Птичка

Едва она приблизилась к приоткрытой двери, как услышала мужской разговор на повышенных тонах.

– Неужели ты не понял, что я тебе только что сказал, Николай? – отчетливо проклокотал недовольный баритон Дмитрия. – Эта изворотливая купчиха воспользовалась тем, что я остался один и, пыталась соблазнить меня на конюшне. Я еле оторвал ее от себя!

– Я не верю, – услышала Глаша в ответ твердые слова Николая.

Смертельно побледнев, Аглая замерла у двери и осознала, что Дмитрий лицемерно перевернул ситуацию, и нагло обвинил ее перед женихом.

– Она сказала, что до сих пор любит меня, – продолжал Дмитрий лить свой яд. – Она заявила, что мечтает вновь быть со мной.

Глаша задрожала от негодования, и еле сдержала себя, дабы не ворваться в кабинет и не дать этому наглецу еще несколько затрещин, за его наглую ложь.

– Возможно, она все еще любит тебя, – как-то трагично заметил Николай. – Но вряд ли Аглая стала бы сама приставать к тебе. Она обещала мне, что не будет искать встреч с тобой. Я верю ей.

– Прекрасно! Значит, мне показалась, что она сама обнимала меня и ласково шептала мне на ухо о любви, а затем поцеловала в губы?! – не унимался Дмитрий. – Но как же ее чувства, Николай? Согласись, что она до сих пор любит меня! Меня!

– Я вижу это, Митя, – уже недовольно заметил Николай. – Но я постараюсь сделать все, чтобы она забыла тебя.

– Ты слишком уверен в себе брат, – прогрохотал старший Скарятин. – А если у тебя ничего не получиться, что тогда?

Случилось длительное молчание и Глаша, которая стояла за дверью, ощутила, как ее сердце испуганно сжалось от того, что мог сейчас ответить Николай. Ей стало безумно страшно только от одной мысли о том, что Николай Петрович мог отступиться от нее, и тогда его тепло и ласка будут потеряны для нее навсегда. Да она понимала, что не любила Николая в этот миг, но она знала точно, что любовь Николая была нужна ей как целительный воздух, в ядовитом саду, где был Дмитрий. Спустя несколько минут она, наконец, услышала глухой голос Николая.

– Я готов отступиться от Аглаи Михайловны, лишь в одном случае.

– Каком же? – так же напряженно спросил Дмитрий.

– Если я буду знать, что ты любишь Глашу и готов жениться на ней. Я отойду в сторону и не буду Вам мешать. Ответь Дмитрий, ты готов сам жениться на ней? Только в этом случае я отступлюсь от нее. Ибо она более не должна страдать.

Настало вновь долгое молчание, и Глаша ощутила, что теперь ее сердце сжалось от другого чувства, безумного чувства любви к Дмитрию, который мог своим единственным ответом осчастливить ее или сделать несчастной.

– Ты прекрасно знаешь, что я не люблю ее, – холодно парировал Дмитрий. – А жениться… Я женюсь на Полине Сергеевне.

Глаша устало прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Ее сердце сжалось от смертельной тоски, и она осознала, что ее участь решилась.

– Аглая Михайловна станет моей женой, – сказал твердо Николай. – И да будет так, – он немного помолчал. – Однако есть досадное обстоятельство. Завтра наш полк переводят в Бессарабию. Вчера пришло донесение из Крыма – Порта закрыла Босфор. Похоже, снова будет война с турками. Я получил приказ проверить боеготовность людей и оружия. Я думаю, проторчу в Кишиневе около месяца. Свадьбу придется отложить.

На какой-то момент молодые люди замолчали. А Глаша за дверью, облегченно вздохнула оттого, что у нее будет шанс и она вообще не выйдет замуж за Николая. Ведь теперь ее свадьба отложится, а затем возможно она сможет уговорить Николая Петровича отпустить ее. Однако неожиданно раздался глухой голос Дмитрия:

– Зачем откладывать свадьбу? Раз ты не можешь венчаться двадцать пятого, я поговорю со священником, и в этот день обвенчаемся мы с Полиной Сергеевной.

– А она согласится?

– Я думаю да. Главное, чтобы ее платье было готово к этому сроку.

– Мне кажется, ты говоришь не уверенно, – заметил Николай.

– Тебе кажется, – ответил Дмитрий. – Моя свадьба с мадмуазель Лачиновой дело решенное, и если венчание состоится скорее, я буду только рад этому.

