Страница 15 из 23
Он пожал плечами.
– Я не знаю, Эр, кто он. Какой-то просветлённый мудрец или… не могу сказать. Тебе… не показалось, что он… напоминает кого-то?
– Да… Только… я не могу вспомнить, кого… кого Ар? Ты знаешь?
– Нет. Но сердце у меня не на месте, словно я смотрю, но чего-то не вижу…
– А зачем мы летали смотреть на него? Князь Тьмы хочет его убить?
Арик покачал головой.
– Нет, не убить, Эр, ныне Лукавый куда умнее и тоньше, грубое злодейство уже не по его части, это так, развлечение для мелких бесов. Ныне Он хочет смутить, обольстить его. Погубить его чистоту. И хочет, чтобы это сделал я.
– Что сделал?
– Говорил с ним. Смущал его… лгал, лил ему в уши смрадный яд… Чтобы смог разубедить его в том, что он сын Божий.
– Мы все сыновья Божьи, оттого Враг Человеческий и приходит терзать нас, – сказал я, удивляясь.
– Вот то-то. Ты это знаешь, я это знаю, так как я смогу убедить кого-то, что это не так?..
Я рассмеялся, потрепал Арика по крепким плечам, прямым и сильным, чего они только не вынесли уже на себе.
– Ты устал сей день, вот и не соображаешь, братец Ар! Не хочешь убеждать и не надо. Он же не проверит, добросовестно ты выполнил его приказ или нет. Это Бог читает в наших сердцах, потому что живёт в них, Князю Тьмы надо ещё суметь заглянуть туда…
Арик посмотрел на меня, просияв. Да, таким измождённым я давно не видел его.
– Эр, ты…
– Да ладно, я знаю… – засмеялся я, не собираясь слушать его благодарных восторгов. – Предлагаю вот что: отдохнёшь и возьми меня с собой в следующий раз, может, и ещё чем помогу тебе. По крайней мере, хоть послушаю ещё раз этого чудного парня…
Глава 5. Огнь и огонь
Я вернулся домой, усталый донельзя, каким не помню себя много лет, повалился прямо на двор. Уж начинало смеркаться, немного и солнце упадёт за вершины, станет совсем темно. Аяя, подбежала, испуганная и даже бледная.
– Что ты?.. что ты, Ар?..
Я обнял её, успокаивая, убирая крылья, чтобы не глядела.
– Не бойся, устал всего-то… всё хорошо.
– Идём, идём в баню и спать. Взвару только выпьешь…
Она помогла мне подняться, и побрели мы в баню.
– Я Эрика видел, – проговорил я, оглядываясь на неё, обнимавшую меня, как немощного. – Дворец у него… хоромы не хуже царских… не жалеешь?
– Жалею, конечно… опять ведь погадала, всё из дворцов лачуги какие-то бегу, – ответила Аяя даже без улыбки, но я знал, шутит. Кроме того, наш дом, хоть и не дворец, конечно, но отменный. Аяя спросила меж тем: – Счастлив он?
Она посмотрела на меня, и тут я увидел в её глазах, как она не простила себя по сию пору за Эрика, по сию пору помнит, что предала его, мужа…
Баня расслабила мне тело, взвар и душу, и я спал после так, что не помнил даже, как добрался до подушки. А, проснувшись, увидел заходящее солнце. Я сел на постели, оглядываясь, не спуская ног, Аяя только-только заходила в дом, увидела, что я сижу, улыбнулась, поставив корзину с фруктами.
– Проснулся? Вот и хорошо, а то я соскучилась совсем, улетел, вначале не говоря ни слова, а после… Вставай Ар, поснедай, сил набираться надоть.
– Иди сюда… – сказал я. Совсем не есть я хотел теперь…
– Арюшка, да ты что, и так день пропал… – засмеялась Аяя, вроде и не желая.
– То-то, что пропал, иди, – я откинул лёгкое летнее одеяло.
Если не придёт, точно не любит меня, точно жалеет, что Эрика на меня променяла… вдруг стало так страшно…
– Какой ты… – смущаясь, она потянула платье с плеч, подходя…
– Не снимай, я сам… сам… – я обнял её, приподнявшись, потянул к себе, моя, моя, тонкая, упругая и податливая, моя… душистая, пахнет лучше всех садов в мире… губы сладкие, словно ягоды, рай там, в этих губах… И… Любит! Любит меня, не думает о нём!..
