Страница 20 из 32
Он вновь бросился бежать. Топот лошадей стал громче. Впереди простирались густые заросли ежевики. Не думая о боли, Ярослав заполз под колючие ветки. Шипы рвали его одежду, цеплялись за волосы, царапали голову и руки.
Но юноша полз, не останавливаясь.
Стук копыт утих.
Прямо рядом с Ярославом в землю впилась стрела. Юноша замер.
Кто-то что-то произнес на непонятном наречии песоедов.
Еще одна стрела влетела в заросли. Ярослав истошно завопил, будто его ранили. Он принялся трепыхаться в зарослях, словно захлебываясь собственной кровью.
Еще один возглас на языке степняков.
Ярослав ослабил движения. Его тело обмякло.
Неподалеку заржала лошадь. А потом раздался звук, словно кто-то прорубал мечом проход в зарослях.
Ярослав покрепче сжал копье и прислушался. Где этот подонок? Он один? «Только бы не пошевелиться раньше времени», – в отчаянии думал парень. Колючки задержат его противника, надо подождать… Он поднял глаза к проглядывавшим сквозь заросли ежевики кронам деревьев. Края листьев пожелтели – в этих землях уже две недели не было дождя.
Где же этот песоед? Что-то бормоча, степняк прорубал себе путь в кустарнике. В Вестермарке ходили слухи о том, что степняки отрезают жертвам головы, потому что за каждого убитого им платят по два талера. Мерзкие дикари!
Песоед что-то крикнул. Бесовски близко.
«Не могу же я ждать, пока он на меня наступит, – подумал Ярослав. – Пора! Или еще нет?»
Он вскочил. Шипы оцарапали ему лицо и руки. Песоед стоял в двух шагах впереди.
И Ярослав нанес ему удар копьем.
Противник попытался парировать копье саблей, но было слишком поздно. Стальной наконечник вонзился ему в грудь.
Узкие карие глаза степняка широко распахнулись, изо рта хлынула кровь, стекая по гладкому подбородку.
Ярослав надавил на древко.
Его противник вздохнул, будто даже с облегчением. Выронив саблю, он обеими руками вцепился в древко копья, но силы быстро покидали его.
– Сдохни уже! – рявкнул Ярослав и тут же пожалел об этом.
Ему не следовало шуметь. Может быть, рядом были и другие враги.
Взгляд степняка изменился, остекленел. Он уже мертв? Но руки все еще сжимали копье.
Ярослав потянул за древко и высвободил наконечник. Только тогда его противник повалился ничком. И ветви ежевики закрыли его тело, будто только что тут ничего и не случилось.
Бледно-рыжая коренастая лошадка степняка невозмутимо наблюдала за происходящим. Она мирно жевала листья ежевики.
Ярослав нежно заговорил с лошадью, стараясь не спугнуть ее. Осторожно, пядь за пядью, он продирался сквозь заросли. И наконец схватился за поводья. Рыжая не пыталась бежать, спокойно позволила мужчине сесть в седло и слушалась всадника.
Он шагом обогнул заросли. За ними простирался уже не столь густой лес, тут росли в основном молодые березы.
Парень около получаса ехал по березняку, когда из-за деревьев показались столбы дыма. А потом и пламя. Укрепление из боевых повозок! Оно горело!
Все было зря!
Холм на берегу Гайсы возвышался в двух милях от Ярослава. Занета поставила укрепление именно там, где он и предполагал.
До повозок было еще слишком далеко, чтобы разглядеть, что именно там происходит. На склоне холма шевелилось что-то темное, но Ярославу не показалось, что идет бой.
Мужчина спешился. Пусть он и опоздал, но хотя бы мог отомстить за павших.
И тут неподалеку раздался топот. Вдоль кромки леса скакали пять песоедов. Ярослав спрятался за орешником, снял порванную рубашку и разрезал ремень на тонкие кожаные полоски. Этими полосками он закрепил свернутую рубашку на острие копья.
«Этого не хватит», – подумалось ему. Парень снял и штаны, разрезал ткань на лоскуты и тоже накрутил их на край копья, закрепив кожаными полосками, пока не образовался шар размером с голову ребенка. Великий магистр дал ему кожаный бурдюк с лучшим фонарным маслом, и теперь Ярослав тщательно пропитал ткань этой жидкостью.
