Страница 104 из 252
Моргана даже не успела сообразить. Уставшая, отвлечённая, она не смогла даже понять, как Артур сумел её приподнять за голову и впиться в её иссохшие губы глубоким, жадным и болезненным поцелуем.
Моргана запротестовала, как могла, и Артур отпустил её, позволяя упасть в мягкую перину.
-Ты чего…- она совсем растерялась, — фея всерьёз не знала, как реагировать. — Ты чего, Артур?
-Я так скучал, — Артур распрямился, взял сына на руки и принялся баюкать его, — я скучал, Моргана.
-У тебя есть жена, — напомнила она, облизывая закровившие от пересыхания и грубого поцелуя губы. — Слышишь? Не приближайся ко мне.
-Так жена-то не вечная опора в правлении! — весело резюмировал Артур. — Охладела она, да и…сына подарила мне ты. Отдыхай, моя дорогая, прошу тебя — восстанавливайся.
Моргана прикрыла глаза рукой и выругалась.
***
«Славься! Славься! Славься!» — колокольный звон раздавался грохотом в ушах. Пьяные лица, весёлый, громкий разговор, взрывы хохота — всё это было чуждо Ланселоту.
Как рыцарь, верный королю, он пришёл на пир, объявленный по случаю появления на свет наследника престола. Пришёл, когда сам Артур уже вернулся от Морганы, а Гвиневра и Лея обрели человеческую жизнь на лицах и даже пытались веселиться.
Странный это был момент. Несколько часов назад они стояли над трупом Мерлина, и вот теперь — веселье. Бесконечное веселье, адское.
Лея уже включила свой прирождённый талант по скрыванию истинных чувств. Она плясала среди гостей, крутилась юркой змеёй, но то ли виноват был играющий свет залы, то ли взбудораженное воображение, но Ланселоту казалось, что в глазах Леи проскальзывает удушливая тоска. Да и пила она сегодня больше, чем обычно.
Гвиневра же тоже пыталась изображать веселье. Она прикладывалась к кубку за каждое «Славься!», даже давила на бледном лице улыбку, королева всерьёз была рада за Моргану, но Мерлин не шёл у неё из головы, а ревность из сердца. Это была боль и радость одновременно. Жуткая смесь.
Иногда улыбка ложилась на её губы ровно и искренне, иногда — вымученно и фальшиво. Перепады же эти были заметны только опытному или любящему взгляду.
Король громыхал тост за тостом, сам бросался в пляс и ликовал, самым чудесным образом был счастлив. Сам же рыцарь, не приветствовавший алкоголь для самого себя, честно выпил за здоровье Морганы и Мордреда до дна.
Гости вещали пробуждение молитвы и спасителя Камелота, и никто не вспоминал вслух смерть графа Уриена Мори или смерть Мерлина. Эти люди пропали из хроники двора, уступив место обсуждению Мордреда.
Ланселот почувствовал, что не может больше выдержать и минуты в этом пьяном и веселящемся зале и решил попробовать наведаться к Моргане. Конечно, он понимал, что она сейчас обессиленная, разбитая, но ему очень хотелось подбодрить её хоть как-нибудь.
Ланселот уже направился к лестнице, ведущей в её покои, как вдруг в голову ему пришла ещё одна мысль, и он свернул к кухне. Там, в жаре печей, в блесках пламени и паническом метании поваров, поварят и служанок, Ланселот беспрепятственно получил корзинку с угощением для леди Морганы и направился к ней.
К его удивлению, она отреагировала на робкий стук в дверь и дрожащим голосом разрешила войти.
Ланселот, приблизившись к ней, едва сдержал удивлённый вскрик, поражённый такой слабостью лика, бледностью и болезненностью черт. Почему-то на Моргане это выглядело особенно жутко. Наверное, от того, что Ланселот привык видеть Моргану сильной и настолько слабой не представлял никогда.
Рыцарь не сразу заметил, что хотя руки Морганы дрожат, но в пальцах у неё бокал с кроваво-красным вином.
-Это ты? — она удивлённо воззрилась на него. — Ожидала Артура, Гаюса, Мелеаганта, Гвиневру…тебя же — нет.
-Я, — согласился Ланселот, придвигая кресло к её кровати без разрешения. — А тебе разве можно вино?
-Вообще ни разу, — призналась она. — Но я хочу! Мораль читать пришёл?
