Эпидемия

— Тихо, тихо. — Вадим подбежал и опустился рядом. Он не знал, что нужно делать, как успокоить, ведь самого разрывало горе. Неуклюже коснулся ее плеча. Юля посмотрела на него и перестала кричать, во взгляде стоял немой вопрос и она, сорвавшись в плач, уткнулась ему в плечо. Обнял ее за плечи и отвернулся, что бы не видела, как по щекам побежали слезы.

26 июня

21.11 по московскому времени

Всю дорогу из Геленджика до Бетты ехали молча. Юля то плакала, то затихала, безучастно смотря в окно. Султан пытался пробраться к хозяину, но ему все время мешали рычаг коробки передач и ремень безопасности. Смирившись, пес положил голову на колени к девушке.

Вадим ехал медленно, оттягивая приезд. Он не знал, что делать дальше. Вообще не было желания, что-либо делать дальше. Единственный человек, которого любил, умер. Кроме матери у него никого не было. Отец погиб, когда ему не было и двух лет. Мать рассказывала, что папаша любил выпить, и, вспомнив армейские годы, нарядиться в тельняшку и отправиться на поиски приключений. Мужиком он был рослым и крепким, немногие решались связываться с пьяным бугаем, что еще сильнее развязывало ему руки. Старший Воеводов частенько вытаскивала его из «обезьянника»[8]. Но коса всегда найдет свой камень, и в одной из драк отцу проломили череп. Умер не сразу, пролежав в реанимации несколько месяцев. В конце концов его отключили от систем жизнеобеспечения, написав в свидетельстве — «смерть головного мозга». С тех пор жили вдвоем с матерью. Других родственников у них не было, родителей мама потеряла еще во времена Великой отечественной. А теперь он вообще остался один, если не считать пса.

— Вадим. — Юля вырвала Воеводова из пучины мыслей.

— М?

— Что дальше делать? Как мне домой вернуться? — Голос её звучал как через подушку- глухой, сдавленный.

— Не очень хорошее решение. — Вадим не отводил взгляд от дороги.

— Это почему? У меня там семья, родители.

— Ты давно им звонила. Новости видела?

— Позавчера разговаривали. Сегодня звонила, не ответили. Папа говорил, что не очень себя… — Юля осеклась, понимая к чему он клонит. Отвернулась к стеклу и тихо заплакала.

— Понимаю, что ты чувствуешь. Но и ты должна понимать. Видишь же, сколько заболевших и умерших. — Вадим громко вздохнул. Говорить было тяжело, даже просто дышать тяжело, как будто он пытается вдохнуть под водой. — Там большой город. Эпидемия уже везде. Риск заражения очень высокий. Даже если доберешься, там будет намного сложнее. От людей можно ждать чего угодно в такой ситуации. У тебя там есть кому защитить?

Девушка сначала кивнула, затем по её лицу проскочила тень сомнения.

— Некому.

— Оставайся у меня. Сколько хочешь. Еды хватит. Подождем, что будет дальше. А там уже решим. Как уляжется, я тебя сам отвезу.

— Вадим. — Юля повернула к нему заплаканное лицо. — Ты и так уже очень много для меня сделал.

— Давай помолчим. — Прервал он ее, стараясь сделать это как можно мягче. — Поговорим лучше завтра.

Девушка отвернулась обратно к окну, положив руку на голову Султана.

Воеводов смотрел на дорогу и бегущую ему навстречу разделительную полосу. Он знал каждый метр этих тридцати с лишним километров. Каждый участок связан с каким-то воспоминанием или событием. Эту гору он рассматривал из окна рейсового автобуса, когда с матерью ездили в Геленджик, выбирать подарок по случаю окончания начальной школы. А вот на этот подлесок смотрел, когда впервые слушал компакт диск группы Нирвана, который тогда казался ему каким-то откровением. Вот на этом повороте стояли больше двух часов, когда ездили с дядей Геной и его семьей в дельфинарий, в машине перегрелись тормоза и мама с женой дяди Гены бегали к речке, набирали воды и поливали колеса, не зная, что диски могут от этого лопнуть. О матери напоминало абсолютно всё. Горе превратилось в сгусток тугой боли. Легкие, сердце и желудок начали скручиваться в тугой комок, сбивая дыхание и заставляя согнуться. Если бы в машине не было девушки, наверное, дал волю бы чувствам, но как всегда сдерживался и скрывал эмоции. О том, что будет, когда войдет в квартиру, где мамой пропитан каждый сантиметр, даже боялся думать.

