Алмазные псы

– И вы думаете, что черви увеличивают радиус орбиты, чтобы избежать катастрофы, грозящей им в таком отдаленном будущем?

– Не знаю, – ответил Ремонтуар. – Я допускаю, что изменения орбиты могут также происходить в результате какой-то менее значительной активности червей.

– Согласен, – сказал Клавэйн. – Но опасность остается. Если черви способны увеличить радиус орбиты спутника – даже непреднамеренно, – то можно предположить, что они способны также уменьшить его перицентр. Они могут сбросить Фобос на ваше Гнездо. Неужели это не пугает вас настолько, чтобы рассмотреть возможность союза с Коалицией?

Галиана уперлась в лоб кончиками пальцев – у людей этот жест служил признаком сосредоточенного размышления, и даже пребывание в среде сочленителей не смогло уничтожить его. Клавэйн почти чувствовал, как в комнате образуется паутина мыслей, призрачные нити узнавания, протянувшиеся между всеми сочленителями, сидевшими за столом, и куда-то прочь, к другим жителям Гнезда.

– Команда победителей, вот в чем ваша мысль?

– Это наверняка лучше, чем война, – заметил Клавэйн. – Вы согласны?

Галиана, похоже, была готова, но вдруг на ее лице отразилось беспокойство. Клавэйн увидел, как всех остальных практически мгновенно захлестнула волна тревоги. Что-то подсказало ему, что волнение никак не связано с его предложением.

Половина дисплеев, расположенных вокруг стола, автоматически переключилась на другой канал. Лицо, на которое смотрел Клавэйн, сильно походило на его собственное, если не считать того, что у человека на экране не хватало одного глаза. Это был его брат. Изображение Уоррена перекрывали официальные эмблемы Коалиции и дюжины межпланетных информационных картелей. Он выступал с речью.

– …Выразить мое потрясение, – произнес Уоррен. – Или, если на то пошло, мой гнев. Они убили не просто исключительно ценного сотрудника и опытного члена моей команды – они убили моего брата.

Клавэйн ощутил смертельный холод.

– Что это?

– Прямой эфир с Деймоса, – выдохнула Галиана. – Передается по всем сетям, даже в поселения за пределами Плутона.

– Их действия – пример гнусного предательства, – продолжал Уоррен. – Это не что иное, как намеренное хладнокровное убийство мирных представителей.

Лицо Уоррена сменил видеоклип. Видимо, изображение было получено с Деймоса или одного из заградительных спутников. Был виден шаттл Клавэйна, валяющийся в пыли неподалеку от Стены. Клавэйн смотрел, как уроборос крушит шаттл, затем изображение укрупнилось и стали видны он сам и Вой, спасающиеся бегством к Гнезду. Вот уроборос напал на Вой. Но на этот раз веревочной лестницы для Клавэйна не было. Вместо этого он увидел, как со Стены к нему несутся смертоносные лучи, сбивают его с ног. Получив ужасные раны, он попытался встать, прополз несколько дюймов к своим мучителям, но червь догнал его.

Он смотрел, как его едят.

На экране снова возник Уоррен:

– Черви вокруг Гнезда – это ловушка сочленителей. Смерть моего брата была запланирована за несколько дней, а может, за несколько недель до его прибытия. – Холодное лицо излучало воинственность. – На подобные действия мы можем ответить только одним, и сочленители отлично понимают это. Уже несколько месяцев они провоцируют нас на силовые меры. – Он помолчал, затем кивнул невидимым зрителям. – Что же, теперь они получат то, чего добивались. Наш ответный удар уже начался.

– О боже, нет! – застонал Клавэйн, но подтверждение услышанного уже поступило: на всех экранах вокруг стола виден был флот Коалиции, несущийся к Марсу.

– Думаю, это война, – заключила Галиана.

