Фабрикант

Михаил и Дмитрий дружили с детства. Родились и росли в одном селе, их дома стояли недалеко друг от друга. Жили Мальковы побогаче. Мальков-старший держал лавку, Дмитрий с малолетства помогал ему в торговом деле. Дятлов-старший был простым ткачом, громкоголосым, любящим хорошенько погулять по выходным и праздникам. Отцы у друзей рано овдовели. Парни росли без материнской ласки, и если Дмитрий был рядом с отцом, то Михаил чаще был предоставлен сам себе. С юных лет он работал на местной фабрике, как и большинство его сверстников. Монотонный тяжёлый труд давался Мише тяжело – характер у него был неусидчивый, не переносящий однообразие рабочих смен. Зато с мастерами общий язык получалось находить легко. Вот и получалось, что чуть не половину времени парень выполнял какие-то мелкие поручения начальства, отлынивая от настоящего труда. Остальные работники-подростки это замечали и как-то раз поколотили хозяйского любимчика за красным кирпичным забором фабрики. Ответом явилось суровое разбирательство и денежный штраф для драчунов. Михаила больше не трогали, но относились с презрением, не упуская случая, чтобы оскорбить или сделать какую-нибудь гадость. Тогда то Миша и подружился с Димой, которого в селе ровесники тоже недолюбливали за то, что его семья была богаче соседей, а парню не приходилось с малолетства заниматься тяжёлым трудом.

Мальков рос добрым и отзывчивым мальчиком. Он переживал, что его сторонятся другие дети, поэтому с Дятловым сдружился быстро. По характеру Михаил был полной противоположностью Дмитрия – колючий, способный соврать, не моргнув глазом. Впрочем, эти свои черты он проявлял только при Малькове, который был и младше, и покладистей. При важных людях Михаил отличался любезностью и обходительностью. Стоило нужному человеку отойти, как Миша мог тут же обругать его последними словами. «Он злой оттого, что один и никому не нужен. Мама умерла, отцу вечно не до него, друзей кроме меня нет», – думал Дмитрий.

Так и взрослели они бок о бок, иногда ругаясь из-за разности характеров, но непременно мирясь от одиночества. Мальков так и помогал отцу в лавке, выполняя всё больше дел. Особо хорошо парню давался денежный учёт. С цифрами работать он любил, с удовольствием сидел над объемными тетрадями, подсчитывая всё до копеечки и аккуратно хранил каждую нужную бумажку. Дятлов поначалу мечтал выйти в начальство на фабрике. Управляющий мануфактурой братьев Разорёновых в Вичуге парня отличал, относился к нему хорошо. Он пытался пристроить Мишу к какому-нибудь ответственному делу, но тому не хватало образования. Читать-писать Дятлов умел, но на дальнейшее обучение не хватало усидчивости. Юноша потихоньку стал терять к фабрике интерес. Теперь он охотно помогал Дмитрию в торговых поручениях, которые тому давал отец. Мальков-старший Дятлова недолюбливал, не из-за того, что тот им не ровня, а чувствовал в его характере червоточинку. Поводов для такого отношения не было никаких, но жизненный опыт лавочника, встречавшего разных людей, заставлял смотреть на Мишу без доверчивости. Внешне, впрочем, никак это не проявлял, чтобы не лишать сына единственного друга. Решил, что со временем что-то дурное выплывет наружу, и сын сделает правильные выводы.

Судьба развела приятелей сама, по своей прихоти. Как-то морозной зимней ночью в сугробе насмерть замёрз подвыпивший отец Михаила. Парень, уже вполне взрослый, ходил как оглушённый. С родителем особо близок Миша никогда не был – тот был вечно в работе и своих хлопотах. Да и отдав сына на фабрику в тринадцать лет, сразу после смерти матери, Дятлов-старший посчитал, что отпрыск теперь самостоятельный человек, который просто живёт под боком. Однако сейчас осознание того, что на всей земле ты остался совсем один, без единой родной души, угнетало парня. Михаил был настолько потерянным, что даже отец Димы жалел его, предлагая работу в своей лавке вместо нудных фабричных смен. Дятлов ничего не ответил, а через неделю нежданно собрался и уехал в Иваново-Вознесенск, сказав, что там ему будет легче. Работы и там много, город большой, как-нибудь пообвыкнется, зато может на душе легче станет.

С тех пор друзья виделись всего несколько раз. Михаил приезжал навестить могилу отца и во время своих визитов останавливался у Малькова. Большой город сделал его завистливым и чёрствым. Молодой человек часто рассуждал о несправедливом устройстве жизни, когда кто-то работает в тяжелейших условиях, получая гроши, а кто-то ничего не делая получает миллионы. Говорил о правах рабочего класса, о необходимости борьбы с хозяевами фабрик за улучшение своего положения. Дмитрий эти разговоры считал опасными и не поддерживал. Мальков теперь тяготился визитами приятеля. В его жизни тоже произошли важные перемены – лавочник женился. Мария Малькова не любила Мишку. Подобно своему свёкру, она каким-то женским чутьём определила, что человек он скользкий.

