Алмазные псы

Первые корабли приблизились на сверхзвуковой скорости, описывая дуги. Повсюду черви пытались схватить их в воздухе, но роботы были слишком медлительными, чтобы поймать десантный корабль. Люди Галианы, заняв позиции у пушек, изо всех сил старались отогнать врага. Клавэйн сжимал ружье, но пока не стрелял. Лучше поберечь заряд до того момента, когда появится верная цель.

Первые корабли наверху сделали поворот на сто восемьдесят градусов, направив нос в самоубийственном броске прямо на Гнездо. Затем они раскрылись, из них посыпались пилоты в пухлых скафандрах. Непосредственно перед падением вокруг пилота возникал черный баллон, поглощающий удар, – как будто ягоды черники катились по Гнезду. Но баллоны сдулись так же быстро, как и надулись, и вот уже пилоты стоят на земле. У каждого пилота – теперь они превратились в солдат – имелась подробнейшая компьютерная карта Гнезда, позиции врага изображались в реальном времени по данным со спутников.

Клавэйн спрятался за купол, прежде чем ближайший солдат взял его на прицел. Начался ближний огневой бой. Пришлось оставить это людям Галианы – те сражались, как дьяволы. И они были организованы не хуже нападающих. Но их оружие и облачение просто не годилось для этой схватки. Камуфляж был эффективен против единичного врага или массы врагов, движущихся в одном направлении. А сейчас, когда Клавэйна окружали солдаты Коалиции, скафандр буквально обезумел, пытаясь принять сразу несколько расцветок, словно хамелеон в зеркальном лабиринте.

Небо приобрело диковинный темно-пурпурный цвет. Над Гнездом распространялся фиолетовый туман. Галиана применила какой-то тип химической дымовой завесы, непроницаемый для инфракрасных и видимых лучей, решил Клавэйн. Вещество скроет Гнездо от спутников-шпионов, а еще оно, должно быть, прилипает только к вражескому камуфляжу. Этого Уоррен не предвидел. Галиана получила небольшое преимущество.

Из тумана выступил солдат, направив жуткое темное дуло на Клавэйна. Камуфляжный скафандр был покрыт круглыми ярко-лиловыми пятнами, мешавшими маскировке. Человек выстрелил, но заряд пропал зря – Клавэйна спас скафандр. Клавэйн ответил тем же, и его соотечественник упал. Он подумал: «Фактически то, что я сейчас делаю, – не предательство. Пока еще нет. Пока что это всего лишь самозащита».

Подстреленный им человек еще не умер. Клавэйн пробрался сквозь пурпурную завесу и опустился на колени рядом с солдатом. Он старался не смотреть на рану.

– Ты меня слышишь?

Раненый не ответил, но Клавэйн вроде бы увидел движение губ за визором. Это был совсем еще ребенок – едва ли он помнил последнюю войну.

– Ты должен узнать кое-что, – продолжал Клавэйн. – Тебе известно, кто я? – Он подумал, можно ли узнать его в дыхательной маске. А потом решил бросить затею. Можно заявить, что он Невил Клавэйн, но чего он этим добьется? Через несколько минут, если не секунд, солдат умрет. Никакой пользы не будет, если он узнает, что в бой его повели обманом и он пожертвовал жизнью ради неправого дела. Во вселенной и так слишком много жестокости.

Клавэйн направился к центру Гнезда, чтобы еще кого-нибудь убить, прежде чем превосходящие числом враги прикончат его самого.

Но этого не случилось.

– Тебе всегда везло, – произнесла Галиана, склонившись над ним.

Они снова находились под землей – глубоко в недрах Гнезда. Судя по обстановке, это был медицинский отсек. Клавэйн лежал на кровати полностью одетый, не хватало только камуфляжного скафандра. Комната с серыми стенами имела форму чайника и была опоясана круглым балконом.

– Что произошло?

– Тебя ранили в голову, но ты будешь жить.

Он попытался сформулировать нужный вопрос:

– А как штурм?

– Мы отразили три атаки. Разумеется, понесли тяжелые потери.

На балконе стояло три десятка серых коек, немного углубленных в ниши, набитые серым же медицинским оборудованием. Все они были заняты. Столько сочленителей вместе Клавэйн еще ни разу не видел. Некоторые, похоже, были на пороге смерти.

