Страница 15 из 50
– О, я всего лишь использовал вашу технологию уменьшения-увеличения, – помахал я руками, огляделся – пройти к Пиму не представлялось возможным. Слишком загромождено. Вздохнув, я прыгнул на потолок и руки послушно приклеились. Хорошо что у меня тут не подвесные потолки, как во всём здании, а чистый бетон. Раньше были подвесные, но в результате одного инцедента… в общем, они сейчас вплющены в стену. Я спрыгнул к Пиму.
– Я вот всё удивлялся – почему ваша фантазия не пошла дальше уменьшения или увеличения объектов? – взял со стола папку с проектами, – я имею в виду – это же клондайк. Эльдорадо современной науки и техники!
Пим сложил на груди руки.
– Хочешь сказать, что ты изобретательней меня?
– Посмотрите вот сюда, – я обратил его внимание на монструозную трубу, которая лежала соплом на окне, – перед вами двигатель. Реактивный. Внутри я создал камеру из материала, который изобрёл я. Действительно я, а не кто-то в моём времени, – напомнил я, – вокруг камеры находятся компрессионные кольца с частицами пима. Воздух, попадая внутрь, расширяется, – я изобразил это руками, – достигая давления до четырёхсот атмосфер. Это даёт нам реактивную струю в тридцать-сорок раз мощнее, чем у двигателя истребителя F-22. При этом – абсолютно нулевой уровень выбросов. Никакого топлива, никаких лишних вещей – воздух затягивается здесь…
– Остался лишь один вопрос – какого чёрта он тогда с одной стороны выходит, а не с обоих?
– А это уже модификация ваших частиц в результате долгих и трудных бессонных ночей… – я улыбнулся, – вот здесь стоит энергетический клапан, который я назвал гравитационный диод-затвор. Суть та же что и в электричестве – диод-затвор создаёт область сверхгравитации толщиной где-то в один нанометр. С одной стороны сверхгравитация, с другой нет. Вещество упирается в гравитационный диод словно в плёнку. Мембрану из гравитации, и не идёт дальше – но что более важно – оно же спокойно проходит с другой стороны, – я облизнулся, – расширение воздуха – это идеальный источник реактивной тяги для атмосферного движения. Вы же подробно описали эффект инерциального расширения, верно?
– Питер…
– Чтобы вещество приняло свои изначальные размеры – ему нужно время, зависящее от плотности вещества. Водороду нужно меньше милисекунды. Стальной куб весом в тонну тратит целых пять секунд на увеличение или уменьшение до исходных размеров от предельно допустимых.
– Питер, – остановил меня Пим, – как ты решил проблему фильтрации? Если туда попадёт что-то кроме воздуха – то твой двигатель сразу же разорвёт.
– Элементарно, я задал резонанс гравитационных вибраций, соответствующий атомам кислорода, углекислого газа, водорода и прочих газов, составляющих атмосферу. Любая твёрдая частица просто пролетит насквозь и ничего с ней не случится.
– Гениально, – Пим округлил глаза, – эта штука может перевернуть… – он прищурился, – постой ка. На постоянную работу такого мощного двигателя понадобится энергия. Много энергии. Где ты её собираешься брать?
– Ой, да это вообще ерунда, вон там на столе стоит банка с термоядерным реактором. Похожую поделку сделал Старк, но намного более кустарно, – я махнул рукой, – эта штука эффективнее и не требует плутония – работает на особом энергоматериале, который я так же синтезировал. Не знаю как его назвать, по правде говоря, я его только вчера вечером изобрёл… – я задумался, – троичный квантовый резонанс с высвобождением энергетического потенциала вещества… Довольно интересная штука.
Пим задумался.
– Итак. Позволь тебя поправить. Ты захотел сделать реактивный двигатель. Вместо этого ты изобрёл термоядерный реактор, гравитационный диод, особое топливо для термоядерного реактора, и только потом собрал двигатель?
Я только развёл руками и улыбнулся:
– Никогда не бывает просто. Тут как в квестах – если попросили принести рыбки – то скорее всего придётся сражаться с драконом. Я думаю, если установить такую штуку на самолёт – то мы сможем создать сверхэкономичный гиперзвуковой авиалайнер… ну или сделать нечто поменьше, но в большом, просто огромном самолёте.
Пим почесал бородку.
– Так. Это звучит перспективно.
– Да, ещё как, – я был горд проделанной работой.
По правде говоря, я уже две недели не вылазил из лаборатории, и если бы не несчастные зелёные насаждения – то Пим вовсе забыл бы про меня. Однако, забывать не стоило.
– Можно посмотреть чертежи?
– Конечно, сэр.
– Да, думаю, если так применить расширение – то можно получить очень, очень жирные контракты. Авиакомпании озабочены нефтью, если мы подсадим их в итоге на изобретённое тобой топливо… – он задумался, – Питер, ты сможешь утереть нос самому Старку. Остался только один вопрос – где можно произвести достаточно крупный прототип для демонстрации…
– Хэнк, ты меня за идиота держишь? – я сменил тон, – ещё две недели назад я захватил Хаммер Технолоджис и отжал их производства. Технологии Хаммера мне даром не сдались, его место на рынке торговца смертью – тем более. Меня интересует только производственная база – она у него просто на загляденье. Продав патенты и прочую мишуру, я вложил все средства в развитие данных производств и установку новых систем для сборки – чтобы можно было производить такие двигатели серийно. Крупносерийно. Было бы слишком жирно отдавать налево технологию производства сразу трёх вещей – частиц Пима, моего сверхпрочного материала и термоядерного реактора с его топливом.
– Так. Хорошо…
– Я больше скажу – основной разработкой на данный момент у меня был двигатель, который можно установить на авиалайнер вместо нынешнего, то есть попросту заменить движок без переделки всей конструкции. Теоретически – это звучит куда лучше чем предложение вложить свои деньги с перспективой отбить их в будущем.
– Да нет, ты ошибаешься. Боинг, Эйрбас, военные – сразу же заинтересуются.
– Чертёж я оставил в этой папке, – я отпил кофе, который уже остыл, поморщился, – Теоретически, я бы хотел взять на себя проектирование целого самолёта.
– И зачем? – Пим открыл папку и листал чертежи, которые я накидал на компьютере. Хорошо иметь суперловкость Паука – куда быстрее печатаю, куда быстрее и ловчее всё делаю.
– Ну вот смотри. У меня есть технология создания сверхпрочного материала. Сверхлёгкого и сверхпрочного – такого, что сделай мы из него конструкцию самолёта – получится вдвое легче традиционной. Далее – я ещё месяц назад говорил про теплоизолятор. Изготовление деталей из него очень важно – ведь гиперзвуковой самолёт очень и очень сильно нагревается в процессе. Изолировав основные элементы конструкции, как в спейсшатле, мы могли бы решить проблему температурного расширения и нагрева вообще. И наконец – двигатель, – я широко махнул рукой, – гиперзвуковой, сверхэкономичный. Он настолько экономичен и удельно мощен, что можно поставить четыре или шесть таких, и сделать самолёт вертикального взлёта и посадки, который без проблем сможет взлетать без традиционных полос. Звучит круто, а? Высокая скорость, высокая экономичность, прочен и с вертикальным взлётом…
– Теоретически, конечно, было бы неплохо сделать нечто подобное… но я беспокоюсь за то, что нам не удастся совместить тёплое с мягким. Нужно разработать два образца – с вертикальным взлётом и без. С вертикальным значительно меньше – способный заменить вертолёты там, где это необходимо.
Я только пожал плечами.
– Мистер Пим, я конечно гений, но не конструкторское бюро в одном лице. Хотя иногда всё же да – пусть этим займутся наши клиенты. Как вы думаете, стоит им презентовать идею наших двигателей и реакторов?
– Это вызовет… – он задумался, – не то что ажиотаж – это бомба! Это мгновенно обрушит цены на авиаперелёты, и резко увеличит стоимость авиакомпаний.