Вылив все до последней капли, юноша набрал березовой коры и сухой травы и сложил небольшой костер. Взял огниво и чиркал кресалом по закаленной стали кремня, пока кора не вспыхнула. Осторожно подул на слабый огонек, чтобы пламя разгорелось.
Не торопясь, Ярослав все подкладывал в костер траву и кору.
И когда огонь окреп, он поднес к пламени копье. Раздался звук, будто кто-то ударил кулаком в мешок с мукой. Ткань вспыхнула.
Лошадка беспокойно фыркнула.
Перехватив древко, юноша запрыгнул в седло. Он отомстит за рыцарей, погибших на холме! Подгоняя лошадь, он направил ее между берез к выезду из леса. За опушкой простирался луг, сухая золотистая трава, достигавшая высоты почти в полшага, колыхалась на ветру. Ярослав опустил копье, и трава сразу вспыхнула.
Низкая лошадь испуганно заржала и поскакала по лугу, спасаясь от огня. Позади взвилась огненная стена. Северный ветер раздувал пламя, и пожар двигался к лагерю Железной орды.
К потрескиванию огня добавились разъяренные крики, раздался конский топот. Оглянувшись через плечо, Ярослав увидел пятерых всадников, скакавших вдоль кромки леса.
Вдавливать пятки в бока лошади было бессмысленно. Рыжая и так мчалась во весь опор, испугавшись огня. Крепко сжимая древко, Ярослав думал о Моне и двух маленьких сыновьях. Ради них он и приехал сюда. Чтобы эти дикари никогда не добрались до его хутора в лесу.
Топот приближался. Ярослав пригнулся, прижался щекой к гриве. Он слышал, как бешено стучит сердце лошадки. С губ животного слетали хлопья пены, глаза широко распахнулись от ужаса.
Правую руку Ярослав отвел назад, и огонь стал жадно пожирать иссохшую траву.
Над левым плечом просвистела стрела – степняк промахнулся всего на пару пядей. Ярослав направил лошадь вправо, в сторону холма, где ярким пламенем полыхали повозки рыцарей.
Следующая стрела глухо ударила ему в спину. Левую руку свело судорогой, он едва удержал поводья. Боль переполняла тело, всадник с трудом вдохнул через рот.
Он еще раз оглянулся. Огненная стена плясала на ветру, пожар двигался на юг. Пятеро дозорных держались к северу от пламени, скакали по выгоревшей траве. Они почти догнали его. И все они целились.
Ярослав дернул рыжую за поводья, уводя в сторону. Он хотел проскакать еще хотя бы сто шагов. Пожар должен разгореться ярче. Должен…
Стрела чиркнула по голове, вырвав клок волос и оставив неглубокую рану. Кровь потекла по лбу, заливая глаза.
Еще одно попадание – на этот раз в шею, прямо под затылком.
И вдруг боль оборвалась.
Юноша попытался увернуться, направить рыжую влево, однако ноги не слушались его. Он больше не чувствовал их, как не чувствовал и рук.
Тело накренилось в седле.
Ярослав в отчаянии попытался выпрямиться.
Тщетно – он упал, но удара о землю не ощутил, только легкую боль в голове. Тело лежало на земле неподвижно. Его взгляд устремился к бездонной сини полуденного неба. Где-то в стороне к небесам взвивались столбы черного дыма.
Он не мог повернуть голову, но краем глаза видел, как огонь подбирается к лагерю песоедов.
«Ваша единственная надежда – северный ветер», – сказал ему на прощание Великий магистр. Так и вышло.
Да, ветер был верным союзником. Союзником, которого нельзя сразить стрелой.
Ярослав улыбнулся. Доскакав до поверженного врага, степняки склонились над ним. Лица у них были плоскими, с крошечными носами и смехотворно маленькими глазами – не глаза, а узкие щелочки. Первый дозорный плюнул ему в лицо. Второй поднял копье. Древко обуглилось, ткань почти истлела.
Стальное острие опустилось ему на грудь, и Ярослав увидел, как наконечник медленно входит в его тело. Но боли не было, только во рту появился металлический привкус.
Мужчина отвел взгляд. Перед смертью он не хотел смотреть на лица врагов, пусть на них и не было выражения триумфа. Он всматривался в безбрежную синеву неба. Такой оттенок небо над Вестермарком приобретало только в самые солнечные летние деньки. Ярослав любовался небесной лазурью.