Элирм IV

Глава 1

Сумеречные земли. Неподалёку от деревушки Белые Котлы…

(Полторы тысячи километров на северо-запад от кратера Аз-Лаар).

Глухо зарычав, старый пёс подполз чуточку ближе к хозяину и аккуратно потянул его за подол меховой шубы.

В ответ охотник пробурчал нечто нечленораздельное и перевернулся на правый бок, поближе к тлеющему костру. Он ночевал в лесу. И, несмотря на то, что на дворе стояла середина лета, ночи в этих краях все равно оставались холодными и неизменно сопровождались короткими проливными дождями. Уснешь, не озаботившись заранее соорудить себе укрытие и обеспечить запас дров — вмиг околеешь. А до ближайшей точки возрождения топать и топать. Того и гляди попадешь по пути в передрягу и вернешься домой ближе к осени. Да и портальные арки для здешних мест — явление диковинное, виденное лишь на картинках. Ни одной в радиусе тысячи километров.

Впрочем, всё могло измениться. В последние месяцы жители Белых Котлов поговаривали, что на север устремилось множество могущественных кланов, в том числе и из прилегающей к Сумеречным землям Валийской империи, однако охотник пропускал эти слухи мимо ушей. Толку-то? Даже если это и так, их всё равно интересуют сокрытые в глубине неисследованных территорий богатства и ресурсы древних, но никак не забота о благосостоянии местных жителей. Хотя, с другой стороны, как посмотреть. Многие, наоборот, с замиранием сердца ждали их появления, день за днем вглядываясь в горизонт с наблюдательной вышки. Любому из кланов потребуется дополнительная рабочая сила. А там где работа, там и деньги. А также общество, статус, власть и возможность стать чем-то большим, чем обычной деревенщиной, проживающей на границе вечной мерзлоты. И плевать, что это разом разрушит привычный уклад. Самобытность, традиции, изоляция от внешнего мира — для многих это стало синонимом добровольной покинутости, а если говорить простым языком — смертной тоски. Многие готовы пожертвовать этим ради чего-нибудь нового. Лишь бы оно стало поворотным моментом, точкой бифуркации в ничем непримечательной судьбе, что вытащит их из стагнации и уведет по дороге в светлое будущее.

Охотник это понимал и не мог осуждать. В отличие от «старой гвардии», молодые свою судьбу не выбирали. Они тут родились и прожили целую жизнь, поэтому их устремления можно понять. Но сам, при этом, он искренне надеялся, что «призраки цивилизации» проследуют мимо. Лично его всё устраивало. Долгие месяцы промысловой охоты, сбор скудного урожая, ягод, варка мёда и неспешные беседы за трубочкой купленного на Тираксоре южного табака. В общем-то, спокойная и размеренная жизнь. Даже наиболее опасные звери и монстры в последние годы не доставляли серьезных проблем. Видимо устали от бесконечных облав и ловушек, и ушли еще дальше на север.

— Р-р-р… — пёс вновь потянул охотника за подол.

— Оставь меня в покое, трутень… — хрипло отозвался тот, отдернув шубу — Иди, спи. Или поймай парочку зайцев на завтрак. Совсем обленился. Наплодил, главное, щенков и теперь стареешь ни по дням, а по часам.

— Р-р-р…

— И нечего ворчать — охотник придвинулся еще ближе к костру, поплотнее закутавшись в меха — Я тоже, между прочим, расстроен. Пятьдесят лет бродили по этим лесам. Вдвоём. Как друзья и напарники. А затем твоя глупая собачья душа додумалась воззвать к Заранде за благословлением на продолжение рода. И как, доволен теперь? Морда седая, глаза почти не видят, да и клыков всего пара осталась. Нет, я, конечно, понимаю, инстинкты и всё такое. Сам о наследниках думаю… Но рано, очень рано ты решил состариться, друг мой.

— Р-р-р…

— А что мне еще остаётся? — охотник продолжал разговаривать с псом, глядя на покачивающееся языки пламени — Похороню тебя здесь же, у подножия Килгора, и буду ходить на охоту с Маришкой. Из твоего выводка она самая умная. И спокойная. Остальные так вообще, сущие дьяволята. Слишком своенравные, как волки. И лают без конца. А ты и сам прекрасно знаешь, что в нашем деле главное — терпение и выдержка. Эх… — мужчина с грустью покосился на косматого пса — Трутень ты. Ей богу трутень. Мог бы и подождать. Еще хотя бы сотню лет. Затем вместе бы и ушли, как Диглофус и Кальт. Искать себе новые угодья в туманах посмертия. У нас же испокон веков так было заведено. Души охотника и его фамилиара связаны, скреплены невидимой печатью, а ты меня бросаешь…

— Не печалься, дорогой Терек. Всё равно это ложь — прозвучало откуда-то сбоку.

Охотник резко вскочил на ноги и вскинул лук.

Перед ним стоял человек. На вид лет пятидесяти. Усталое лицо, покрасневшие глаза и линии геометрических татуировок на шее, выглядывающие из-под пиджака белоснежного костюма.

— А ты еще кто? — наконечник стрелы нацелился незнакомцу в сердце — Чего надо?

— Р-р-р! — грозно зарычал старый пёс.

— Покой. Принятие. Благоговение. Радушие. Единение. Отзывчивость. Гуманность. Верность…

Мужчина в костюме произносил слова, словно заклинания. И что странно, но они работали. Не прошло и пары секунд, прежде чем морщины на лбу охотника разгладились, и его лицо озарила доброжелательная улыбка.

— Прошу, присаживайся — охотник торопливо снял с себя шубу, сложил её пополам и постелил на землю возле костра — Ты голоден? Я подстрелил вчера тройку рябчиков. Мяса, к сожалению, с гулькин нос, но на завтрак, думаю, хватит. Есть еще краюшка хлеба, пара яиц и с пол фляги мёда.

— Не стоит беспокоиться, добрый путник — улыбнулся Окрус — Меня здесь нет. То, что ты видишь — лишь проекция.

Охотник смутился, застыв с наполовину расстегнутой сумкой.

— Так, где же ты? Настоящий?

— Рядом. Показать?

— Да.

— Тогда пошли.

Окрус развернулся и направился в сторону тропинки, ведущей к отвесному обрыву. Они находились на холме. Чуть выше — статуя гигантского волка Килгора, титана по силе не уступающего самому Аргентавису, а ниже — живописный вид на один из Котлов, в честь которых и назвали деревню.