Отпускаю

Пообещал бы кто-нибудь, что мало

Осталось мне ступеней до вершин.

Я, кажется, действительно устала

Платить за милю, получать аршин.

Да, нынче ставки высоки,

И справедливость судей под вопросом —

Их, видно, не заботят игроки,

Подвисшие над бездною на тросе.

А трос обрежет тот, кто на вершине,

Когда решит, что провалили роль.

И скажет: «Будет мили три в аршине.

Ты проиграл. Теперь платить изволь».

(Неизвестный автор)

Я вернулась в пустую квартиру, не включая свет, вынула из коробки у двери бутылку вина. Плеснув красного в чайную кружку, закурила и упала на пол перед ноутбуком.

Когда же меня уже еб*нет инсульт? Сегодня я как раз не удержала молоденькую девчушку. Ей было двадцать три. Не пила, не курила, правильно питалась. Собиралась замуж.

А я?! Работаю на трех работах, ухожу в шесть утра и прихожу в одиннадцать вечера. Плюс ночные. Курю по полторы пачки сигарет в день, за три дня уходит бутылка вина. Но нет же, нет… Я все еще живу, все еще дышу, все еще помню.

Я помню все…

Ноги стало сводить привычной судорогой. Глухо застонав, взглянув на валяющийся у ноутбука «кальций», ухватила его рукой и с ненавистью швырнула в дальний угол комнаты. Ноги свело еще сильнее, выхватив сигарету изо рта, я откинулась на пол, протяжно зарычав, сжала зубы.

Хо-ро-шо…

Прошло около получаса. Я вытерла слезы и попыталась приподняться. С грустью глянула на погасшую сигарету, взяла пачку и закурила новую. Провела слабой рукой по спутанным волосам, уставилась на ноутбук. Помедлив, все же открыла его и ввела в поисковике: «Интервью Тома Уилсона Санкт-Петербург».

Интернеты благодарно запестрели фото. Улыбающийся Том. Смеющийся Том. Руки Тома. Том и Диана. Я прикрыла глаза.

Диана — это, в конце концов, не Аманда. Диана — это очень даже хорошо… Молодец, Том.

Убивать вечер, так убивать.

Я нашла проклятое видео и нажала «Play».

В битком набитом журналистами зале сидели все «звезды» только-только увидевшего свет нового блокбастера. Конференция продолжалась уже битый час, обсуждение нашумевшего и побившего в первый же день проката все мыслимые и немыслимые рекорды киношедевра набирало свои обороты. На вопросы корреспондентов вальяжно и томно отвечал сейчас Герберт Дэвис. Он игриво подмигивал сидящей в первом ряду журналистке и дарил ей ослепительные улыбки.

— Скажите, — улыбаясь и краснея, снова спрашивала она актера, — а как так вышло, что вы осчастливили своим визитом, помимо обычного тура в Москву, еще и нашу «деревню»?

— О, изумительнейший вопрос, — восторгался Герберт, — в планах и вправду не было Санкт-Петербурга, но, — тут он скосил игривый глаз на Уилсона, — среди нас есть один человек, которому до зарезу нужно было посетить ваш волшебный город! И мы все были покорены его вдохновленными речами о Санкт-Петербурге! — Дэвис перевел взгляд с задумавшегося Тома на девушку. — И надо бы сказать ему огромное спасибо! Я поражен красотой этого города, — актер откровенным взглядом скользнул по обнаженным, длинным ногам собеседницы.

— Уж не о Томе ли идет речь? — хитро улыбнулась она.

— Ну а о ком же еще?! — рассмеялся Герберт. — Я же на него весь монолог глаза скашивал.

— Мистер Уилсон! — обратились к мужчине сразу же несколько голосов.

Том вскинул голову, «надел» лучезарную улыбку, приветливо посмотрел на сидящих перед ним людей.

Я замерла. Перестала дышать. Сердце поджалось в болезненно-холодный ком.

Чертовски, умопомрачительно, до смерти красив…

— Мистер Уилсон, мы очень рады, что Вы привезли Вашу команду к нам в город! Спасибо!

— Пожалуйста! Я тоже рад снова побывать здесь, этот город стал мне близок, он похитил мое сердце… — нараспев, красивым, бархатным голосом, почти без намека на английский акцент, на чистейшем, классическом русском XIX века ответил мужчина. — Первые два визита вышли обидно-скомканными, бестолковыми… Я совсем не ориентировался в Петербурге…

Я выронила сигарету на брюки.

Зал удивленно выдохнул, на секунду замер и зашелся в овациях. Том лишь смущенно улыбнулся и опустил взгляд.

— Мистер Уилсон, когда же Вы выучили русский?! — тараща густо накрашенные глаза, выдохнула журналистка.

— Кажется, я всегда его знал, — засмеялся Том.

— Том, мы серьезно…

— За год… Я выучил его за год… — актер мягко улыбнулся, уворачиваясь от едва не прилетевшего ему от Дэвиса подзатыльника. — Я много читал ваших классиков. У меня был онлайн-учитель из вашего Университета.

— И что же Вас более всего впечатлило из нашей литературы?

Том посерьезнел. Медленно облизнув губы, уставился в микрофон. Помолчав, тихо, но уверенно произнес:

— «Мастер и Маргарита» Булгакова…

Твою мать…

Я остановила проигрыватель и подскочила.

Метнулась к окну и подпрыгнула обратно к ноуту, валяющемуся на полу.

Это что?!! Что это?!

Ходящие ходуном руки сами собою вцепились в голову.

Спокойно, спокойно…

Я схватила кружку, махом осушила ее, трясущейся рукой подлила еще вина, тут же снова отпила половину.

Шутить изволим? Если и помнит, то решил поиздеваться… Отомстить за записку, за некрасивое поведение, за издевку в постскриптуме? Еще бы, «звезда» к такому не привыкла! От него и нужно, что пара нужных фраз, и он знает, какое впечатление они произведут на хамовитого эскулапа?! Уилсон ведь понял, что влюблена в него по уши… Что ноги уволакивала через силу. Охренеть. Просто охренеть…

Просто охренеть.

Пришел, значит, на «мою» территорию и устроил казнь египетскую?! Какие два визита?! Врать не надоело?!!

Разозлившись, я упала на пол и решительно жмакнула проигрывать дальше: