Страница 6 из 8
Я оглядел его без страха, уже привык к этой гадости. По его шее ползают мухи. Живот раздуло и пуговицы на рубашке порвались. Вся ткань пропиталась «посмертным потом», она вся в коричневых разводах. Кожа на груди облезает и под ней видны какие-то грязно-жёлтые складки.
«Что ты за тварь такая?», – злобно спросил я.
«Мы называемся нектохетами. Нектохета – это такая личинка. Мы похожи на личинок», – ответил он.
Я спросил много ли их. Мертвец ответил, что не знает точно: «Наверное, много, но в этом городе нас осталось всего пять. Раньше было больше. Образ жизни у нас специфический, размножение сложное, поэтому нас становится меньше с каждым годом. Ты откопал меня, а я той ночью откопал остальных».
Мне стало интересно, и я попросил подробнее рассказать об этом.
«Мой мозг длинный как червь и располагается в позвоночнике человека, – он рассказывал спокойно и откровенно. – У нас несколько стадий жизни. Когда подросток соглашается уступить мне тело происходит акт переселения, я выползаю из горла своего старого тела и проникаю в человека через рот. Это почти безболезненный и быстрый процесс. Потом я уничтожаю нервную систему человека, поглощая спиной мозг и сам становлюсь нервной системой тела – всё это происходит за одну ночь. Так я и живу в нём до начала следующего лета, выдавая себя за человеческого подростка. Хожу в школу, общаюсь с людьми, никто и не замечает подмены. К концу весны тело приходит в негодность и умирает от внезапной остановки сердца. Трудно угадать день, когда это произойдёт, но все нектохеты связаны и наши тела умирают почти одновременно. За одно лето мы должны успеть спариться и отложить новые личинки, а потом найти себе новые тела, чтобы не умереть. Мы с трудом размножаемся. Мало шансов на то, что отложенные личинки приживутся в носителях и смогут развиться… Новая нектохета должна попасть в рот каком-нибудь ребёнку, поэтому мы подкладываем свои личинки им в еду. Редко получается всё как надо, поэтому наше выживание так важно. Нам приходится менять тела, спариваться, откладывать личинки и так по кругу из года в год. Десятки лет новые нектохеты не появлялись. Мы потихоньку вымираем».
«Значит ты умрёшь осенью», – сказал я с надеждой.
«К концу лета, если ты не отдашь мне своё тело. Мы как бабочки. погибаем если не находим место для зимовки», – с сожалением сказал мёртвый Дима.
Я сказал, чтобы он не тратил время, потому что не собираюсь отдавать ему своё тело, а он снова повторил, что я передумаю.
Мне противно от одной мысли, что это гадкое существо будет жить внутри меня! Я перестал его бояться, поэтому разговариваю с ним грубо. Я сказал, что он мразь, как и весь его род и, что они специально выбирают подростков, потому что им легче задурить голову. А он ответил без обиды: «Взрослые тела для переселения не годятся, ведь они уже сформированы, а детские часто оказываются слишком слабы, чтобы выдержать такую сложную метаморфозу. Подростки от тринадцати до шестнадцати лет подходят идеально».
Может, нехорошо это с моей стороны, но я посоветовал мёртвому Диме поискать себе подростка, который и так хочет умереть, чтобы его не пришлось долго уговаривать. А эта тварь мне сказала, что дети желающие смерти часто живут в семьях, где происходит много всего плохого, их избивают или постоянно на них морально давят, а нектохетам хочется жить в комфортной среде до следующей линьки, а ещё они выбирают здоровые тела, поэтому смертельно больные дети им тоже не подходят.
«Значит вы хотите жить, а я должен умереть?», – раздражённо спросил я, мне было всё труднее выносить этот разговор.
«Твоя жизнь бессмысленна и останется такой, – в своей равнодушной манере ответил труп. – Я предлагаю тебе избавиться от многолетних страданий. Люди только притворяются, что им нравится жить. Я вижу ваши мысли».
У меня случилась истерика, и я стал орать, не боясь кого-нибудь разбудить: «Убирайся! Убирайся!».
Мёртвый Дима неторопливо встал и покинул мою комнату. Я думал, что на мои крики сбегутся родные, но никто не пришёл. Мне одному приходится справляться со своей бедой.
