Эпидемия

— Брррр. Как будто вымерли все. — Поежилась Юля.

— Местные по квартирам сидят. Приезжие разъехались, кто смог. — Ответил Вадим, осматривая окна пятиэтажек.

— Надеюсь. Но все равно жутко.

— Это да. — Вадиму и самому было не по себе от пустоты и тишины.

Такого не было даже зимой. Когда не выйди на улицу, все равно встретишь хоть одного человека, или увидишь в окне. Сейчас возникало чувство, что во всем поселке остались они втроем. За весь путь до моря не встретили ни одной машины. Рынок на алее, ведущей к пляжу закрыт. Кафе, магазины и палатки тоже. На пляже пусто, ни души. Тишина, ни музыки, ни голосов, ни шума машин. Вышли к центральному проходу на набережную и застыли, озираясь по сторонам.

— Вадим? — спросила Юля, бегая взглядом вокруг, пытаясь высмотреть хоть одного человека.

— А?

— Может завтра сами поедем в город, в больницу?

— Я думаю о том же. Только лучше не завтра, а сейчас.

18.42 по Московскому времени

Грузовой Форд намного приятнее УАЗика. Не такой проходимый, но комфортный, тихий, в салоне прохладно, пахнет ароматизатором и новым пластиком, а не выхлопными газами и перегретой коробкой передач. Султан в новую машину залез с опаской, обнюхивая серую обивку сидений и приборную панель. Юля собрала волосы в хвост и выглядела напряженной. Вадим, проезжая мимо пятиэтажки, смотрел в окна. Света нигде нет, ни одного любопытного лица, выглядывающего, что же там за машина. Выехали из поселка. Дорого удручала, не меньше чем безлюдный пляж. Ни машин, ни людей, ни автобусов.

«Не могли же все так быстро заболеть? Количество зараженных, по сообщения в сети, огромное, но не настолько. Может эвакуировались? Может они с Юлей пропустили сообщение о какую-то государственной инициативе по обеспечению безопасности, и всех людей просто вывезли в безопасный район?» — размышляя, Вадим посмотрел на Юлю. Она бегала взглядом по окнам мелькавших мимо домов, закусив нижнюю губу, то и дело потирая левый висок.

Такую же картину запустения наблюдали во всех следующих селах. Лишь при выезде на трассу, ведущую к городу, увидели первую встречную машину и немного успокоились. Значит не одни, и ничего важного не упустили.

Через час въехали в город. Вадим ждал кордоны, карантинные службы, на худой конец — полицию. Но въезд в город свободен. На улицах лишь несколько машин, как будто это не в один из крупнейших городов юга России, а в захолустная деревня без асфальтированных дорог. Светофоры работали в режиме желтого мигающего сигнала. Пешеходов вообще не видно. Вадим сбавил скорость, и ехал, внимательно осматриваясь по сторонам. Перед одним из перекрестков, над которым издевательски сиял рекламный баннер «Геленджик — место, где вы захотите остаться навсегда!», пришлось резко остановиться. Свора бродячих собак не меньше дюжины перебегали дорогу, по-хозяйски, ничего не опасаясь.

— Быстро же они обнаглели. — Буркнул Воеводов, вдавливая клаксон до упора.

Султан, увидев дворняжек, зарычал, оголив ряд белоснежных клыков. Юля посмотрела на волкодава, и сглотнула, попадись ее рука или нога в такую пасть — перекусит, как хлебную палочку.

Собаки сигнала не испугались, удалось тронуться только тогда, когда они перебежали дорогу. Путь до больницы шел без поворотов по одной из главных и самых крупных улиц города — Луначарского. Не смотря на четыре полосы, в час пик на ней собиралась приличная пробка, в которой можно было потерять не меньше часа. Сейчас улица больше походила на шоссе в пустыне из американских фильмов, только перекати-поля не хватало.

Подъехав к пропускному пункту гостиницы, Вадим посигналил. В окошке охранников никакого движения. Посигналил еще раз и опять никакой реакции. Выйдя из машины, подошел к стеклу, постучал и заглянул внутрь.

— Что там? — спросила Юля, когда он вернулся обратно.

— Да фигня какая-то. Никого нет. Все выключено. На шлагбауме замок висит. И это… — Вадим посмотрел прямо перед собой. — На территории армейские грузовики стоят.

— А зачем они тут? — Юля не поняла связи, но встревожилась от одного вида Воеводова.

— Не знаю, но явно не из-за хорошего. — Он завел машину и сдал назад.

— Куда мы?

— Тут есть еще один вход, ближе к зданию, сейчас объедем.

Вывернули обратно на Луначарского, и проехав вдоль всей больницы, свернули за небольшим магазином направо. За забором показался главный корпус. На небольшой площадке перед калиткой стояло два десятка машин. Вадим не стал церемониться и остановился прямо перед входом. Он уже не мог сидеть на месте, и чуть ли не выпрыгнул из машины.

— Пойдем, вход в приемное отделение здесь.

Они пересекли широкую заасфальтированную площадку и поднялась по ступеням к белой двери входа. Закрыто. За стеклом никого не видно. Воеводов несколько раз постучал, и только потом увидел кнопку радиозвонка. Нажал, никакой реакции, нажал еще несколько раз. В коридоре, размываемая несколькими стеклопакетами, показалась смутная фигура. Чем ближе она приближалась, тем лучше становилось рассматривался человек в военной форме с автоматом. Шел он медленно, чуть покачиваясь. Открыв первую дверь, парень, судя по погонам срочник, вышел в тамбур. Как только солдат увидел людей за стеклом, его, и без того воспаленные, глаза выпучились еще сильнее.

— Вы что еба…. Совсем с ума сошли? Передавали, же, что запрещено самовольное обращение в больницы! — Кричать у него получилось не очень, сиплый и севший голос еле пробил толщу стекла.

— Слышишь, салага. Ты как со старшими по званию разговариваешь? — Вадим сдержался, чтобы не выразиться по крепче.

— Я, это… того… — Солдат начал запинаться, не ожидая такого отпора.

— Капитан Воеводов. Позови старшего или медперсонал. — То, что Вадим уже в запасе, солдату знать было не нужно.

Трюк сработал, и военнослужащий скрылся в коридоре. Через пять минут вернулся в сопровождении врача, судя по белому халату. Медик выглядел не лучше, чем солдат: крупные капли испарины на лбу, ввалившиеся щеки, посиневшая кожа, приступы кашля.

— Что вы хотели? — Упершись рукой в стекло, спросил врач.

— Мне нужны данные по двум пациентам. Может откроете дверь? — Вадим демонстративно дернул дверную ручку.

— Исключено. Карантин. Вы из каких войск? — Спросил медик, и согнулся в приступе кашля.

— Не важно, но могу связаться, что бы вас поторопили.

— Некому уже звонить. Ладно, назовите фамилии.

— Воеводова, и… — Вадим повернулся к Юле.

— Шныков, Владимир Шныков. Девяносто третьего года рождения. — Юля поддалась вперед.

— Ждите здесь. — Доктор скрылся в глубине коридора, оставив солдата одного на входе.

Время до его возвращения тянулось как расплавленный гудрон. Вадим начал ходить кругами, жалея о том, что бросил курить. Девушка скрестила руки на груди и жевала нижнюю губу.

Через десять минут вернулся врач, неся в руках кипу бумаг, вид у него был еще более подавленный. Вадим учащенно задышал, и подошел ближе к двери.

— Так, Воеводова. Скончалась вчера в двадцать три сорок восемь. Шныков Владимир, сегодня утром, в девять сорок семь. Двое поступивших с ним, тоже. — Говорил он монотонно, без эмоций, словно произносил такие слова уже тысячный раз за последние дни. — Сожалею. Тела не выдаем. Говорил уже, карантин. Все в крематории. Прах и свидетельства о смерти можете востребовать позже. Если выживете.

Закончив, он развернулся, дернул солдата за руку, и скрылся с ним за за закрытой дверью.

Вадим стоял на одном месте и смотрел им в след.

«— Скончалась. Вчера. В одиннадцать вечера. Мама умерла. — Он медленно, по слогам, проговаривал слова в голове, не веря им. — Ее сожгут. Даже не увижу её. — »

В себя его вернул громкий крик. Повернулся назад и увидел, как Юля опустилась на асфальт, надрывая горло. Люди так не кричат, это больше походило на предсмертный крик животного. Глаза девушки выглядели сумасшедше, как будто разум покинул ее вместе с исторгнутым из легких воздухом.