…Но я думала об Эрике. И часто. Не теперь, конечно, не в эти мгновения, но… Думала, что судьба обошлась со мной жестоко, коли заставила сделать такой выбор. И в том, что ребёнка ему не родила, я тоже винила только себя, это было наше, моё и его, я не уберегла… как и сына Огня, только теперь я виновата по-настоящему… Мы с Огнем не обсуждали это, никогда он не упоминал ни о нашем не родившемся сыне, ни о сыне Эрика. Он ничего не говорил, не спрашивал, мы спрятали всё, что случилось тогда, словно просто соединились после разлуки, а Эрик между нами никогда не возникал, и мы не переступали через него…
Но это было неправильно. Эрик его брат, и он его любит, и я люблю, мы должны были расставить всё по местам. Но ни я не решалась заговорить о моём муже, коим Эр оставался по сию пору, хотя, быть может, он и решил, что я отказалась от него, да и забыл о том и, вообще, обо мне уже тысячу раз, сколь прошло времени, подумать страшно… Только на то я и рассчитывала, что он забыл. Я не забыла, но я виновна, потому и помню и стану вечно помнить, а он… думаю, должен был забыть, чтобы не болело… А время лечит, говорят.
Н-да время. Кажется, уже и Арик потерял ему счёт. Я вовсе не помнила, сколько прошло этого времени, так ладно и согласно мы жили с Огнем, так мало менялось вокруг. Только дом приходилось подновлять и перестраивать. Мы очень много путешествовали, посещали много-много удивительных мест и городов самых разных, и островов, иных континентов с людьми, что выглядели совсем иначе, не так как мы… Но и там все менялось очень медленно, да и немногое. Сменялись правители, здания, появлялись новые, рушились старые, где-то на новых местах вырастали города, а прежние исчезали. Так гибли целые государства, например, на островах в Срединном море: вчера ещё мощнейшая держава, что торгует со всеми землями и едва ли не в страхе держит всех, заваленная златом и густонаселённая, а стоит слегка встряхнуться земле, города – в руины, цари ослабли и всё идет прахом, даже народ рассеивается среди соседей, будто зерно, высыпаясь из мешка…
Происходили переселения целых народов из-за неурожаев и нашествий, громадные битвы, уничтожающие войны и нашествия меняли лица стран и континентов. Немногие страны оставались неизменными. Кеми, Индия, что лежала у подножия гор, в которых мы обосновались, да ещё огромная Срединная империя, которую сами жители прозвали Поднебесной…
В больших устойчивых странах вовсе ничего, кажется, не менялось и время стояло на месте, в странах, вроде этой самой огромной Срединной империи, где жили непохоже на нас, узкоглазые люди, и куда сложно потому было путешествовать, Огнь-то мог представиться кем угодно, а вот я слишком привлекала внимание своей непохожестью, так что туда мы летали редко и лишь на день, чтобы никто не успел начать интересоваться нами…
Так что заметить время можно было, конечно, но скоро стало казаться, что все эти города и страны, даже чужие континенты, сменяются, как картинки в новых книгах. А книги мы скупали везде, где бывали, и оставляли свои, что писали. И что рисовали, я пристрастилась рисовать карты, Арику это очень нравилось, он просил рисовать их как можно подробнее, говоря, что глазок у меня приметливый, не как его. Иногда в книжных лавках нам попадались собственные книги, это было забавно. Их называли древними те, кто ими торговал, те книги, что мы написали, кажется, вот только…
Так что, да, время текло быстро, а может быть, и медленно, только мы не чувствовали и не замечали его здесь, в наших горных чертогах. Даже ближние деревни, куда мы летали часто то за мукой, то за крупой и иными припасами, за оружием и инструментами, за молоком. Огнь мог и придумывал некоторые инструменты и приборы, но отдавал делать по своим чертежам искусным мастерам кузнецам и столярам. У этих людей появились Боги благодаря Арику, покровительствовавшие кузнечному делу и столярному, звездочётам и иным учёным. А меня, как и прежде стали прозывать Богиней Красоты и Любви, вот так и прилипло ко мне, на удивление… И это тоже словно стирало время, словно со времён моей жизни, моего появления в Кеми, до которого я ничего не помню, ничего не изменилось.
И детей не было у нас, а это совсем уничтожало время. А почему не было, опять мы боялись говорить, думаю, Огнь винил себя в том, за связь с Предводителем Зла, я же – себя, чувствуя, что во мне что-то изменилось после того, как во мне умер наш с Эриком сын…