9 июля 2004 года
Я убираюсь в комнате каждый день. Повесил липучки для мух на люстру, намываю пол, чищу стул хлоркой. Мама удивляется и радуется тому, какой я стал чистоплотный, а сама как будто перестала замечать эту трупную вонь.
Мне звонил Колян, наверное, хотел позвать кататься на велосипедах, но я не взял трубку. Не до него.
Сегодня утром мёртвый Дима не пришёл, но я даже не питал никаких надежд на то, что он не явится снова. И я встретил его на улице, сразу после того, как увидел Свету. Он как будто специально подгадал этот момент.
Я ходил в магазин, а когда возвращался встретил её у подъезда. Как я понял потом, она дожидалась подругу, чтобы пойти на пляж. Она была в шлёпанцах, в коротких шортах и светлой майке. Я прошёл мимо неё, мы встретились взглядами всего на секунду. Она заметила меня. А потом я сел на скамейку, будто бы отдохнуть и стал украдкой любоваться ей.
Потом пришла её подруга, она тоже симпатичная, но Света мне нравится намного больше. Я проводил их взглядом и уже собирался уходить, как вдруг рядом со мной появился он.
Был день. Всюду ходили люди. Совсем недалеко две девочки играли в бадминтон, а передо мной стоял мертвец, и от него несло так, что хотелось кашлять.
Чтобы не выглядеть как сумасшедший, я, почти не шевеля губами, спросил почему его никто не видит кроме меня. Он сказал: «Я их отвлекаю. Знаешь, фокусникам, иллюзионистам удаётся делать все свои трюки, потому что они умеют ловко отвлекать внимание. Мы умеем заставлять людей смотреть мимо нас, даже если ты будешь тыкать пальцем и кричать, что я здесь, они не смогут посмотреть в мою сторону, если я не захочу. Люди всегда будут смотреть мимо».
«Телепатия», – сказал я. Мёртвый Дима ответил: «Называй это как хочешь».
Потом он заговорил о Свете. Наверное, он пришёл, чтобы сказать мне всё это, хотел унизить меня и разуверить в моих надеждах.
«Эта девушка не разделит твоего чувства. Зря ты о ней столько думаешь», – сказал он.
Я не смотрел на мертвеца. Мне было противно разглядывать его гниющую плоть при свете дня.
«Ты её мысли тоже читаешь?», – я почувствовал глубокое разочарование.
«Нет, мне не нужно читать её мысли, чтобы это понять. Она почти взрослая, а ты выглядишь как ребёнок, ростом не высок, худощав, к тому же ты не из тех, кого считают красивыми», – он мог мне соврать, мог ответить, что заглянул в её голову, но он сказал мне правду.
«Внешность – не главное», – я спорил, будто передо мной стоял обычный собеседник, а не разлагающееся распухшее тело в грязной одежде. Насколько же я привык к этой твари.
«Девушкам в её возрасте важно, как выглядит её парень. Да и ты сам купился на её красоту. Какую её черту ты любишь? Что ты о ней знаешь?», – мёртвый Дима мучил меня вопросами.
«Люди просто притягиваются друг к другу, как бродячие собаки, как муравьи, как черви. А любовь – это шелуха, обёртка для красоты», – в его словах звучала ирония.
Но я не повёлся на эту дешёвую философию в духе «Отцов и детей» и сказал ему: «Люди не придумывали себе любовь. Люди называют любовью то, что чувствуют. Все наши чувства реальны, и они никуда не исчезнут если их отрицать».
Мёртвый Дима не стал спорить, он сказал: «Ты прав, ты прав! Заметно, что ты много читаешь… Для вас, людей, очень много значат ваши чувства. Только мечты о прекрасной любви – совсем не похожи на то, что бывает в реальности. Эта девушка отвергнет тебя, потому что ты не похож на прекрасного принца. Но ты не расстраивайся, ведь такие принцы бывают только в сказках. Жизнь и её однажды разочарует. Будущее – это не то, что ты ожидаешь. Посмотри на своих родителей, у них давно нет никаких счастливых надежд, они просто живут, будто по привычке. Неужели ты хочешь того же?».
Я послал его на три буквы. Есть поверье, что это помогает против нечистой силы. На мёртвого Диму это не подействовало, он всё также стоял, опустив голову и свесив руки. Я заметил, что на его пальцах больше нет ногтей.