Выехали на места, где дорога проходила над глубоким, не меньше тридцати метров, ущельем, и Вадим бросил взгляд вниз.

«Может просто дернуть руль? Одно движение, и короткий полет. Несколько секунд и эта боль закончиться. Не надо будет ничего решать, ждать, к чему-то готовиться. Нас просто не станет, как и тысяч других людей, умерших или умирающих сейчас от эпидемии. Может так даже лучше?»

Посмотрел на Юлю. Совсем молодая, двадцать один, а может и меньше. Из-за миниатюрного роста и хрупкой фигуры выглядела моложе своего возраста. Лица не видно, но плечи время от времени вздрагивают от всхлипов. Ей сейчас не легче. И если эта боль так ранит его, то что твориться внутри у неё? Захотелось ее утешить, но как это сделать, когда весь мир катиться к черту.

Вернувшись домой, молча разбрелись по своим комнатам. О еде никто не заговорил. Вадим залез в душ, и простоял не меньше получаса, как будто вода могла смыть всю тяжесть. Покормив пса, вернулся в свою комнату. Из спальни Юли не доносилось ни звука, и он уже начал беспокоиться, но прислушавшись, различил тихие всхлипы. Лег на кровать, заложил руки за голову и просто рассматривая потолок, стараясь ни о чем не думать. Сон накрыл незаметно, перегруженное за день сознание просто отключилось.

Проснулся через пару часов, от того, что его тормошили за ногу.

— Вадим, Вадим!

— М? — С трудом разодрав глаза, он различил силуэт Юли на фоне светлого прямоугольника дверного проема.

— Ты проснулся? — Голос девушки звучал тревожно.

— Частично, что-то случилось? — После сна во рту пересохло, и казалось, что язык царапает небо.

— Тебе нужно это увидеть. Можно? — Девушка указала на постель рядом с ним, Вадим согласительно кивнул, и Юля села край кровати. Экран смартфона ударил по глазам ярким светом. На телефоне открыто видео с Ютуба. Один из известных штатовских ведущих, в мятой футболке, вместо привычного костюма и рубашки.

— Послушайте ребят! — Ведущий говорил по английский, но видеохостинг автоматически создавал русские субтитры. — Это конец. Не хочу вас пугать, но сильнее чем эта эпидемия, напугать уже не удастся. У меня очень много информации, и я должен донести ее до всех, пересылайте это видео всем, кто еще жив. Нужно чтобы это увидели и слышали, как можно больше людей. — Мужчина приподнял планшет со стола. — Сегодня четвертый день эпидемии. Я, честно, сам не верю тому, что вижу, но реальность такова — заражены почти сто процентов населения, и вылечиться невозможно. Слышите, невозможно. Есть два сценария развития заболевания: либо вы заболели в первый день, значит вы уже не с нами и не застали всего этого ада, возможно, вам повезло. У других симптомы только начали проявляться. Это второй вариант. Вам осталось не больше двух-трех дней. Никак не больше. Так что подумайте, как вы хотите их провести. К концу третьего дня ваше тело превратиться в мумию. Да, именно так эта штука и работает, она делает из людей отменные джерки[9]. — Ведущий чуть усмехнулся. — Вы спросите, хотя, о чем это я, ведь мне приходиться вещать на уже умирающий мир. Так вот, кому-то интересно почему я еще тут и чувствую себя замечательно? Все банально, как никогда. Есть доля счастливчиков или наоборот, бедолаг, на которых этот вирус не работает. На кого-то вообще, у кого-то организм может справиться с ним, и после трех дней пытки они приходят в норму. Таких очень мало, нет даже чудовищно мало. Насколько я знаю, не больше чем один на десять тысяч. Когда это все закончиться, население Земли сократиться до численности года так тысяча шестисотого. Добро пожаловать в позднее средневековье. А что же наша медицина? Они просто ничего не успели, вообще. В Соединенных штатах уже все, нет правительства, армии, полиции. Половина населения уже умерла, еще половина начинает умирать. Мой совет тем, кто переживет все это дерьмо. Запасайтесь едой, медикаментами, и учите агрономию и скотоводство. Двигайте туда, где потеплее, там проще выжить. На этом я откланяюсь, постараюсь держать вас в курсе событий, пока интернет еще работает! Всем пока, ваш покорный Джимми.

8

«Обезьянник» — камера предварительного заключения в отделении полиции.

9

Джерки — кусочки вяленного мяса, высушенного в специальных условиях.