Сочленители бросились на крышу Гнезда, чтобы занять оборонительные позиции вокруг куполов и на краю Стены. Большая часть их была вооружена такими же ружьями, как и те, которыми они защищались от уроборосов. Несколько человек устанавливали автоматические пушки на треногах. Двое тащили на позицию огромные оборонительные орудия. По большей части это были излишки военной промышленности. Пятнадцать лет назад, чтобы избежать уничтожения, сочленители использовали оружие ужасной разрушительной силы, но пушки, пригодные для сражения между кораблями, были слишком мощными в ближнем бою. Теперь применялось менее разрушительное оружием, пригодное для примитивного сражения, и Клавэйн знал, что против атаки, подготовленной Уорреном, арсенал сочленителей беспомощен. Они могут некоторое время сдерживать натиск, но не более того.

Галиана дала Клавэйну новую дыхательную маску, заставила его надеть легкий камуфляжный бронированный скафандр и насильно вручила небольшое ружье. Держать эту штуку было непривычно, он не думал, что снова придется взять в руки оружие. Единственным оправданием для него было то, что он собирался воспользоваться оружием против солдат своего брата – против своих людей.

Способен ли он на такое?

Было очевидно, что Уоррен предал его. Он наверняка знал о червях, окружающих Гнездо. Выходит, способен не только на презрение, но и на предательское убийство. Впервые Клавэйн почувствовал ненависть к Уоррену. Он, должно быть, надеялся, что черви полностью уничтожат шаттл и заодно прикончат Клавэйна и Вой. И наверное, ему больно было видеть, как Клавэйн взобрался на Стену… и еще больнее слышать, как он рассказывает о трагедии. Но в основном план Уоррена не пострадал. Дипломатический канал между Гнездом и Деймосом был секретным, даже демархисты не могли бы сразу получить к нему доступ. Так что о вызове Клавэйна с Марса можно было просто забыть; изображение, полученное со спутника-шпиона, подкорректировали, и создалось впечатление, что Клавэйн не добрался до Стены… что его погубили сочленители. Демархисты со временем обязательно обнаружат обман, но гораздо раньше они будут вовлечены в войну, если план Уоррена сработает. А это, понимал Клавэйн, все, что требуется Уоррену.

Братья, размышлял Клавэйн. Во многом такие разные. Когда-то оба участвовали в войне, но Клавэйн, словно ветреный возлюбленный, устал от ее лавров. Его даже не так серьезно ранили, как Уоррена… Возможно, дело также и в этом. Уоррену нужна новая война, чтобы отомстить за то, что у него отняли.

Клавэйн одновременно презирал и жалел его.

Он поискал предохранитель. Рассмотрев винтовку внимательнее, понял, что она не так уж сильно отличается от тех, которыми он пользовался на войне. Цифры на дисплее показывали, что батарея заряжена полностью.

Он посмотрел на небо.

Атакующие корабли вошли в атмосферу Марса над Стеной под прямым углом, пятьсот шаровых молний, визжа, неслись к Гнезду. При вхождении в атмосферу на большинстве кораблей сгорело несколько дюймов удаляемой брони; несколько кораблей, летевших слишком быстро, сгорело. Клавэйн прекрасно знал, что происходит, – он годами изучал возможные сценарии атаки, в память ему неизгладимо врезались цифры потерь.

Оборонительные орудия уже вступили в бой. Они засекали плазменные шлейфы в небе, вращались, выискивая жаркие искорки перед этими шлейфами, рассчитывали траекторию преломления лазерного луча и выплевывали в небо смерть. Невезучие корабли превращались в белые ослепительные вспышки и рассыпались миллионами гаснущих искр. Десяток, еще десяток… Прежде чем орудия потеряли возможность ловить цели, они сбили около пятидесяти кораблей. Это было слишком мало. Клавэйн помнил, что по плану из этой волны после вхождения в атмосферу должны уцелеть по меньшей мере четыреста кораблей.

Что бы ни предпринимала Галиана, теперь это не имело значения.

Его снова поразил этот парадокс. Галиана способна на те же соображения, что и Уоррен. Она должна была с самого начала понимать, что ее провокации приведут к штурму, которого ей нипочем не отразить.

К штурму, который закончится уничтожением Гнезда.

Уцелевшие корабли теперь выравнивали строй, закладывали длинные и низкие виражи, неслись к Гнезду со всех сторон. Солдаты у них на борту подвергались тяжелым перегрузкам, но они были к этому готовы: в их сердечно-сосудистую систему были встроены имплантаты единственного разрешенного Коалицией типа.