Наперекор всем

Одна ступенька треснула. Граф отлетел в сторону.

Мэриан закричала.

Граф перевалился через край…

Глава 21

– Опустите решетку!

Наемники с воинственными воплями пытались ссадить Гриффита с лошади. Боевой конь бил копытами, не подпуская к себе врагов. Вокруг раздавались стоны раненых, катавшихся по траве внутреннего двора. Но Гриффит натренированным ухом определил, откуда исходят приказы.

– Опустите решетку, болваны! Опустите, кому говорю!

Гриффит, поспешно оглядевшись, заметил Гледуина, стоявшего на лестнице, ведущей в караульное помещение.

Острые железные зубья решетки дернулись и начали быстро снижаться, образуя барьер между Гриффитом и спешившим на помощь отрядом короля. Ни один рыцарь не рискнет погибнуть страшной смертью от громадных копий, грозивших всякому, кто осмелится проехать под решеткой.

– Закройте же двери, идиоты, а не то сейчас явятся англичане и порубят нас, как начинку для пирогов!

Гледуин в походных доспехах орал на дюжину наемников, старавшихся закрыть массивные деревянные двери за решеткой. Грудь Гледуина защищал слишком большой панцирь. На голове неуклюже сидел слишком маленький шлем. Поножи громко звякали, стоило ему топнуть ногой. В лучах солнца ярко блеснули латные рукавицы.

– Быстрее! Быстрее! – вопил он.

Скоро, очень скоро, понял Гриффит, они закрепят железные полосы, служившие засовами, и он останется здесь один, а Генрих не сможет проникнуть в замок. Но ему нужна помощь, и сейчас же. Где Билли? Где обещанная подмога?

Гриффит с ревом стряхнул нападающих и ворвался во двор.

– За Англию! – крикнул он в направлении замка. – Король Генрих требует впустить его, а валлийские наемники противятся повелителю!

Наемники застыли, нерешительно поглядывая на замок. Неужели английские солдаты ослушаются приказов хозяина ради короля?

– За англичан!

Ничего не произошло, и наемники, злорадно ухмыляясь, начали собираться вокруг Гриффита, словно стая волков, ожидающих подходящего момента, чтобы наброситься на жертву. Он в отчаянии вскрикнул:

– За вашего товарища Билли и вашу хозяйку Мэриан!

Нижние двери центральной башни отворились, и оттуда вырвались английские солдаты. Позади мчались остальные – повара и служанки, прачки и мальчишки на побегушках…

Во главе столь странного отряда бежал Билли, выкрикивая приказы, как настоящий командир. Обе стороны сцепились не на жизнь, а на смерть. Солдаты действовали хладнокровно и с обычным искусством, но на Гриффита произвел огромное впечатление вид мальчишек, использующих тяжелые серебряные блюда в качестве щитов, и служанок, ловко орудовавших железными кочережками. Прачки молотили вальками по головам валлийцев, а повара атаковали их кухонными ножами.

В довершение суматохи Шелдон выпустил собак из псарни, и те бросились на наемников.

Гледуин открыл забрало и начал осыпать ругательствами наемников, которых сильно потеснили англичане. Но прежде чем он смог прийти на помощь своему войску, решетка медленно, рывками начала подниматься, и Гриффит громко рассмеялся, глядя в разъяренное лицо валлийца. Но Гледуин услыхал скрип – даже сквозь лай собак, проклятия и вопли – и, хищно ощерившись, слетел по каменным ступенькам в комнату, где находился опускной механизм, зная, что Гриффит непременно последует за ним, и тот пришпорил коня. Оказавшись на земле, Гриффит метнулся к Гледуину, держа наготове меч и щит, настолько страстно желая завладеть добычей, что едва не пропустил мимо ушей крик Арта:

– Гриффит, смотри!

Гриффит поднял глаза, ослепленный сверканием доспехов Гледуина, и потрясенно наблюдал, как Арт и Долан, схватив наемника за руки, подвесили его над лестницей и начали раскачивать, как на качелях. Тот безуспешно пытался вырваться и сохранить равновесие, но Гриффит успел заметить только, как валлийцы, пересмеиваясь, отпустили Гледуина и тот с громким клацаньем и треском приземлился внизу, подняв тучу пыли, мгновенно окутавшей блестящие доспехи мутным покрывалом.

Арт с невинным видом пожал плечами. Долан вытер руки о плащ и объявил:

– Он просто поскользнулся.

