Страница 7 из 28
А правила-то здесь были очень простые: уступай тем, кто идёт с подветренной стороны; пропускай тех, кто поднимается; не надо переть поперёк потока — и так далее, и тому подобное. Этих правил было немного, но без них в здешнем мегаполисе приходилось бы очень тяжело. И, кстати, пока мы отходили прочь от Большой Скалы, я не упустил случая постоять за штурвалом, получая бесценные практические навыки. Ликан за это время рассчитал наш курс, указал мне точное направление — и я с удовольствием повёл старый транспортник к цели.
Этот дирижабль был значительно больше того, что мне доводилось водить. Взять хоть ту же гондолу, которая по своим размерам не сильно уступала аэростату. Да, с точки зрения известной мне физики это вообще-то было не слишком нормально. Однако я-то теперь понимал, за счёт чего всё это достигается. Во-первых, сфера пустоты — которая сводила плотность воздуха внутри аэростата до просто неприличных величин. Во-вторых, и нагрев воздуха был здесь немаленький. Хоть логос огня и стал работать хуже, но нужную температуру пока ещё давал. В-третьих, свою роль играл и материал, из которого делалась гондола. На Земле такие материалы не так давно появились, но до сих пор явно уступают белому дереву. Но я всё это к чему?..
Да к тому, что когда ты ведёшь махину высотой больше пятидесяти метров, длиной — в тридцать, а шириной — в двадцать с лишним метров, это вообще-то удивительное чувство… Четыре огромных винта медленно разогнали эту огромную тушу до тридцати километров в час, и мы начали плавно выползать из скопления дирижаблей. Я не стал сразу уводить воздушный корабль за облака — чтобы не столкнуться в тучах ещё с кем-нибудь. И только спустя четыре часа я передал управление Ликану, а сам отправился в кают-компанию, чтобы перекусить — и вообще узнать, кто и чем занимается.
А в кают-компании было людно. Собрались в ней почти все наши пассажиры (не было только академика) и глава штурмовиков по имени Селом. И все они что-то очень азартно обсуждали.
— Читали сегодняшние газеты, кэп? — спросил у меня Анж, когда заметил, как я наливаю себе кофе.
— Не до того было, гра, — признался я. — А что там?
— Ещё одна скала! Это просто ужасно! — всплеснула руками Инора.
— Так лет через двадцать у нас совсем пограничных скал не останется! — возмутился Венко.
— Да будет вам, гра! — попытался успокоить его Селом. — Рано или поздно всё восстановят.
Спор завязался заново, а я подошёл к столу и взял выпуск газеты. Бумажонка имела весьма претенциозное название, «Человечество» — как бы намекая, что она не какая-то там местная писулька, а самое что ни на есть серьёзное издание. Я бегло прочитал первую заметку, вторую, третью… И понял, что у меня заканчивается кофе. Пришлось сходить и налить ещё из фарфорового кофейника.
Да, ещё одна скала пала после нападения тварей… Эти упорные ребята за последнее время опустошили два десятка мелких скал. Правда, они почти нигде не встречали серьёзного сопротивления, но разве в этом дело? Местное человечество впервые за много лет столкнулось с врагом, который активно его вытеснял с занятых позиций — и, похоже, всё ещё не понимало, что происходит.
Я отошёл от спорщиков, пристроился на стареньком диванчике в углу кают-компании и постарался расслабиться.
— Вы не слишком впечатлены новостями, кэп? — рядом со мной пристроился пневматик, Тунип.
Может быть, он решил составить мне компанию, а, возможно, посчитал, что мне будет скучно. В любом случае я решил не посылать его сразу и всё-таки ответил:
— Это ведь не первая скала. И явно не последняя. Удивляет, что ещё не предприняты меры…
— Согласен. Это и меня удивляет… — кивнул Тунип. — Но военная машина и дом
— Совершенно верно! — согласился я.
На удивление, Тунип не стал продолжать бесполезный разговор, и пока я допивал кофе, мы так и сидели молча — что меня более чем устраивало. А потом всё как-то закрутилось, и я почти забыл о новости про очередное нападение. Как только мы отошли от Большой Скалы достаточно далеко, я приказал запустить все винты, и мы на полной скорости устремились к месту назначения.
Дни проходили за днями, и я почти не общался с нашими пассажирами, по уши занятый делами дирижабля. А в нашем «Бауне» всегда было чем заняться… Старик и в самом деле доживал свои последние годы — и старательно ломался в том или другом своём укромном закутке, куда не мог подлезть старый Пенгор. Хотя, возможно, Пенгор часто преувеличивал сложность доступа к тому или иному месту, чтобы не делать всё это самому. Но так или иначе, я с помощником механика вынужден был постоянно следить, чтобы дирижабль не развалился в воздухе.
По вечерам я часто сидел в рубке и наблюдал за тёмными небесами через огромные обзорные стёкла. Восемь дней промчались почти незаметно. Скорость «Баун» развил немаленькую, до Руно мы должны были добраться в течение суток. И как раз на восьмой день во время своих вечерних посиделок я увидел мчавшийся к нам на всех парах дирижабль. Сложно его было не заметить, ведь он, на секундочку, частично горел — и экипаж, похоже, никак не мог справиться с пожаром. Впрочем, там всего экипажа-то было человек семь… Я бы, может, и мимо пролетел, но восьмилучевая звезда на аэростате — такая же, как и на нашем — как бы намекала, что этот поступок будет неверным.
— Пенгор! — заорал я в трубку, которая вела в машинное отделение. — Пенгор!!!
— Да, кэп! Это Ростри. Шеф уже ушёл! — сонным голосом ответила мне трубка.
Ростри был помощником механика — ещё более ленивым, чем его шеф. И да, такое тоже возможно…
— Ростри, готовь логос к снижению. У нас горящий военный по курсу!
— Есть! — голос у помощника механика был удивлённый донельзя.
На мои крики примчался один из штурмовиков, охранявших рубку. А я разблокировал штурвал и начал экстренное сближение с горящим дирижаблем.
— Поднимайте команду! — потребовал я. — Сейчас будем их ловить…