Страница 245 из 252
-Что ж… душа, так душа! — Мелеагант веселится и это веселье тоже пугает, хотя бы по причине того, что радостно подхватывается Тенями. Тени склабятся, шипят, тянут руки, переговариваются странными звуками… — Будет тебе…безгрешность!
Он уже все придумал. Еще до того, как Голиард переступил порог Залы. Мелеагант уже все придумал и подготовил…
И эта предусмотрительность коробит больше всего.
Не проходит и часа, как дорога принимает двух могучих коней, на которых выезжают Мелеагант с Голиардом. Оба знают, что из этой поездки вернется лишь один, но эта поездка за освобождением. Нужно только сначала заехать за невинной душой, за невинной и безгрешной сутью человеческой в город, но Мелеагант все придумал.
Они скачут вдвоем, во весь дух по главной дороге, по который когда-то проезжал объятый яростью к Кармелиду граф Уриен Мори, они скачут и скрываются от главной дороги по развилкам, выезжая к потаенным тропам…
По одной из которой когда-то вернулась в замок своего брата Моргана с Ланселотом от дальней поездки к Монтгомери.
Мелеагант и Голиард скачут во весь опор, хоть у них есть время в запасе. Но их подстегивает нездоровый, извращенный интерес к жертвенности и смерти. Они проезжают мимо одной из развилок, не угадывая даже того, что отрываясь от них, в герцогство Корнуэл скачет леди Тамлин.
Леди Тамлин облачена в темно-синюю мантию, в ее сердце дрожь, перед глазами — смерть брата Гифлета, в голове лишь одна мысль — Моргана должна умереть!
Пыль летит из-под копыт ее лошади, но Тамлин не замечает этого.
Моргана должна умереть. Моргана должна…
За брата. За Гифлета.
В кармане мантии Леди Тамлин горячо. Даже слишком. Флакончик с ядом для Морганы оттягивает его, но Леди Тамлин не замечает и этого.
Моргана должна умереть. Моргана должна умереть!
***
Многие охотники говорят, что для того, чтобы найти добычу в лесу, нужно думать, как добыча. Нужно представить себя благородным оленем, пугливым и встревоженным, диким кабаном ли…яростным волком…
Нужно стать тем, кого желаешь найти. Нужно притвориться тем, кем ты не являешься, чтобы достичь цели.
Ланселот не умел думать, как Моргана или вообще как фея, но, выйдя из господского дома, он задумался: куда бы направилась женщина, которая переживает потерю, и не хочет быть ни с кем?
Проблема была в том, что Ланселот не знал территории герцогства, а если верить Моргане — и она не знала ее. Самое худшее, это если она направила шаги свои в рощу, тогда ищи ее — не ищи, все едино!
-Моргана! — без особой надежды позвал Ланселот и, конечно, не услышал ответа. Пара старых слуг с удивлением обернулись на него, полагая, наверное, что их нынешний герцог слегка….с причудами.
Но стоять на месте было невозможно. Ланселот, нерешительно кивнув своим…теперь уже своим слугам, бросился налево, пробежал по саду и с досадой вернулся. Моргана не стала бы гулять по саду. Она говорила когда-то, что любит сирень, но сейчас не сезон на прекрасное растение, зато, видимо, сезон на людей.
Ланселот вернулся к точке, с которой начал и бросился направо, но там оказались какие-то кузницы, лесопилки и что-то еще, очень жуткое, громыхающее, ослепляющее…
-Моргана! — для верности снова крикнул Ланселот, но его голос даже не был услышан в раздувании мехов и лязге пил.
Ланселот во второй раз вернулся к начальной точке и пошел уже прямо, следуя за развилками и тропинками, не зная, куда приведет его судьба. Но то ли судьба его вела, то ли сама Моргана…
Ланселот отыскал фею на кладбище. На том самой семейном закутке земли, уставленной мраморными плитами, в которую вбили еще одно тело.
Ланселот, увидев ее, остановился в нерешительности. Моргана найдена, наверное, хочет побыть одна, стоит ли…
-Иди, раз пришел! — она перебила его мысли, даже не оборачиваясь. Сидя на земле подвинулась. Освобождая для него условное местечко.
