Страница 3 из 11
С отцом Дианы – Русланом Шестаком – я познакомился год назад на конференции в Лондоне. Блестящий хирург, гинеколог-репродуктолог, он убедил меня развиваться в перспективном направлении медицины, связанном с ЭКО и репродуктологией в целом. Я прошел специализацию и набивал руку, оперируя в гинекологическом отделении областной больницы. А потом у Шестака появилась идея фикс: открыть собственный многопрофильный центр, объединяющий под своей крышей узких специалистов. Мне нравилась гинекология, и я не очень-то хотел прекращать оперировать и заниматься консультированием бездетных пар. Руслан Александрович выслушал мой отказ вежливо, предложив войти в долю.
Как ни странно, меня поддержали отец и Роман Рябинин – профессор медицинского университета и, по совместительству, отец Богдана Рябинина – близкого друга детства. Бизнес моего отца, некогда обеспечивший мне сытое детство и юность, терпел убытки, поэтому общая доля нас троих как инвесторов составила всего тридцать процентов.
Семьдесят же принадлежали Руслану Шестаку и его дочери: начинающему пластическому хирургу и красавице, светской львице – Диане.
А вчера я все испортил! Подставил под удар наше будущее партнерство и отношения близких мне людей с самим Шестаком.
Устало тру виски, вспоминая ее губы на своей шее и необдуманно сказанные мной пьяные комплименты…
После обеда снегопад усиливается. Мягкие хлопья покрывают стекло и бесшумно опускаются на землю, крыши домов и машин.
Я бросаю взгляд на часы и собираюсь избавиться от пропитанного кровью и потом халата. Делаю несколько шагов в сторону ширмы и вздрагиваю от хлипкого звука распахнувшейся двери кабинета. Ко мне без стука врывается операционная медсестра Таисия Алексеевна.
– Давление у Вишневской нормализовалось, Мирослав Михайлович, – устало говорит она, поправляя сползшие на нос очки. – С ребеночком все в порядке.
– Кто ночью дежурит? – облегченно вздыхаю я.
– Митрохин. И я.
– Таисия Алексеевна, препараты крови я отменяю.
– И эритроцитарную массу?
– Ее тем более. Продолжаем антибиотик по схеме.
Таисия Алексеевна коротко кивает и делает отметку в листе назначения. Скупого взгляда хватает, чтобы заметить пятна крови и на ее халате.
– Поезжайте, доктор, – мягко произносит она, внимательно посмотрев мне в глаза. – Ваша смена уже три часа как закончилась. Выходим девчонку, не волнуйтесь.
– Спасибо. Я как раз собирался, но…
– Куда это ты собирался? – протяжно обрывает мою речь застывшая в дверном проеме Диана. Она широко улыбается, теребя висящее на сгибе локтя пальто. – Здрасьте, – небрежно бросает приветствие Таисии Алексеевне. Медсестра здоровается с ней и, пожелав мне спокойной ночи, выходит.
Диана приближается, не замечая сквозящие в моем взгляде задумчивость и утомленность. Ее пряно-цветочный аромат перебивает в ординаторской запахи дезинфекторов и лекарств.
– Ты решила сама заехать за мной?
– Да, доктор Боголюбов. У меня сегодня выходной, стало скучно, поэтому… я здесь. Едем?
– Да. Дай мне десять минут на душ, а после… я к твоим услугам.
– К чьим это ты услугам?
Никита Чернов с женой Олесей – собственной персоной. Заваливаются в ординаторскую, как к себе домой. Судя по возбужденному блеску в глазах Ника – он чем-то страшно доволен. Ну… или его женушка сегодня в хорошем настроении и не выносит мозг. Странная парочка, глядя на которых, убеждаешься в своем решении никогда не жениться.
– Да так, не берите в голову, – улыбаюсь я. – Привет, Олесь, как дела?
– Отлично, Мир. Вот… приехала с мужем попрощаться. Я еду в Испанию по горящей путевке, – восхищенно отвечает Олеся. Заправляет длинную каштановую прядь за ухо и переводит заинтересованный взгляд на Диану. Знаю, Олеся ревнует мужа к каждому столбу, к слову, небезосновательно, но ревновать к Ди? – Привет, Диана. – Олеся делает вид, что только что ее заметила.
– Привет, Олесь, – вскидывает подбородок Ди. – Приятной поездки. А Ник разве не едет с тобой?
