Мой вечный раб

XVIII

Солнечные лучики прорывались через персиковые шторы, наполняя комнату теплым светом. Птицы громко пели за окном. Эли проснулась, потянулась и осмотрелась вокруг. Спальня Ричарда была уютной и просторной, совсем не похожа на «берлогу» холостяка или «убежище» охотника: светлые стены были украшены несколькими пейзажами, которые гармонировали с природой за широким и высоким окном; рядом с кроватью стояла тумбочка из красного дерева, накрытая белоснежной салфеткой; резной шкаф из того же дерева простирался вдоль стены, на последней дверке, ближе к углу комнаты, висело зеркало во всю высоту шкафа; в углу стоял небольшой столик с лежащей парой недочитанных книг; у окна стоял старинный рабочий стол с несколькими выдвижными ящиками, настольной лампадой и чернильницей. «Удивительно, я и раньше бывала здесь, но никогда не замечала, как она хороша и удобна». Девушка посмотрела на спящего рядом мужа с любопытным и хищным взглядом. Он спал на животе, раскинув руки по обе стороны подушки, черные ресницы слегка подергивались. Элизабет наклонилась и провела пальцами по его щетинистому подбородку, поцеловала в щечку, от чего Ричард, улыбаясь, проснулся.

— Доброе утро! — Эли говорила это с необычайным удовольствием. — Просыпаться рядом с тобой не так уж и плохо — она улыбалась, сверкая изумрудным блеском глаз ярче обычного.

Ричард подался вперед и нежно поцеловал жену в губы, широко улыбнулся, провел указательным пальцем по маленькому женскому носику и сказал:

— Просыпаться рядом с самой красивой женщиной на всем белом свете для меня предел мечтаний!

Элизабет слегка засмущалась. Она впервые видела своего мужа радостным.

— У тебя очень красивая улыбка, я бы хотела видеть ее чаще.

— Ради такого тебе придется потрудиться! — мужчина, заигрывая, посмотрел на изумленную жену.

— Ах, ты негодник! — девушка легонько толкнула Ричарда в плечо, покраснев от собственных фантазий.

— Ха-ха-ха. Ты, я смотрю, уже замечталась, львица. Я имел ввиду, для того, чтобы я всегда улыбался, тебе просто нужно всегда быть рядом.

Эли раскраснелась пуще прежнего. Ричард поцеловал ее в щечку, и девушка сказала:

— Мне нравится твоя комната. Думаю, лучше я перееду к тебе, нежели наоборот.

Мужчина играл с рыже-красными волосами.

— Как пожелаете, моя госпожа, я совсем не против.

— Еще бы ты был против!

Оба засмеялись и слились в жарком поцелуе. Страсть пробудила желание. Эли извивалась в объятиях мужа, впиваясь ногтями в его спину, что еще сильнее заводило Ричарда и пробуждало в нем что-то животное и безумное. Элизабет уже чувствовала на себе его мужскую силу. Она уже знала, что ее ждет, и от этого желание возрастало неимоверно быстро. Руки и губы Ричарда согласованно ублажали женское изнывающее тело: пока он покрывал поцелуями ее живот, руки ласкали грудь, и наоборот. Долгих прелюдий, как прошедшей ночью, не было, мужчина чувствовал женскую готовность и сразу вошел в нее, целуя шею и придерживая талию. Элизабет наслаждалась каждым движением и касанием, растворяясь в окружающей обстановке. Эли двигалась в такт заданному мужчиной ритму, что приводило Ричарда в восторг. Спустя некоторое время обоих накрыла волна сладостного безумства. Тяжелое дыхание и смех обрадовали проходившую мимо управляющую. «Пусть этот дом наполнится детьми» — подумала она и пошла дальше по своим делам. После утреннего секса супруги собрались к завтраку, за которым рассказывали по очереди смешные истории из своего детства, периодически целуясь и кормя друг друга. Спустя полгода брака у них, наконец, настал медовый месяц.

Что такое медовый месяц по своей сути? Какой-то период времени (в идеале — месяц, но обычно, не более двух недель), в который молодожены не отходят друг от друга, вместе гуляют, принимают пищу, если в курортных местах, то ходят на занудные или экстремальные экскурсии, неважно куда, главное вместе, ночью занимаются горячим или обычным сексом (кто на что способен) и засыпают, обнявшись.

Элизабет и Ричард не выезжали из дома ни после свадьбы, ни сейчас. Их медовый месяц был не похож на стандартный вариант. Прогулки по утреннем лесу хоть и были совместными, но каждый занимался своим делом: Ричард охотился, а Эли упражнялась с ножами. Говорили они, как и прежде, не часто, однако теперь не сводили друг с друга глаз и постоянно улыбались. Завтрак, ланч и ужин были предназначены для бесед, тогда они говорили обо всем на свете, обо всем, что приходило на ум. На протяжении дня в перерывах между работой и хозяйством супруги откровенно заигрывали друг с другом, иногда это сразу перерастало в нечто большее и безумное, но чаще всего желание томилось до полуночи и перед сном накрывало их с неудержимой похотью и страстным коварством. Были дни, когда оба были нежными и романтичными, в основном зависело от настроения возлюбленных и накала обстановки. Не было пока еще тех привычных ссор или стандартных бытовых перепалок, пока все можно было назвать идеальным.