-Нет, — Ланселот поставил корзинку к ней на кровать. — К тебе ещё кто-то заходил?
-Гаюс, Артур с сыном…- Моргана не удержалась от улыбки, подумав о сыне, — а ещё Лея забегала. Откуда у меня, по-твоему, вино?
-Я подумывал тоже захватить, полагая, что тебе плевать на рекомендации целителей, — признался Ланселот и начал извлекать из корзинки принесённое.
Моргана, полулёжа на подушках, следила взглядом за тем, как появляются сочные гроздья винограда, душистые яблоки, в высоком и узком графине — ягодный настой, и коробочка с какими-то тёмными шариками.
-Это что? — спросила фея, ткнув в самую загадочную коробочку.
-Трюфели, — извиняясь, сказал Ланселот. — Я знаю, что ты не любишь сладкое… Мерлин рассказывал о пирожных, помнишь? Но мне кажется, против трюфелей ты против не будешь.
Моргана не ответила, и рыцарь продолжил разоружать корзинку, являя взору феи круглый пшеничный белый хлеб, пахнущий свежестью и хрустящий в руках, орехи и оливки. Заглянув в корзинку, он расстроено вытащил ещё одну тарелку…
-Мясо всё-таки упаковали, — Ланселот грустно вздохнул. — Просил же! Ты не ешь мясо.
Моргана не удержалась от горького смешка. Затем помрачнела.
-Спасибо, рыцарь! Правда, спасибо. Я готова сейчас расплакаться, если честно, от одного твоего появления, а ты ещё и…
Она не договорила, отвернулась, смахивая реальные слёзы.
-Прости, — Моргана взяла себя в руки, — у меня не осталось друзей.
-А я здесь просто так, видимо, сижу! — притворно возмутился Ланселот. — Ушёл с пира, где было весело, где была моя королева, просто так посидеть здесь…
-Прости, — повторила Моргана. — Я была так часто несправедлива к тебе, а ты в итоге так заботишься, мне очень стыдно.
-Моргана, а ты уже какой по счёту бокал пьёшь? — смущаясь от её слов, но пытаясь перевести тему, спросил рыцарь.
-Первый, — она кивнула в сторону почти полной бутылки.
-А бутылка, по счёту, какая? — не сдался Ланселот. — Моргана, ты не о том думаешь. Тебе надо заботиться о себе, о Камелоте, о сыне, обо всех нас. Мерлина больше нет…
-Что он сказал тебе и вам всем? — с вызовом спросила Моргана и чувства Ланселота помутились. Он вспомнил, как понял кое-что и как Мелеагант приложил палец к губам. Рыцарь понимал, что если сейчас скажет об этом Моргане, то она совершенно точно расстроится ещё больше, а что хуже — примется винить себя в его смерти. Поэтому Ланселот ограничился общими фразами:
-Мне сказал всех беречь. Гвиневре, чтобы жила так, как велит сердце. Лилиан и Лее…
-Лилиан, — охнула Моргана, — точно…
-Что? — растерялся Ланселот. — Мне продолжать?
-Продолжай, — Моргана откусила кусочек от одного из тёмных трюфельных шариков и…поняла, что Ланселот угадал. Горьковатый оттенок тёмного настоящего шоколада, свежего и тающего крема из сливочного масла и сливок, с тонкой дробью орехов и лёгкой остринкой ошеломил Моргану неожиданной бархатностью вкуса. Вкусовые рецепторы чувствовали перемены от одного вкуса к другому…вот — горьковатый, чёрный шоколад поддаётся и лёгкий крем раскрывает свою чуть холодную суть, в сердцевине которой орехи и какие-то специи.
Ланселот наблюдал за Морганой с почти детским любопытством.
-Ты прежде не ела трюфели?
Моргана схватила следующий шарик и покачала головой.
-Привезли сегодня с Седых Берегов партию, — сообщил рыцарь, — я решил, что тебе подойдёт.
-Почему? — поинтересовалась фея, хотя её, в общем-то, было почти всё равно.
-Потому что они мало кому понравились, — усмехнулся рыцарь и вернулся к разговору, — Мелеагант…слушай, произошла странная вещь.
-Да ты что? — отчеканила Моргана ледяным тоном, выражая вежливо-ехидное сомнение. При этом нос у неё был в шоколаде, и Ланселот не удержался от улыбки — уж больно забавной она выглядела. — У нас? Странная вещь? Быть не может! Никогда такого не было!