– Ты надолго? – спросил Дмитрий у ночного гостя.

– Не успел приехать, а уже гонишь? – Михаил внимательно смотрел в глаза другу. Улыбка, которая как будто приклеилась к нему с момента рукопожатия, сползла, лицо вдруг стало злым и нервным, а во взгляде мелькнуло что-то змеиное.

– Нет, нет! Что ты? Гости сколько нужно.

– Я вернуться решил. Не прижился в городе. Грязно, неуютно. Дома лучше, – Дятлов заговорил грустно, проникновенно. – Не набирают ли ещё на какую мануфактуру? Сейчас срок работников рядить.

– В Тезине Кормилицын и Разорёнов людей зовут. Правда, они на фабрике новый расценок на лето объявили, на двадцать процентов меньше зимнего выходит, теперь к ним не спешит никто.

– Вот скряги. Всё им мало. Почему хоть снизили-то?

– Не знаю. Говорят, что торговля плохая, – Мальков пожал плечами.

– А остальные купцы что? – Михаил нервно побарабанил пальцами по прилавку.

– Другие расценки оставили прежними, поэтому и народ уже набрали, как я слышал.

– Ну ладно, на первое время хоть что-то. В Иваново-Вознесенске расценки ниже наших, так что мне не привыкать. А там глядишь что-то получше найду, – Дятлов был задумчив. – Куда ни приди – везде одно и то же. Не дают хозяева жизни рабочему люду, до нитки обобрать норовят, а сами как сыр в масле катаются. И полиция их охраняет. Не дай Бог возмутишься – на каторгу отправят. Не правильно всё это, несправедливо.

– В лавке переночуешь? Дома жена спит, не удобно её будить, – Дмитрий поспешил закончить опасный разговор, к которым Михаил питал слабость. – В Тезине сейчас угол снять можно, работники поразъехались кто куда.

– Хорошо. Спасибо, что приютил. Я утром уйду, ключ под крыльцом оставлю.

– Договорились. В гости заходи, как сможешь. Расскажешь об Иванове, интересно, как там в городе-то живут. Сейчас поздно уже.

Дома, обняв ничего не подозревающую Марию, Дмитрий, умаявшийся за день, тотчас заснул. Проснулся от настойчивого похлопывания по спине. «Вставай, весь день проспишь. Ты чего как разоспался?» – это его теребила жена. Мальков резко сел на кровати, поначалу плохо понимая, что случилось. Потихоньку стряхнув сонную одурь, он вспомнил события вчерашней ночи.

Мария тем временем накрыла завтрак: горячий чай да тёплые блины с густой сметаной. Она села за стол с мужем. Будущая мать себя чувствовала неважно, беременность протекала сложно.

– Отдохну немного, что-то слабость у меня, – сказала она.

– Тогда я сегодня в лавке до полудня пробуду, ты дома отдыхай, – Дмитрий даже обрадовался тому, что лавку откроет сам, мало ли неожиданный визитёр проспал и ещё там.

Тревога его была напрасной, Дятлова уже не было. Запасной ключ он нашёл под камнем справа от крыльца – Михаил оставил его, уходя, где и условились. Пройдясь по помещению, осмотрев прилавок и полки с товаром, Мальков не увидел ни единого следа пребывания Дятлова. Всё стояло на своих местах, не было никаких крошек, ни одного намёка на его ночёвку здесь. «Ишь какой аккуратный», – подумал Дмитрий.

Михаил тем временем уже подходил к селу Тезино. Встал он рано, ещё затемно, осмотрел всё вокруг. Прилавок протёр, на печи, которая служила ему кроватью, тоже никаких следов своего пребывания не обнаружил. Только после этого он вышел на улицу, запер дверь, а ключ спрятал. Небо совсем недавно стало сереть, солнце уже готовилось подняться над горизонтом и рассеивало ночной мрак. На улице было ещё прохладно. Дятлов зябко поёжился в лёгком пиджаке. В селе было пустынно, лишь собаки лаяли, провожая от двора ко двору идущего человека. Михаил добрёл до колодца и наполнил ведро водой. Он сделал жадный, большой глоток, но зубы и скулы тотчас свело до слёз – вода была ледяная. Накатила новая волна озноба. Дятлов чуть подождал и снова приложился к ведру. Пил он теперь аккуратно пропуская воду внутрь осторожными глоточками. Наконец напился, стало даже как-то веселей, настроение улучшилось. Он бодро зашагал, подняв ворот пиджака и засунув руки в карманы. Вскоре совсем рассвело, и прохлада уступила место приятному теплу. Михаил шёл и шёл, становилось всё жарче, пиджак пришлось снять. Придя в Тезино, он опять напился воды у первого же колодца, затем присел на лавочку рядом, вытирая взмокший лоб. На улице было довольно многолюдно. Странным было немалое количество мужчин, снующих по каким-то делам – в это время мужики должны работать на фабрике. К колодцу подошёл подросток, тощий и нескладный. Он тоже набрал воды, напился, вытер губы тыльной стороной ладони и робко присел на край лавки, занятой Дятловым.