Страница 21 из 35
– Без вопросов… встаешь и идешь, если велит раджа! – выдала на повышенном тоне возмущенная Аниша.
Местная была весьма приятной внешности, но хмурость и важность ее портили, фигурой обладала стройной, на ней желтая укороченная кофточка, украшенная вышивками, внизу юбка с опоясыванием той же тканью на талии, поверх накинуто прозрачное полотно из шелка также желтого окраса. В ушах ее громоздкие золотые серьги с висюльками, на шее подобное колье, на запястьях и щиколотках звенящие браслеты. В тишине ее приближение можно легко услышать. Ступни ее были босые, черные волосы заплетены в несколько кос, продеты ленточки с бусинками для большей красоты.
– Он мне не раджа… и вообще меня уже ищет семья и скоро прибудет сюда, – выдала Мирэя, не уступая и защищаясь.
Аниша вздохнула и произнесла:
– Тебя что нужно гнать прутом… почему ты до сих пор не помылась и не оделась… вставай, раджа не любит ждать, иначе будет хуже!
– Куда еще хуже! – возникала смелая девушка.
– Будешь спать не на мягком месте, а на сене в конюшне! – пригрозила Аниша.
Остальные пленницы сидели тихо и прятали лица под новыми покрывалами. Танви не стала будить белокожую и сама сходила в купальню. Мирэю ужасно возмущало происходящее и данная дерзкая особа, по виду лет двадцати пяти. Девушка резко подскочила и вздернула бровью, пристально смотря на Анишу. Ту задело столь хамское поведение новоприбывшей, но она промолчала и показала идти за ней. Мирэю повели через коридоры и залы, дорого украшенные резьбой или рисунками. Возле овального проема стояли два стражника с копьем в руке, Аниша провела девушку внутрь. По середине просторного крытого зала стоял большой мраморный фонтан, состоящий из нескольких чаш на разных уровнях. Вокруг стояли горшки с зеленью и узорные напольные светильники. Впереди устроена зона отдыха и приема… там мягкие лежанки со спинками и без, с вытянутыми и круглыми подушками, на полу постелен круглый коврик. На самом большом сидении, скрестив ноги, сидел среди шелковых подушек раджа. Тот же мужчина, что в шатре. Рядом с ним иные люди обоих полов и разных возрастов. Аниша вывела Мирэю прямо перед ними и, опустив голову для уважения, отошла. Девушка стояла, будто на прилавке, а на нее все пялились. Стало невероятно не по себе, охватило волнение. В зале было неяркое освещение, за пределами, на улице – темно. Мирэя тяжело дышала и смотрела в пол. Прическа ее растрепалась, волосы небрежно падали на лицо, платье ее мятое и грязное, кое-где даже порвано. Вид безулыбчивый и изнеможенный.
– Ты не похожа на англичан, кто ты? – спросил ее некто из присутствующих.
Услышав мужской голос, Мирэя взглянула на сидящего, также скрестив ноги, молодого мужчину, почти юношу, и с робостью в голосе ответила:
– Португалка и испанка…
Сидящие удивленно переглянулись.
– Слышал, что эти все народы не дружат и у каждого своя культура… покажи, какие у вас национальные танцы… – добавил он же.
Раджа же спокойно сидел и с опущенными глазами что-то ел в своей чаше. Было похоже на рис с измельченными иными продуктами. Возле стояли кувшины, у всех стаканы. Посуда, скорее всего, позолоченная или вовсе золотая. Мирэе было трудно смотреть на сидящих, она лишь уловила разнообразие их одежды и яркие краски, особенно у женщин. А вот на радже было нечто вроде запахивающейся темной туники по пояс, внизу шаровары. По велению разговорчивого мужчины заиграл один из музыкантов, что сидел сбоку от Мирэи у стены. Музыка была незнакомая девушке, звучал интересный щипковый инструмент, однако не гитара или арфа. Ей совершенно не хотелось танцевать, будто оцепенела; она продолжала стоять, тогда одна из зрелых женщин на веселой нотке сказала:
– А в шатре, говорят, не была такой стеснительной… Не упирайся, следуй просьбе… – посоветовала она.