Вот же дернул ее черт уколоть Олесю! В карих хищных глазах шатенки мгновенно вспыхивает едва скрываемая ярость. С трудом подавляя желание отбрить Диану, Олеся отвечает:
– У моего мужа ответственная должность. И он много работает. Мы после поедем… летом, например. – Звучит как оправдание.
– Любимая, в аэропорт опоздаем. Пока, докторишки, хорошего вечера! – Ник распахивает шкаф, вешает свой халат и уводит погрустневшую супругу от греха подальше.
– Пока! Приятного отдыха! – в унисон щебечем мы с Дианой, пытаясь растворить повисшую неловкость.
– Поторопись, Мир. А то и мы опоздаем, – заботливо произносит Ди, когда мы остаемся в кабинете одни.
Холодный ветер теребит влажную после душа челку. Тонкие каблучки сапожек Дианы отдаются эхом от кирпичных стен больницы. Она демонстративно кладет ключи от своей машины в сумочку и подходит к пассажирской двери моей новой «бэхи».
– Потом довезешь меня домой, о’кей?
Не хочу показаться грубым и согласно киваю. Мне все равно, куда мы едем, я хочу разобраться с делами и очутиться дома. Отираю ладонью лицо, прогоняя мельтешащие перед глазами кадры: отслойка плаценты у беременной, кровотечение, угрожающее жизни снижение объема циркулирующей крови, экстренное кесарево сечение…
– Мир, а почему бы нам не попробовать? – прерывает тишину Диана.
В голове что-то громко щелкает. Ее неожиданный вопрос возвращает поток моих мыслей к исходной точке. Диана безуспешно прячет во взгляде неловкость, запоздало жалея о сказанном как о глупости, и заправляет за ухо свою высветленную прядь.
Я застываю на мгновение, застигнутый ее вопросом врасплох, а очнувшись, произношу:
– Я задумался, прости. О чем ты спрашивала?
– Мир, я предлагаю нам попробовать. Ну… отношения… – по слогам произносит она.
В ноздри забивается аромат ее духов, а под кожу – проникающий насквозь, словно лазерный луч, пристальный взгляд. Я с трудом вспомнил, как провел с ней ночь, но отчетливо осознаю, что терять свободу и связывать себя обязательствами не хочу.
Замечаю, как в луче мелькнувшего в салоне уличного света блестят глаза Дианы.
– Диана, солнышко… – отвечаю и резко отворачиваюсь, словно споткнувшись о ее взгляд. – Поверь, я не стою того. Я не из тех, кто строит отношения, встречается, женится. – Она продолжает с надеждой смотреть на меня. – Я только трахаюсь, усекла?
Да, грубо. Я козел, бесчувственный мудак, кретин… что там еще? Знаем, проходили. Я слишком хорошо помню, каково это – быть отвергнутым, ненужным, лишним, чтобы снова нырять головой в это дерьмо…
– Мир, это все упрощает, – ледяным тоном произносит она. – Раз уж тебе все равно с кем, тогда пускай это буду я. Отец обрадуется, если партнер по бизнесу станет его зятем.
Я сжимаю кожаную обивку руля так сильно, что белеют пальцы.
– Что? Прости, Диана, пожалуй, это слишком даже для меня.
Съезжаю с дороги на парковку большого блестящего банка. Вот это я влип! Диана, почувствовав мою неловкость, мелодично щебечет:
– Мир, я пошутила, ты чего? Я не хочу выходить замуж в ближайшие десять лет. Карьера – все для меня.
– Правда? Диан, прости меня, пожалуйста, солнце. Знала бы ты, какое я сейчас испытываю облегчение! Не поверишь, я тоже не собираюсь жениться. Вообще.
– Поужинаем вместе? После банка. – «Опять двадцать пять!»
– Нет, красавица, я очень устал. Сегодня не операционный день, но у меня были две экстренные.
– Ладно, расслабься уже, – натянуто улыбается она, когда мы поднимаемся по мраморным ступенькам и оказываемся в ярко освещенном холле банка.
Диана кому-то звонит, и через несколько минут из блестящих дверей лифта выплывает моложавая темноволосая женщина, выстраиваясь по стойке «смирно».
– Добрый вечер, меня зовут Оксана Сергеевна Федорцова. Руслан Александрович звонил мне и ввел в курс дела.
Она поочередно протягивает нам руку для приветствия, а затем жестом увлекает за собой.