Страница 10 из 18
– Так и будете стоять? – спросил Альб.
Ната, чувствуя себя штрафником, позабыла о помаде и ощутила тяжесть. Альб пристально смотрел так, что мир её замирал. Мир у каждого свой, но даже министр обороны – Пети не решался спорить со своим же заместителем. Альба боялись в министерстве. Этот огромный, почти двухметровый человек, внушал непрекословный страх одним своим взглядом полным величия и совсем не походил на самовлюблённого самодура, каких Ната повидала в избытке. Несмотря на свой авторитет, Альб единственный на её памяти кто не срывался на подчинённых и ровно относился ко всем без исключения. Он даже позволял себе остановиться в коридоре и неожиданно расспросить самого рядового сотрудника о семье и здоровье. У Наты узнавал о её проблемах, но таковые не случались, а по мелочам она его не тревожила.
Альб ждал и хмурился в дверном проёме:
– С вами всё в порядке? – вечно сухим низким голосом добавил он. – Вы какая-то странная сегодня.
Ната сорвала оцепенение:
– Вы меня искали?
Он заявил:
– Нет. Искали Бретту Канн. С вами-то всё в порядке.
Похоже, он судил по отчёту, высланному с утра. В докере Ната набросала с полсотни строк, где соврала о встрече с Парутом. Написала, что отыскала мастерскую. И если бы не клятвенная просьба Создателя не раскрывать его, в жизни бы не пошла на эту, первую в своей карьере, вынужденную маленькую ложь:
– Всё плохо? – спросила она. – Я хочу вернуть Бети.
Альб мягко хлопнул огромной ладонью по косяку двери:
– Дело у нас забрали. Вы – отстранены. Но премии вас не лишают.
Нату накрыло негодование: – пускай подавятся своей премией, только вернут дело Бети!
– Мне всё равно на эти рапорты и документы! Альб! Её мамаше дела нет до дочери. Она вечно в разъездах. Кто, кроме меня, этим займётся? Подумайте только! Девочка в лапах боевых андроидов. Ими кто-то управлял. Я могу их узнать! Найти место, где держат Бети.
– Не нам с вами рассуждать о маме Бретты, – с неожиданной обидой сказал он. – Бретту теперь ищет Министерство Порядка. Это, ведь, их дело, – он сменил тон на убаюкивающий, – Обследовано место нападения. Подключили всех, кого могли. Весь Топал на ушах. Не переживайте. Пошли, расскажу.
Он развернулся и вошёл в кабинет, направляясь к рабочему креслу в конце. Ната переступила порог, следуя в его святая святых. Кабинет служил Альбу музеем его славы. Крошечный, не то что в министерстве, он был завешан вдоль стен грамотами, фотографиями Альба с министрами и чинами из всяческих ведомств. Почти всех их Ната видела только по новостям. Вокруг окон белели и краснели позолоченные листки наград в спортивных состязаниях, медали, благодарности от всех союзных правительств, боевые награды. Но Альб, будто, не замечал ничего. Он спокойно прошёл к вращающемуся креслу во главе тяжёлого дубового стола, минуя девятнадцать кубков “За лучший отдел” и сел, схватив докер.
Ната утонула следом в мягкой обивке углового дивана в ближнем к двери углу. На этом привычном месте она слушала начальника каждый свой визит:
– Я хочу участвовать в команде поисков Бретты. Вы можете меня туда определить? Выписать направление.
Альб изумился:
– Извините, но на это не будет времени. Нам подкинули целую пачку пропагандистов разных мастей. И разбираться с ними будете вы, Ната! – он ткнул пальцем в неё. – Теперь вы работаете в паре. И в напарники вы идёте к Буну. Он за старшего.
Ей давали мелких хулиганов, которых мог изловить любой мало-мальский оперативник. Ещё и вторым номером:
– И как вы сами на это смотрите? – буркнула она, считая это за унижение:
Альб потряс докером, на котором белым на чёрном зиял её отчёт:
– А как ВЫ смотрите на то, что в пригороде, где вы произвели ремонт, не принимают кредитный обруч? По понятной нам причине.
Причуды кригеров насчёт привычной системы оплаты Ната не учла и со стыдом запнулась:
– Я… обналичила в магазине. Там приняли. Забыла указать.
