Разрушающее напряжение

Он рассмеялся.

— Мне нужна остальная часть твоей истории, Блейк, прежде чем я решу, что с тобой делать.

— Давай остановимся на минутку, — сказал он. Они находились на подстанции, окруженные огромными насосами и толстыми серыми трансформаторами; сумеречный мрак был испещрен яркими полосами света, исходящими из решетки внизу, медленно ползущими вместе с вращением станции. Сквозь решетку они могли видеть центральное кольцо, с его деревьями и садами.

— Я не проходил курсы взрывотехников в «Спарте», Линда…

— Никогда не называй меня так. — Ее сердитое предупреждение эхом отозвалось в металлической камере.

— Уже слишком поздно. Они знают, кто ты.

— Да? Ну, а я знаю, кто они такие. — Голос выдал ее, потому что она устала, и страх вырвался наружу. — Чего я не знаю, так это где они находятся.

— Один из них здесь, на этой станции. Ищет тебя. Вот почему я пошел на все эти фейерверки — чтобы добраться до тебя. Прежде их.

— Кто же это?

— Не думаю, что я его узнаю. Или ее. Может быть.

— Проклятие. — Она вздохнула. — Начни с самого начала, ладно?

Он глубоко вздохнул, закрыл глаза и медленно выдохнул. Когда он открыл свои темные глаза, они сверкнули отраженным светом снизу:

 — «Спарта» распалась через год после того, как ты ее покинула. Тогда нас было около дюжины моего возраста, шестнадцатилетних и семнадцатилетних — Рон, Халид, Сара, Луис, Розария…

Она перебила его:

— В таком далеком прошлом моя память превосходна.

— Весной, после твоего отъезда, к нам пришли какие-то странные типы из правительственного агентства. Эти люди были вербовщиками, ищущими добровольцев для «дополнительной учебной программы». Они делали много  намеков о увлекательной, не совсем законной работе на правительство. У нас создалось отчетливое впечатление, что тебя уже отобрали для этого … а ты, ведь, была всеобщим кумиром.

— Примером для подражания во всем хорошем, а особенно в плохом.

— И это тоже, иногда. — Он улыбнулся при этом воспоминании.

— Почти все согласились. Я записался — устроил скандал с мамой и папой, но они в конце концов сдались — и отправился в летний лагерь с несколькими другими ребятами. Это было в восточной Аризоне, высоко в горах. Мы пробыли там недели три. Они знали, что у нас хорошая общая подготовка, поэтому сразу перешли к специфическим вещам. Выживание. