнула в грудь Морганы пальцем с длинным острым ногтем.
Фея взглянула на старшую придворную даму с ласковой улыбкой, в которой ясно читалось, что она подсчитывает: проще леди Вивьен повесить или утопить?
Но Моргана пыталась сохранить и вежливость в словах. Поклонившись, с самым издевательским видом, самым ласковым и ядовитым голосом, на который была способна, Моргана медово ответила:
-Душечка, вы уж не серчайте на меня, что я тут так жестока с вашим мужем — честное слово, если бы он не состоял на службе у моего брата-короля, я бы и не подумала, что он вообще способен выполнять какие-то поручения и не стала бы его тревожить! Прошу прощения…
Моргана снова издевательски отвесила поклон, и леди Вивьен задохнулась от негодования:
-Ты! Да как ты смеешь! Проходимка! Ведьма!
Леди Вивьен призывала всех придворных дам в свидетели. Моргану она не влюбила с самого первого её появления при Артуре, когда он стал прислушиваться, о, ужас, к женщине, а не к своим рыцарям, в числе которых первым был Гавейн.
-Моё имя — Моргана, — пожала плечами фея. — Не проходимка и не ведьма. А хотите я напишу вам это на пергаменте? Вы его носите с собой, чтобы не забывать.
Моргана наполнила свой голос таким участием, что кое-кто, включая Ланселота, в коридоре из придворных не сдержался и прыснул, или фыркнул, пытаясь замаскировать свой смешок под кашель.
-Вы бы отошли, — посоветовала Моргана, не дожидаясь ответа, и отодвинула волевой рукой леди Вивьен в сторону, прошла мимо, нарочито сильно задев ту плечом.
-Я буду жаловаться королю! — запоздало крикнула леди Вивьен ей вслед, но ответил ей Ланселот:
-Король не станет вас слушать. Она сестра короля и права в отношении вашего мужа.
Леди Вивьен смерила Ланселота презрительным взглядом и последовала прочь, отказавшись удостаивать его своим ответом. Не снизошла. С ней последовали её две служанки и несколько придворных дам, с чётким намерением обсудить поведение Морганы и то, что с ней следует «поговорить».
«Поговорить», конечно, с феей никто из них не решится. Никогда. Но так приятно сидеть в Перламутровой Зале, предаваться воспоминаниям, чтению вслух, вышиванию и придумывать, как бы научить неотёсанную и грубую сестру короля придворным манерам.
Одна из свиты королевы и леди Вивьен не последовала за ними, осталась, искоса глядя на Ланселота.
Кто-то из рыцарей пихнул Ланселота в бок, призывая обратить на это внимание. Ланселот взглянул на девушку, и она мгновенно покраснела, зарделась.
-Тебе чем-нибудь помочь? — вежливо спросил рыцарь.
-Мне? — девушка отступила от него, её голос дрожал, — нет. Не надо, благодарю.
Она ещё немного постояла в полумраке коридора, краснея от того, что привлекла к себе слишком много внимания, затем не выдержала, бросилась к Ланселоту, порывисто обняла его и шепнула:
-Меня зовут Эллен. Я служанка королевы. И…я люблю Вас.
Не дожидаясь ответа, взгляда или жеста от растерявшегося Ланселота, Эллен разжала объятия, мелькнула светлыми юбками платья и исчезла в полумраке за поворотом.
-Женщины, — засмеялся благодушный рыцарь-великан барон Эжон. — От них не только удовольствие, но и тоска.
Ланселот отмахнулся. Эта девушка смутила его искренностью своих чувств, решительностью…это было странно, и ему стало жаль эту несчастную. Он не знал, как поступить. Но знал, кто поможет ему решить эту новую непростую задачу.