Она судорожно забегала глазами, не способная унять стыд:
– Ну… Ну…
Он отвернулся в сторону окна и продолжил чтение. Нату вжало в обивку. Впервые за службу, она солгала Альбу и непременно покрылась бы пятнами, если бы позволил синтетный корпус. Ей до чертиков не хотелось утратить доверие. Ведь если потребуется истина, то достаточно взять записи с её глаз. Альб с прищуром смотрел на экран и украдкой бросал мимолётные взгляды.
Ната воспользовалась передышкой и посмотрела на ряд премьер-министров Союза, пожимающих руку её начальнику. Ничто так не возвращало в равновесие, как напоминание самой себе об их славе, гремевшей в министерстве. По правде, это было её любимым занятием.
И каждый раз она возвращалась к обожаемой огромной картине из тёмного прошлого Альба. Справа от него почти четверть стены занимал звездолёт, изящной конструкции – “утка”, на лётном поле у подножия белоснежных гор. Давным-давно, Альб служил капитаном во флоте и, ступив окончательно на Топал, зарылся в канцелярских делах после катастрофы со своей “Молнией”. В том, что на рисунке именно она – мало кто сомневался. Дело о крушении скрывалось за секретными печатями и больше порастало слухами, чем достоверными фактами. Любой чиновник Союза, говоря о “Молнии”, переходил на шёпот. Отчего, Ната слышала лишь обрывки о том, что звездолёт погиб вместе с экипажем, информацию укрыли в папку – “Абсолютно секретно”, а Альб, его капитан и, единственный выживший, сменил своё настоящее имя и отныне его знали таким.
У списанных домой космонавтов случался знакомый синдром – после многолетних полётов в тесных каютах они с трудом привыкали к большим пространствам. Его крошечный по современным меркам дом полностью подтверждал подозрения. Дом состоял из небольших уютных комнат. Низкий потолок давил сверху на стены кабинета, и без того казавшегося ещё меньше, за счёт пестреющих грамот. Когда Альб выстроил по своему желанию это жилище, то стал предметом для осторожных пересудов на этот счёт.
Но в целом говорили о нём редко и старались держать мнение при себе. Непонятно отчего, но этого спокойного и невозмутимого человека боялись настолько, что Ната считала себя почти неприкосновенной и лучшей в министерстве, за его спиной. Лишь одно не давало ей задрать нос и омрачало. Тот факт, за что она возненавидела начальника в первые годы знакомства.
Под рисунком “Молнии” висели шесть фотографий. Чёрные рамки с траурными наискосок лентами держали шесть молодых, и не очень, с улыбкой и без, лица погибших членов экипажа. Три мужчины и три женщины. Но Ната сперва смотрела только на неё – самую первую в ряду. Ту, молодую женщину, которую все считали погибшей женой Альба. Ошибиться здесь вряд ли можно было, если видеть ту тоску, с которой он смотрел на портрет. И рамка выделялась своими большими размерами. С этой фотографии на Нату смотрели серые глубокие глаза Наты, под тёмными почти чёрными волосами, обрамляющими её же собственное лицо.
Ненависть Ната носила долго. Два года злилась, считая Альба подонком. Отказывалась приходить сюда и видеть своего двойника. Пока бывший секретарь министра не рассказал, о том что это просто была выходка командования и Альб тут совсем ни при чём. Тогдашнему министру Ормузу взбрело в голову, не посоветовавшись, при гарантийной смене корпуса одного из синтетов создать точную копию погибшей женщины – супруги Альба и направить в отдел. Это случилось двадцать лет назад.
В тот злополучный день Ната, после Синхронизации, ни о чём не подозревая, направилась к новому начальнику для знакомства и посетила впервые этот дом. Она повторяла в уме своё новое агентурное имя, чтобы запомнить, села и застыла, как вкопанная на этом самом диване. Сразу не поняла и отказывалась поверить, что она чья-то копия. Хотелось вскочить, устроить скандал, потребовать объяснений, но, верно, блокиратор в мозгу спас. А когда прочла подпись внизу “Коммандор: Наташа Вин”, сжала подлокотники до хруста. Окаменевшая она напряжённо пыталась понять, как жить дальше после такого оскорбления.