Ворон

— Ты так считаешь?

— Конечно. Ты была искренней в своих извинениях. И, если Ворон продолжит тебя мучить, скажи ему, что Гермиона Грейнджер тебя простила. Я ведь магглорожденная, пострадавшая, по его мнению.

— Ты меня прощаешь? — Паркинсон вцепилась в ее руку.

— Прощаю. Рон, как у тебя с протоколом?

— Все записал. Паркинсон, подпиши и можешь идти, — Рон протянул ей перо и пергамент.

— Кстати, о Вороне. Если он действительно продолжит тебя донимать, вызывай Авроров. Мы выбьем тебе защиту свидетелей, — Гарри сжал губы и нахмурился. В такие минуты он казался несокрушимым. — Больше никто не умрет.

— И да, Паркинсон, нам, возможно, придется осмотреть твою комнату. Будь к этому готова.

— Спасибо, — она поднялась, вернула Гермионе чашку и плед. — Говорите, я могу идти?

— Да, — Гарри кивнул. — Всего доброго.

Едва за Паркинсон закрылась дверь, все трое переглянулись.

— Вы же не хотите сказать, что мы берем это дело? — Рон скривился.

— Не бери. Можешь подождать официального назначения от Перкинса.

— Мне это не нравится.

— Мне тоже, — призналась Гермиона. — Только по другой причине.

Рон уставился на нее.

— Рон, это тот же терроризм, только под другим флагом. Пожиратели считали, что грязнокровки недостойны магии и жизни в волшебном сообществе, а этот Ворон — наоборот, угрожает чистокровным.

— Думаешь, Паркинсон не единственная? — Гарри прищурился. — Не думаешь, что это личное?

Гермиона покачала головой.

— Будь это личное, Ворон бы говорил о возмездии за конкретный поступок, а не за чистую кровь в целом.

— Может, это кто-то достаточно близкий? Тот, кто в курсе ее переживаний.

— Думаешь, она и впрямь раскаивалась, а Ворон ее только подстегнул? — Рон хохотнул. — Брось, это же Паркинсон. Она и раскаяние — вещи несовместимые.

— Рон, — Гарри смерил его тяжелым взглядом. — Если ты не хочешь, мы с Гермионой вдвоем займемся этим делом. Если тебя оно так уж сильно раздражает.

— И решай скорее, — Гермиона скрестила руки на груди. — Чем быстрее мы пойдем к Перкинсу с этим, тем больше вероятность, что он не успеет поручить это никому другому.

— А почему вы не хотите и в самом деле поручить это кому-то другому?

— Рон, — Гарри покачал головой. — Она с нами-то еле начала говорить, и то потому что она нас знает. Любой другой Аврор до сих пор бы пытался ее успокоить.

— Грейнджер! Поттер! Уизли! — взревел камин внутренней связи голосом Перкинса, и все трое вжали головы в плечи.

— Ну вот, дождались, — едко отметил Гарри. — Идешь?

Он потянулся к пергаменту с показаниями Паркинсон, который все еще лежал на столе перед Роном, но тот вдруг кивнул и поднялся на ноги.

— Не бросать же своих лучших друзей одних в таком ужасном деле, — он взял записи и направился к двери.

Гермиона с Гарри переглянулись и поспешили за ним.

========== Часть 2 ==========

— Вы не понимаете, что делаете! Вы хоть знаете, с кем связались?

— Прекрасно знаю. А ты знаешь, что виновен.

От фигуры в дверях расползается холод, пробирается под кожу, сковывает сердце коркой льда.

— Я и пальцем никого не тронул!

— Повинись перед теми, кого ты оскорбил.

— Если вы, сэр, думаете, что я буду падать на колени перед грязнокровками…

Воздух изчезает из легких, будто по волшебству, хотя палочки в руке у монстра не видно. Пальцы и кисти скрыты в складках мантии. Кровь приливает к голове.

— Ты повинишься или умрешь, — коротко каркает монстр.

Ноги подкашиваются. В груди горит. Все сокровища мира против шанса сделать еще хоть один вдох. Все золото, всю честь и совесть, всю чистую кровь.

— Я повинюсь, — губы шевелятся сами по себе.

Вдох. От кислорода кружится голова и кажется, что по комнате плывет сизый дым.

Еще вдох. Рука нащупывает край стола и хватается за него.

Третий вдох, как единственная ценность в этой жалкой жизни.

Когда зрение возвращается, монстра уже нет, только налипший на кожу страх смерти.