Клавэйн ощупал голову. На спутанных волосах засохла кровь, тело несколько онемело, но могло быть гораздо хуже. Он чувствовал себя нормально – ни провалов в памяти, ни афазии. Когда попытался встать, тело послушалось, лишь слегка закружилась голова.

– Уоррен не остановится на этом, Галиана.

– Я знаю. – Она помолчала. – Будут новые атаки.

Подойдя к перилам, ограждавшим балкон, Клавэйн взглянул вниз. Он ожидал увидеть какие-нибудь загадочные лечебные устройства, но в центре комнаты зияла пустая яма с гладкими серыми стенами. Он содрогнулся. Воздух здесь был холоднее, чем в других виденных им частях Гнезда; стоял резкий медицинский запах, напомнивший ему о госпитале для выздоравливающих на Деймосе. Но еще сильнее Клавэйн задрожал, когда увидел, что некоторые из раненых – из мертвых – были едва старше детей, которых он посетил несколько часов назад. Возможно, здесь и те ребята, мобилизованные прямо из детской, вооруженные боевыми навыками через свои новые имплантаты.

– Что ты собираешься предпринять? Знаешь же, что тебе не победить. Уоррен в этих атаках потерял ничтожную часть своих сил. А здесь все выглядит так, словно погибла половина Гнезда.

– Дело обстоит намного хуже, – сказала Галиана.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты еще не совсем готов. Но я смогу показать тебе через минуту.

Он почувствовал, что леденеет.

– Что значит не совсем готов?

Галиана взглянула ему в глаза:

– Ты получил серьезное ранение в голову, Клавэйн. Сама рана была невелика, но внутреннее кровотечение… Если бы мы не вмешались, ты бы погиб. – Прежде чем он успел задать неизбежный вопрос, она ответила сама: – Мы сделали тебе небольшую инъекцию наномедов в мозг. Они легко устранили повреждения. Но мы предусмотрительно позволили им расти.

– Вы поместили мне в мозг репликаторы?

– Не стоит так пугаться. Они уже растут – распространяются и устанавливают взаимодействие с вашими существующими нервными схемами. Но они составляют лишь ничтожную часть глиальной массы, несколько кубических миллиметров во всем мозгу.

Он подумал: а вдруг это блеф:

– Я ничего не чувствую.

– И не должен – почувствуешь примерно через минуту. – Она указала на пустую яму в центре комнаты.

– Там ничего нет.

Но не успел Клавэйн произнести эти слова, как понял, что ошибся. В яме что-то было. Моргнув, он отвел взгляд, но, снова посмотрев в яму, увидел: сначала призрачный, молочно-белый предмет с каждой секундой становился ярче, принимал четкие очертания. Это была трехмерная структура, сложная, как клубок белковой молекулы. Паутина из петель и ответвлений, из узлов и тоннелей в призрачном обрамлении красной коренной породы.

Внезапно он понял, что перед ним: карта Гнезда в недрах Марса. Как и подозревала Коалиция, база была расширена, она стала гораздо просторнее и ушла глубже в землю, но также и распространилась вширь больше, чем можно было себе представить. Клавэйн попытался запечатлеть в памяти хотя бы часть увиденного – рефлекс собирания информации оказался сильнее сознательной мысли, что он никогда уже не увидит Деймос.

– Наномеды в мозгу установили связь с вашей зрительной корой, – объяснила Галиана. – Это первый шаг на пути к Транспросвещению. Теперь ты можешь видеть сгенерированные машинами образы, раскодируемые полями, через которые мы движемся, – по крайней мере, большинство этих образов.

– Скажи, что ты не планировала это, Галиана. Скажи, что не намеревалась при первой возможности запихнуть мне в голову машины.

– Нет, я не собиралась этого делать. Но я не могла позволить твоим фобиям помешать мне спасти тебе жизнь.

Изображение усложнялось. В тоннелях появились светящиеся точки, некоторые медленно двигались по лабиринту.

– Что это?

– Ты видишь местонахождение сочленителей, – ответила Галиана. – Что, нас тут не так много, как тебе представлялось?

Клавэйн насчитал во всем комплексе на более семидесяти огоньков. Он поискал скопление, соответствующее комнате, в которой находился сам. Вот она: двадцать ярких точек, среди них одна потусклее. Это он, разумеется. На верхнем этаже Гнезда горстка людей – либо при штурме обрушилась половина тоннелей, либо Галиана сама приказала завалить их.