Так прошло несколько недель. Дом был счастлив от того, что в нем, наконец-то, живет настоящая семья. Грегори, у которого никогда не было веселого выражения лица, теперь перестал хмуриться и выглядел, по-своему, счастливо. Он искренне радовался в душе, что Ричард и Элизабет полюбили друг друга. Единственный страх не давал ему покоя, как и самому Ричарду. «Что будет, если Эли узнает? Стоит ли ей говорить или же сохранить тайну той страшной ночи?» Ричард старался не думать об этом рядом с женой, он лишь хотел наслаждаться ее любовью и полностью отдаться своим чувствам. Иногда он ловил себя на мысли, что нет больше той сильной боли, сейчас, когда он видит счастье Элизабет, это исцеляет его совесть. Элизабет же, в свою очередь, перестала кичиться прошлым. У нее было отличное настроение, расслабленное состояние, гармония и баланс чувств и логики. Настало время ее безграничной радости — она взаимно любила своего мужа и ценила его сильнее прежнего. «Нет необходимости вспоминать прошлое, я довольствуюсь настоящим и верю в медовое будущее, пусть оно будет с перчинкой, зато теперь оно точно у меня есть!» Одним словом, оба героя были без ума друг от друга и были счастливы.

Однако, наступил тот роковой для Ричарда и Грегори день. Элизабет была дома одна, муж с конюхом уехали в город, прислуга пошла на заграничную ярмарку. Эли решила разобрать накопившиеся в столе письма Ричарда. Она раскладывала их по именам отправителей и по датам, не читая содержимое, напевая веселую мелодию, не зная, то ли она ее где-то слышала, то ли сочиняла на ходу. Вдруг ее соловьиное пение прекратилось при виде двух писем. Бежевые конверты, ровные, совсем не тронутые, запечатанные, адресат — Элизабет Уэнская. Девушка с минуту смотрела на два конверта, не решаясь открыть их. «Когда он их написал?» Не было сомнений, что это написал Ричард, его каллиграфический почерк Эли знала хорошо. «Возможно, перед тем случаем с пистолетом. Почему их тогда два?» Элизабет продолжала сверлить письма взглядом, соображая, что с ними делать. «Если это предназначено мне, значит мне и читать». Девушка решила начать с конверта с гербовой печатью семьи Уэнских. На другом письме такого штампа не было. Эли вынула пополам сложенный лист и прочла:

«Я — Ричард Уэнский II, сын Эдмунда Уэнского II — брата короля Ричарда Уэнского I, совершил самоубийство, в котором нет вины кого-либо. Все свое состояние, имущество, награды и титул завещаю своей супруге Элизабет Уэнской».

«Точно в тот день. Что же тогда в другом письме? Прощальная речь лично для меня? Может причина?» Девушка отложила прочитанный листок и с нетерпеньем открыла другой конверт.

«Дорогая Элизабет, я знаю, что это странно звучит, но все же, я осмелился на это приветствие. Уверен, ты считаешь меня самовлюбленным эгоистом, который не способен на светлые чувства. И ты права. Я не из тех мужчин, кто умеет делать комплименты, наша первая встреча началась с драки, я причинил тебе боль, и сейчас очень сожалею об этом. У тебя миллион причин не верить мне и только одна поверить. Поверь мне, потому что меня уже нет в живых, и это письмо то единственное, что останется после меня, не считая наследства. Ты знаешь, как я к тебе относился с самого начала: презрение, злость, отвращение. Для меня ты была лишь дешевой шлюхой. Я попросил у тебя только об одном перед свадьбой — никогда не ходить в «Скалу». Ты знаешь, что нарушила это обещание по неизвестной мне тогда причине. Я видел тебя в том вульгарном наряде с не менее вульгарным выражением лица, все словно повторилось, только ты уже не была заинтересована мной. Я разозлился, потерял рассудок, не смог смириться с непослушанием. Я не знаю, что тогда нашло на меня, но я поддался агрессии и совершил поступок, которому нет прощения. Причина, по которой я больше не имею права дышать и находиться рядом с тобой: в ту самую ночь после «Скалы» похитил и изнасиловал тебя я. Я — тот аморальный урод, чье эго было задето, и не смог справиться с собой. Моему жестокому поступку нет оправданий. Я хотел тебя проучить, но разве такой способ допустим? Конечно, нет. Если бы я убедился в том, что ты торговала своим телом, то, скорее всего, не чувствовал бы вины. Однако, узнав о сохранности твоей девственности в ту самую минуту, я не знал, куда мне деться. Я — негодяй и подонок, обесчестивший тебя самым позорным и низким образом. Это письмо — моя исповедь. Я виноват и никогда не смогу искупить вину, поэтому я эгоистично покидаю этот мир, чтобы не сойти с ума и не доставить тебе, тем самым, еще больше неудобств. Повторюсь, мне нет прощения, но все же я преклоняюсь перед тобой и умоляю меня простить, простить скитающуюся душу по просторам ада, которая саму себя ни за что не простит. Не было ни минуты с тех пор, чтобы я не сожалел о случившемся. Прости.