-Прости, — Ланселот приблизился, покорно опустился на землю, — я переживал.
-Напрасно, — она не взглянула, потому что вытирала слезы рукавом и не желала, чтобы кто-то видел их, но рыцарь все равно их видел, хоть не подавал об этом вида. — Побыл бы с Гвиневрой.
-Она считает, что я должен был побыть с нею, а не искать друга, — согласился Ланселот, — но я здесь.
-Не умеешь ты заводить друзей, — не осталась в долгу Моргана, но в этом замечании было больше горечи, чем насмешки. — Не умеешь.
-Не жалуюсь, — возразил Ланселот. — Друзья, как друзья, только губят себя почем зря.
-Пошел ты к черту! — Моргана обернулась, забыв, что ее глаза распухли от слез. Она вспомнила об этом почти сразу, а может быть, что-то прочла во взгляде Ланселота…отвернулась с досадой.
Чтобы сменить тему для разговора, она спросила:
-Что с Леей?
-леди Озера обещает снизойти до помощи, — Ланселот с благодарностью уцепился за ее вопрос. — Судя по ее снисхождению и веселости, она, правда, может помочь Лее.
-Слава богам! — искренне откликнулась Моргана. — Ланселот, иди к Гвиневре, не надо тебе…здесь.
-И тебе не надо, — мягко заметил рыцарь и не поднялся с земли, — но ты здесь. И я буду здесь.
Моргана неловко коснулась его плеча, рассчитывая, видимо, похлопать его по плечу в дружеском жесте, но как-то смутилась, притворилась, что поправляет волосы и Ланселот обнял ее сам:
-Иногда мне кажется, что ты — неразумное дитя! Дитя, которое нуждается в играх с песочным замком!
-Так и есть, — Моргана доверчиво положила голову ему на плечо, глотая злые слезы, — тут лежит моя мать. Тут я…ребенок.
Ланселот перевел взгляд в сторону и увидел тонкой работы надгробную плиту, на которой был выбит портрет женщины такой красоты и такой тонкости, что захватывало дух! Если женщина, с которой писали этот портрет, обладала хотя бы половиной своих черт, изящностью носа и губ, лукавым разрезом глаз и роскошной копной волос — она могла бы без труда, даже будучи крестьянкой, претендовать на трон королевы.
-Это твоя мать? — Ланселот выпустил Моргану из объятий, разглядывая, потрет и никак не мог отвести он взгляда. — Правда?
-Да, — Моргана отвела взгляд, глядя на свежую могилу Артура. — Знаешь, она умерла в моих годах.
-Я понимаю Утера…- Ланселот перевел взгляд с портрета на Моргану и обратно, бессознательно ища сходство и различия, — нет, он негодяй, но я его понимаю. Ты похожа на нее.
-Разве? — Моргана недоверчиво усмехнулась.
-Да, — Ланселот снова сравнил камень с живым обликом. — У тебя ее губы и нос. Волосы, правда, прямые и глаза не те, но вы похожи. Очень даже похожа.
-Я в отца, говорят, — Моргана подняла глаза к небу, словно видела в нем что-то осознанное. — Говорят, у меня его глаза, и характер. Он был воином. А моя мать — была обычной женщиной, которая пыталась устоять против короля, но в результате, не придумала ни отъезда отсюда, ни смысла жизни, хоть для детей…
Моргана примолкла, опустила голову, украдкой вытирая слезы. Она знала. Что Ланселот становится свидетелем ее слабости уже не в первый раз, но он никогда не видел ее настолько раздавленной и униженной, обрушенной всей душой куда-то в пропасть.
-Ты не воин, — Ланселот приобнял ее, — ты не воин, Моргана. Но ты и не слабая. Ты можешь много говорить о том, что похожа на родителей лицом, но не в них ты пошла характером и жизнью. Ты стала тем, кто ты есть, и этого не изменишь, ты стала той, кем была рождена. Ты не сломалась и выстояла, и выстоишь все, что сейчас чернит тебе душу. Ради Мордреда, ради себя, ради Артура…
Запретное имя возымело действие. Моргана взглянула с яростью на Ланселота, но когда он поднялся в следующее мгновение с земли, подала ему руку.