Мирэя послушалась и сначала слегка застучала туфлями по мраморному полу, затем стала усиливать стуканье и не спеша поворачивалась вокруг себя. Девушка поставила руки на пояс с частью юбки в ладонях и, закружившись, с силой затопала. От попавшего в каблук камушка стук оказался весьма громким и со скрежетом. Мирэю сбивала неуместная музыка, и она уверенно повернулась к музыканту и показала перестать. Тот опешил и сразу взглянул на сидящих. Женщина кивнула, тогда он перестал. Мирэя подняла руки и захлопала в ладоши, продолжая ритмично семенить и стучать. На звук обратил внимание раджа и поднял нахмуренный взор. Он увидел грязные туфли пленницы, в каблуках застряла трава, на подошве земля. Одна его бровь поднялась, вслед обе искривились. Форма бровей у него была похожа на домик, примерно, как у Мирэи, только они пышнее, более выразительные и подвижные, а кончики совсем слегка опускались вниз или еще загибались… Мирэя разошлась не на шутку, подняла руку перед собой и стала прыгать в танце, как делали португальцы со взмахами ног. Сидящие захихикали, девушка, у которой полные щеки, вовсе засмеялась. Мирэе стало стыдно и неловко, но одновременно возникло негодование. Тот же мужчина показал ей остановиться.
– Хватит… достаточно… танцевать в обуви у нас не положено… – сообщил он.
– Да еще в такой… – посмеялся зрелый мужчина.
– А я и танцевала против воли… – заявила в ответ храбрая Мирэя.
На нее поднял взгляд раджа. На вид он был молодой, но не юный.
– Аниша, отведи танцовщицу в ее покои, пусть отдыхает, – сказала та же зрелая женщина.
Аниша совершила книксен и показала рукой на выход. Мирэя скорее пошла. Девушка ощущала себя униженной, ее попросту обсмеяли за грязные туфли и танцы ее народа, что она очень любила.
Сегодня пленницу оставили в покое, и девушка вышла в сад. Там у фонтана внезапно увиделась Эмма, с кем Мирэя знакомилась на корабле и кого считают мертвой. Громко ахнув, девушка подбежала к ней. Женщина скинула с головы покрывало, будучи в местной одежде вроде сари, с удлиненной кофточкой. Оголенный живот она тщательно прятала, ибо такое было постыдным показывать.
– Эмма! Как ты тут!? Тебя все потеряли! – воскликнула на эмоциях Мирэя.
На нее повернулись иные сидящие в саду пленницы с темными лицами.
– О… это ты… не может быть… – произнесла голоском Эмма с красным от солнца лицом.
На носу у нее были яркие веснушки, волосы рыжие. Она забыла, как зовут давнюю знакомую и извинилась за это.
– Ничего страшного, лучше расскажи, что случилось… – сказала озабоченная Мирэя, присев рядом.
– О, это было ужасно… я прогуливалась на лошади неподалеку от дома и меня прямо там схватили эти разбойники… завязали глаза и привезли сюда… с тех пор, вот уже три или четыре месяца я здесь мучаюсь… Как там мои родные?.. Мой сынок… – всплакнула в конце Эмма.
Мирэя приложила ладонь на ее плечо успокоить и уверила, что с семьей всё хорошо. Эмма вдруг заплакала сильнее.
– Мой муж меня скоро забудет, я никогда не вернусь к ним… да и лучше умереть быстрее здесь… – вымолвила женщина.
– Ну что ты… вернешься… нас обязательно найдут солдаты, неважно какой армии, – подбодрила сама сомневающаяся подруга.
Эмма взглянула на нее и сквозь боль добавила:
– Как я посмотрю в глаза мужу после всего…
– Чего всего? Ты невиновата…
Эмме вдруг стало стыдно, она прикрыла рукой лицо, затем рассказала:
– Этот негодяй… их раджа взял меня силой… слава богу, я ему не понравилась, не стал больше трогать, мерзавец… Как же я его ненавижу… как же я устала…
Узнав о таком, Мирэя опешила… Ей и самой стало плохо, брови свелись в сопереживании. Она обняла Эмму, та ответила взаимностью. Другие наложницы посматривали и перешептывались. Затем Мирэя огляделась в саду, на ветках деревьев висели лампы из цветного стекла, играя тенями; на стенах прикреплены чаши для свечей, возле фонтана устроена зона отдыха с мягкими лежанками и подушками, почти так же, как в зале, где важная персона. За деревьями виднелись высокие стены и еще выше какие-то постройки, части дворца. Вечернее небо сверкало звездами.
– Зато в саду очень красиво, столько цветущих кустарников и деревьев, – отвлекла Мирэя.