Страница 20 из 35
Чуть позже он показал ладонью остановиться танцовщице. Музыкант также затих. Он не спеша встал и сделал шаги ближе к Мирэе. Она глубоко дышала и боялась даже немного поднять глаз. Когда он оказался рядом, девушка заметила его босые ноги с аккуратными ногтями, ступни были слегка смуглого оттенка. На щиколотке его был золотой кольцевидный браслет.
– Как ты посмела нарушить мой покой и ворваться сюда?.. – спросил вдруг он на своем языке вроде бы спокойным тоном, но с безулыбчивым видом.
Рядом была помощница и переревела на английский язык, назвав его раджа. Мирэя без перевода поняла, что он сказал, это был тот же язык Амиры. Тогда девушка невольно подняла глаза сначала на нее, затем округленные и полные волнения на него. В момент его лицо показалось знакомым, однако соображать сейчас было трудно, Мирэя вновь поддалась перед стоящим над ней высоким и крепким мужчиной, от которого пахло жасминовым маслом. Она резко опустила голову и ответила:
– Это вышло случайно, мне очень жаль…
Помощница перевела, но, показалось, раджа и сам понял. С важным видом он сообщил Мирэе на ее языке:
– Отныне ты танцевать для меня, когда я хотеть…
Вслед позвал охрану увести девушку. Она очень боялась, что ее прикажут высечь или еще чего хуже, однако ничего не сделали, а вот наречение ее в танцовщицы сильно взволновало. Теперь Мирэе точно придется быть пленницей. Ее вернули в шатер, у прорехи поставили стражника. Уйма эмоций захлёстывали девушку, но все же страх дальнейшего превосходил всё иное. Танви спросила, где та была и что случилось, но Мирэя не стала рассказывать о танце, лишь то, что ее поймали.
– Как странно, что тебя не убили… вчера одна попыталась сбежать и в нее полетела стрела… – прошептала женщина.
Мирэя ужаснулась. Однако не могла объяснить, почему случилось так, а не иначе.
Ранним утром шатры были собраны, пленниц посадили в крытые повозки, запряженные лошадьми, и повезли на территорию раджи. Путь был очень долгий, совершались остановки для питья лошадям и отдыха. Кому нужно было по нужде, то их отводили за ближайшее дерево в сопровождении стражника. Мирэя тоже попросилась, она вновь укуталась полотном и прятала лицо. Местный с кинжалом в руке указал ей идти за дерево возле повозки, но она попросила на английском языке отойти подальше. Знание языка этих людей она пока скрывала.
– Нет! – заявил мужчина. – Или тут, или терпеть до дворец!
Значит их все-таки везли во дворец раджи. Мирэя справила нужду, где указали, мужчина смотрел в сторону. Оглядевшись перед тем, как сесть в полностью закрытую тканью повозку, девушка увидела еще такие же, увидела открытые с мешками и иными вещами, ехали другие мужчины рядом, но самого главного не было видно.
Путь продолжился, уставшая Мирэя уснула на плече Танви. Стемнело. Наездники въехали на территорию, объехали жилые местности своей дорогой, ведущей вверх, словно в горы, и вскоре остановились. Затормозившая повозка разбудила Мирэю.
– Где мы? – спросила она Танви.
– Думаю, у дворца…
Крепление на повозке убрали и сняли ткань. Мирэя увидела, что находится на высоте у овальных железных ворот, за ними территория дворца. Повозки въехали в ворота на просторную площадку. Из ближайшего коридора появилась женщина в дорогом шелковом сари, пленницам велели выйти и идти за встречающей. Это была старшая гарема, ну или у пленниц. Все пошли за ней через крытые и открытые под небом залы, через коридоры, каждый кусочек стены и потолка был украшен искусной резьбой, арки овальные, с резными насечками, стояли колонны с выпуклыми базами и капителями, декорированы то мозаикой, то резьбой, или просто рисунками. Кое-где на стенах Мирэя заметила рисунки божеств, подобные статуям в храме. К слову, статуи также располагались в залах, которые проходила новоприбывшая; журчали фонтаны, располагались водоемы, окаймленные мрамором. Везде были высокие стены. Право, убранство дворца изумило девушку. Пленниц вывели в зал, где стояла охрана. Окна здесь огромные, без стекол, вдоль всей стены. Старшая открыла двери впереди и завела всех внутрь нового просторного помещения. Здесь же высокие окна имели мелкую каменную резьбу. Сквозь нее падали солнечные лучи, роняя рисунчатые тени. На стенах висели чаши для свечей, кое-где кольца с факелами и лампы. Присутствовали незнакомые женщины, видимо, наложницы.