Да, подумал Гриффит, двое валлийцев – этого, пожалуй, вполне достаточно, даже слишком.

– Ты убила его. Убила собственного отца!

Вопли Сесили эхом отдавались от стен, поднимаясь к высокому потолку. Вокруг собралась ошеломленная толпа.

– Она убила отца! Сделайте что-нибудь! – крикнула им Сесили. Хани вторила истерике, с громким визгом спускаясь по ступенькам, волоча ушибленную ногу. – Он кормил тебя, одевал! Сделайте же что-нибудь!

Но притворно громкая скорбь и рыдания постепенно стихли, поскольку и мужчины, и женщины широко раскрытыми глазами смотрели на нее и молчали. Отчаявшись получить помощь, Сесили с мольбой повторила:

– Почему вы не сделаете что-нибудь?

Одна из женщин, брезгливо подобрав юбки, чтобы не коснуться мертвого Уэнтхейвена, объявила:

– Я ухожу и захвачу с собой тазик, отделанный золотом. Его можно продать за хорошую цену.

– Да, а мне нравится золотое блюдо, – прибавил какой-то мужчина, дернув себя за бороду. – В столовой накрыт стол, как вы думаете?

Мэриан стояла, сжимая в объятиях Лайонела, и наблюдала, как приживалы Уэнтхейвена спешат разорить замок.

Визг снова разорвал воздух – это Сесили поняла, что никому нет дела ни до Уэнтхейвена, ни до нее.

– Мама? – спросил Лайонел.

Мэриан прижала его головку к своему плечу и здоровой рукой закрыла ему уши. Необходимо защитить сына от этого. Как она хотела, чтобы кто-то защитил ее, однако, хотя ее печаль была искренна и глубока, а рана в душе ныла и болела, она радовалась. Радовалась.

Уэнтхейвен, самый большой себялюбец, самый беспринципный человек на земле, не смог убить ее. Она разрушила мечты отца, уничтожила его шанс добиться власти, и все же он держал шпагу у ее горла, но так и не сумел довершить удар и не допустил, чтобы Сесили сбросила Мэриан с лестницы.

Потому что она была его дочерью? Возможно.

Потому что она была дочерью своей матери? Вероятно.

Неужели любовь никогда не умирает?

Она поглядела вверх, в темный провал башни, и поняла, что это так и есть.

Любовь отца к ее матери.

Любовь матери к ней.

Раствор, скреплявший камни башни. Защита. Исцеление. Необходимость.

Появившийся расстрига – священник Уэнтхейвена, довольно подозрительного вида, – с первого взгляда оценил ситуацию и, встав на колени около трупа, начал молиться за душу усопшего. Визг Сесили становился все громче, но священник сумел заткнуть ей рот всего двумя словами.

– Уважение к мертвым! – велел он.

Сесили подняла залитое слезами лицо, взглянула сначала на него, потом на то, что осталось от любовника, и снова заплакала, но уже гораздо тише, придерживая живот, словно скорбь отяжелила его так, что не было сил нести это бремя.

Хани добралась до подножия лестницы, подошла к телу, понюхала и, усевшись, взвыла, словно душа, обреченная на вечные муки.

– Он умер без отпущения грехов, – невольно вырвалось у Мэриан. Священник цинично оглядел ее с головы до ног, но тут же глаза его смягчились.

– Это не так. Каждое утро он получал соборование – с тех пор, как умерла ваша мать.

– Но это против законов нашей матери Церкви, – потрясенно запротестовала Мэриан.

– Уэнтхейвен кормил и одевал меня, тогда как Церковь меня отвергла. Я повиновался в первую очередь ему.

Мэриан, охнув, выбежала из темной башни.

Она хотела найти Гриффита с той минуты, как, выглянув в окно, сразу же узнала мужа. Если любовь не умирает, значит, его любовь к ней выдержала тяжкое испытание, и Мэриан хотела найти убежище в этой любви. Хотела быть той, которая нужна ему, и искупить все, что натворила.

Посмотрев в окно, она заметила, что битва почти затихла. Наемники бежали под бешеным натиском солдат Уэнтхейвена и сдавались вновь прибывшему отряду неизвестных английских рыцарей. Неужели Гриффит смог заставить их помочь ему? Вне всякого сомнения. Гриффит способен на все, даже восстать из смертоносной расселины, поглотившей его.