***

— Грейнджер, Поттер, Уизли, срочный вызов, — Перкинс, всклокоченный и, наверное, слегка напуганный, заглянул в кабинет.

— Что случилось?

— Еще один с извинениями, — выпалил Перкинс. — Угол Косого и Лютного. Займитесь этим, срочно.

— Да, сэр, — Гермиона отставила чашку с чаем и вскочила на ноги. Гарри, позевывая, надел мантию и толкнул в бок Рона.

— Подъем.

— Да-да, я иду, — сонно пробормотал Рон и поднялся.

— Поклянитесь, что это был последний раз, когда вы до двух часов ночи играли в волшебный бильярд, — недовольно проворчала Гермиона, переводя взгляд то на одного, то на другого. — Я не хочу быть единственным адекватным человеком на срочном вызове. Тем более, когда дело касается этих странных извинений.

— Гермиона, мы обсуждали версии! — слабо возразил Рон.

— Я слышала, что вы обсуждали, — отмахнулась Гермиона. — Я не думаю, что размер груди нового секретаря Министра имеет отношение к делу. Все, за работу.

Гермиона аппарировала, не дожидаясь, пока они соберутся. В конце концов, не маленькие, сами прекрасно умеют перемещаться.

Все-таки надо было снять себе хотя бы комнату и переехать с площади Гриммо в тот же самый день, когда они с Роном, тяжело вздыхая и избегая прямого взгляда, пришли к решению, что пора перестать пытаться изображать любовь вместо дружбы. Но нет, она же обещала, что ничего не поменяется, что станет только лучше, исчезнет дурацкая неловкость. И из-за этого приходилось слушать, как мальчики засиживаются в гостиной до глубокой ночи за волшебными картами, шахматами или бильярдом.

Столпотворение на перекрестке Косого и Лютного вмиг вернуло Гермиону к суровой реальности.

— Пропустите, пожалуйста. Работает Аврорат, — она решительно отодвинула пожилую ведьму с дороги и стала пробираться через толпу.

— Расступитесь! Расступитесь! Да сами же вызвали! — послышались за ее спиной голоса Гарри и Рона.

Мистер Бёрк стоял на коленях, а руки его были сложены в умоляющем жесте.

— Простите меня, простите, простите, — без конца бормотал он, обводя обезумевшим взглядом всех присутствующих.

— Мистер Бёрк, — позвала Гермиона. — Мистер Бёрк, поднимайтесь.

— Простите меня, — эхом отозвался он.

— Поднимайтесь, ну же.

— Я не могу, — прошептал он и бросил тоскливый взгляд на трость, лежавшую чуть поодаль у стены.

Гарри и Рон, наконец-то продравшиеся через толпу зевак, подхватили его под руки и подняли, Гермиона подобрала трость и подала мистеру Бёрку.

— Все в порядке, — успокаивающим тоном произнесла она. — Мы из Аврората, вы в безопасности. Сейчас вы проследуете с нами для дачи показаний.

— Пожалуйста, — простонал Бёрк и вцепился в руку Гермионы. — Умоляю.

— Держитесь крепче, — практически приказала она и аппарировала.

Гарри и Рон появились в кабинете сразу вслед за ними.

— Мистер Бёрк, для начала присядьте и успокойтесь, — Гермиона указала ему на стул для посетителей. — Может, вызвать бригаду колдомедиков?

— Чашка крепкого кофе не повредит, — пробормотал он. — Давление, мисс, знаете ли. Хотя откуда вам знать, вы ведь еще такая молодая. Ничего, доживете до моих лет, узнаете.

— Что вы, мистер Бёрк.

— Доживете-доживете. — Бёрк хрипло рассмеялся, смех перешел в кашель, и потом он затих.

— Расскажите, как вы оказались на этом перекрестке? — Рон уселся поудобнее за столом, подпер голову рукой, взял чистый пергамент и начал писать.

— Вам кто-то угрожал?

— Откуда вы… Да, конечно, угрожал, — Бёрк кивнул. — Он появился вчера вечером, высокий, с головой ворона и телом человека. Стал говорить, что я виновен, что я должен покаяться.

— А перед этим, сэр, ничего не было? Может, письма с угрозами? — Гермиона прищурилась.

— Ничего от Авроров не укроется. Было письмо. С теми же словами о вине, призывами к покаянию.

— И где же оно?

— Сгорело в моем камине, мисс. Мне сто два года, из них восемьдесят я в бизнесе. Думаете, это первое письмо с угрозами, которое я получил? Конечно же, я обычно не реагирую на них.