Глаша прикрыла глаза и болезненно вздохнула. Ее мозг перетирал последние слова Дмитрия. И она отчетливо отметила, про себя, что Дмитрий явно жаждет свадьбы с Полиной раз готов перенести свадьбу на ранний срок. А ее Глашу, которая любила его больше всех на свете, он не просто никогда не рассматривал в качестве невесты, но и явно ненавидел, раз теперь говорил о ней гадости.

– Ну что ж тогда так и порешим, – раздался, словно приговор голос Николая. – Ты женишься двадцать пятого ноября. А я запланирую свадьбу с Аглаей после Рождественского поста.

– Последний раз прошу тебя Ники, одумайся, – вновь глухо произнес Дмитрий. – На ком ты женишься? Аглая недостойна тебя!

– Я люблю ее. Без нее я не смогу быть счастливым.

– Ты полный дурак, братец, – в ответ заметил Дмитрий. – Эта девчонка погубит тебя. У нее сладкий голос и красивая внешность. Но она настоящая змея. Как она предала меня, так же, она предаст когда-нибудь и тебя. Попомни мое слово!

Замерев от очередного потока злобы Дмитрия, Глаша не услышала, быстрые приближающиеся шаги. Когда дверь кабинета резко отворилась, и на пороге появился старший Скарятин, она ахнула и отшатнулась от него.

Не ожидая увидеть перед собой бледную девушку с огромными влажными глазами, Дмитрий так же замер у дверей кабинета, и злобно прищурился. Он отчетливо осознал, что возможно она слышала их разговор.

– Отчего Вы так ненавидите меня? – прошептала Аглая одними губами, с болью посмотрев в его холодные злые глаза.

Скарятин ехидно оскалился ей в лицо.

– Вы льстите себе, Аглая Михайловна! – криво натянуто произнес Дмитрий. – Вы слишком жалкое существо и не достойны моей ненависти. – Его взгляд изменился и из ехидно-холодного стал угрожающим. – Только посмейте обидеть моего брата. Предостерегаю Вас! Если я узнаю, что Вы неверны ему, я найду Вас и раздавлю словно гадюку!

Выплюнув эти слова, он быстро обошел девушку, и устремился в сторону парадной. Глаша устало прикрыла красные глаза и болезненно сглотнула. Гадкие слова Дмитрия, словно нож врезались в ее сердце, и она ощутила, что надо немедленно убить в себе любовь к этому мужчине, пока эта любовь-мука не убила ее.

Николай уехал четвертого ноября. Аглая простившись с женихом у кареты, едва не расплакалась, понимая, что теперь ей предстоит выдерживать ненависть Скарятиных и Лачиновой в одиночестве, без поддержки ее ангела хранителя в лице Николаши, как она ласково называла молодого человека.

Все последующие дни и недели, Глаша не в силах выносить постоянное презрение домочадцев, старалась избегать общества Веры Кирилловны и Дмитрия Петровича. Девушка превратилась почти в затворницу в своей спальне, поглощая в большом количестве различные книги, взятые ею из домашней библиотеки. Она часто проводила большую часть дня в спальне или в дальнем углу сада. А с Верой Кирилловной встречалась лишь за ужином, во время которого Аглая молчала, и сидела, опустив глаза, боясь даже неловким жестом вызвать неудовольствие матери Николая. Дмитрий и Полина, редко ужинали в доме Скарятиных, и за все время до свадьбы Дмитрия она видела их лишь пару раз.

Ежедневно Глаша получала нежные письма от Николая, который заверял ее в своей любви и предрекал близкую встречу. Это очень утишало Аглаю. После прочтения писем Николая Петровича она становилась спокойна и счастлива, и даже улыбалась. Однако осознание того, что Дмитрий скоро женится все же терзало ее, и ежедневно она подавляла в себе чувства к старшему Скарятину, желая поскорее выкинуть его эффектный бравый образ из своих мыслей и воспоминаний.

День свадьбы Дмитрия и Полины быстро приближался, и Лачинова увлеченная подготовкой к торжеству, стала реже приезжать в дом Скарятиных. Конечно же, она с радостью согласилась с предложением Скарятина перенести свадьбу на более близкий срок, думая, что Дмитрию не терпится сделать ее своей женой. Полина и ее отец взяли почти все хлопоты по устройству торжества на себя, а Дмитрий был только рад этому. Лишь несколько раз в неделю Полина все-таки встречалась с женихом, или у Скарятиных или в доме отца, дабы обсудить тот или иной вопрос по празднованию.