Отпускаю

— Или глюкокортикостероиды с миорелаксантами? — вяло ответила Бестужева. — Смотрите, слов — мало, а лечения — много. И вы вдруг стали ходить и спать.

— Хамло! Наберут дураков!!! Имейте в виду, у вас проблемы!

— Это точно… — Марго даже погрустнела. — А можете сделать доброе дело? — она внезапно сама шагнула к тут же прытко отскочившей от нее пациентке.

— Что?!

— Напишите в жалобе, чтоб меня уволили, а? — доктор снова незаметно двинулась вперед, склонилась к лицу удивившейся страдалицы. — А я вам за это улыбнусь…

Она прямо, откровенно уставилась огромными глазами в глаза собеседницы, губы Маргариты стали медленно растягиваться в темную улыбку-оскал.

— Маргарита! — Михалыч, вывалившись из лифта, махнул рукою. — Там инсульт «в ходу»! Для тромболизиса подходит! В «окно» попадаем!

— Я к вам в три ночи подойду и обязательно доулыбаюсь… — прошептала Бестужева окаменевшему лицу напротив. — Мужики пришли, кино принесли… А у вас завтра выписка. За нарушение режима медицинского учреждения. Собирайте макулатуру и баиньки.

Покончив и с инсультом, и с протоколами, доктор вернулась в ординаторскую, упала на диван. Глянула на часы. Пятнадцать минут второго.

Маргарита закрыла глаза.

И тут же провалилась в густую, качающуюся темноту.

— Маргарита Александровна, — тихо прогнулся рядом с нею диван, кто-то ласково отвел с ее лица выбившуюся из пучка волос прядь. — Рита?

Девушка с трудом разлепила тяжелые веки. Сам собою и уже рефлекторно взгляд толкнулся в часы на стене. Половина второго.

Глянув на мужчину подле себя, Марго застонала и перевернулась на правый бок.

— Изыди, Калинин…

Игорь Михайлович вздохнул. Тихонько тронул плечо коллеги рукой.

— Слышал про шоу в приемнике, — мужчина отвернулся, уставился в пол. — Нечестно, Рит.

— Что нечестно? — глухо, бесцветно отозвалась невролог.

— Алкаш был один и без ножа, — едва заметно улыбнулся терапевт.

— Еще не утро. У них есть возможность взять реванш.

— Рита, там очередной долб… ипохондрик… Говорит, сердце болит прямо вот немыслимо, безнадежно…

Бестужева закрыла лицо предплечьями.

— Говорит, если ему не подадут невролога, он умрет. А потом пожалуется президенту.

— Ну иди, спасай, я-то причем? — прислушиваясь к жжению в груди, тихо пробурчала Маргарита.

— Там нет кардиологии… Я б не посмел тебя дернуть… 

Калинин встал, прошел по комнате, присел на подоконник. Вытянув гудящие ноги, закурил.

— ЭКГ как у спортсмена. Рентген чистый. Гемодинамика стабильная. Я ему даже УЗИ ОБП сделал. Мало ль, отраженная какая боль. Здоров, как скотина.

— Кардиолога вызови… — вяло отмахнулась Бестужева. — Может, у тебя глаз замылился…

— Ты не отвертишься, Карен уже посмотрел, миофасциальный это, Александровна… Иди, ставь на ноги страждущего…

— Твою мать… Ну дай-ты ему нестероид с релаксантом и выпусти к чертовой бабушке…

— Не-не-не, — терапевт отвернулся, — сама выписывай, я прямо вижу, что истерику закатит. Бледный весь, голос дрожит, коленки трясутся, руки ходуном ходят, в глазах слезы стоят, пищит как-то стремно на каждом вдохе. Сестра к нему за кровью суется, так по стулу вниз сполз, затрясся весь. Вы, говорит, меня тут СПИДом заразите! Я буду жаловаться в ЕСПЧ! Придурок, блин… Молодой еще, выглядит, как Аполлон, чего, спрашивается, не хватает? Я на него еще смотрю, Рит, и думаю: «Мать твою за ногу, таким красивым удалось уродиться, а начинка — говно».

— Как раз ничего удивительного… — девушка присела на диване, аккуратно опустила ноги на пол, забавно повела головой. — ЭКГ сними мне попозже?

— А че такое? — порывисто выдохнув дым, мужчина обернулся на невролога.

— Проф.осмотр не прошла, забила, Сергеич мозг сношает.

— Сергеич сейчас вообще не в духе, да, — кивнул Михалыч. — Злой по реанимации носится, как собака цепная. Я его подневольного на коронарографию позвал, так такое выслушал… Пашку едва до слез не довел. Я и не подозревал, что у травматологов есть хоть какие-то эмоции. Так идешь? — затушив сигарету, терапевт с мольбой глянул на коллегу. — Ей-Богу, Рит, на нас сегодня накатается, по самым скромным подсчетам, жалоб десять. Ну куда еще-то?! Из меня уже выпадает.

— Дневники по инсультам ты за меня напишешь? — но Маргарита все же поднялась, одной рукой вяло оправила халат, цепанула с подушки молоток, из-под дивана — фонендоскоп. — Все, замолчи, дай! — махнула на недопитую кружку кофе рядом с пепельницей.

Мужчина соскользнул с подоконника, захватив ледяную чашку, поднес ее неврологу.

Залпом опрокинув в себя напиток, девушка поплелась на выход.

— Такие, как вы, в гестапо генералами ходили.

— А ты кем была? — рассмеялся ей вслед терапевт, прикуривая еще одну сигарету.

— Будь ты проклят! — уже привычнее рыкнула она, захлопывая дверь.

— Будто здесь кто-то не проклят, — буркнул мужчина, оглянулся на бьющий по крышам дождь.

Бестужева плелась по коридору, осторожно обходя каталки с больными, сил на вечернюю резвость у доктора уже не было.

Определенно, сегодня ей было как-то особенно паршиво. Из-за него.

Да уж точно, что из-за него. Выбил из выстраданной колеи. А разве можно было предположить даже, что могло стать еще хуже? Но талантливый человек талантлив во всем… Том Уилсон был на редкость талантливым мужиком.

Перед врачом выпрыгнула совсем древняя старушка и протянула девушке большой букет тюльпанов.

— Это еще что? — растерянно скривилась Маргарита, подсознательно двумя руками затягивая на своей шее фонендоскоп.

— Вы моего мужа вечером спасли! — запричитала бабулька, хватая холодные руки врача, силой вкладывая в них цветы. — По гроб жизни благодарна буду, доктор!!! Здоровья Вам! Здоровья! Хранит Вас Господь!!!

— Хранит, да… — согласилась невролог, дернулась в сторону в попытке обойти старушку. — Вот даже и не знаю, как бы я без него…