– Здесь вы будете жить, вторые двери ведут в помещение для мытья и естественных нужд, – сказала на своем языке старшая, показав на высокие двери, сделанные в виде сквозных мелких ажуров.
Затем она повторила с акцентом на английском и попросила поднять руку, кто ее понял. Мирэя подняла. Молодая женщина явно удивилась, она думала, что это индианка. Ей уже доложили о прибытии англичанки где-то среди остальных.
– Ты не похожа на ту, вторую… – сказала старшая Мирэе.
– Какую вторую? – сразу заинтересовалась девушка.
– Это неважно, проходи и занимай любое место, – деловито ответила местная.
Вокруг располагались лежанки вроде вытянутого кресла с длинными подушками с боков и высокой мягкой спинкой. Ножек и иных деревянных креплений не было. Внутри положены две круглые подушки. Рядом у каждой низкий круглый столик, вместо ножек он упирался в каменный пол узорным высечением. На нем у всех стоял небольшой кувшин и керамический стакан. В центре постелен круглый ковер, стоял столик побольше, лежали свернутые плотные ткани, видимо, это было местом для отдыха женщинам, а полотна накрываться либо стелить.
– Вам сейчас раздадут одежду и покрывала для тела, – сказала старшая. – Ко мне обращайтесь Аниша джи, а ваши имена мне неинтересны, – выдала она. – Если что-то нужно, то дергаете за веревку, и я или мои помощницы придем.
Из стены тянулась веревка и вела куда-то дальше.
– Мои покои рядом. Располагайтесь, – добавила Аниша джи и за всеми следила, похаживая вокруг.
Мирэя присела на подстилку неподалёку от парадных дверей и глубоко вздохнула. Мимо проходила старшая и заявила:
– Извини, что таких платьев, как носите вы, у нас нет… будешь носить наше…
Мирэя исподлобья взглянула и ничего не ответила. Танви выбрала спальное место неподалеку от новой подружки.
– За той аркой огороженный высокой стеной сад, где вы можете гулять, также вам разрешено ходить по дворцу, но только туда, куда пропускают стражники… – указала позади Мирэи Аниша джи на выход, за ним было видно зелень, журчал фонтан.
Мирэя повернулась и увидела часть сада. На одной из стен здешнего помещения красовалось узорное высечение, внутри располагалась фигурка божества из голубого фарфора, возле нее цветы, сладости на блюдцах, свечи и даже золотые украшения. Фигурка изображала мужчину, играющего на флейте. В конце зала была ступень, после нее продолжение в виде еще одной зоны отдыха, там были сооружены каменные возвышения, застеленные полотнами, лежали вытянутые подушки, на полу стояла большая лампа из золота и стекла. Располагались окна во всю стену или, вернее, это и была сквозная стена из ажурной мелкой резьбы для света. Та часть зашторивалась полупрозрачной тканью вроде тюли, вышитой узорами, от остального помещения, где спальные места. У стен и в углах стояли тяжелые позолоченные сундуки вместо шкафов. Возле некоторых сундуков напольные зеркала с узорным окаймлением, рядом подушка. С двух сторон в зале стояли широкие колонны с выпуклой базой, а вверху плавно соединялись, создавая узорный овал на всё помещение. Мирэю вновь изумила архитектура дворца.
Она была очень уставшая, вокруг суетились женщины, всем раздавали свернутую одежду. Местная молодая индианка подала Мирэе фиолетовое сари, та приняла и прилегла прямо на сверток. Цвет одежды ей напомнил о Таре и невольно обо всем, что произошло в доме Лестеров.
Вскоре ее вдруг разбудила Аниша джи, она резво замахала ладонью и сказала:
– Тебе велено прийти в зал…
Мирэя привстала с постели и, исподлобья глядя на женщину, с недовольством спросила:
– Кто велел? И для чего я должна куда-то идти?..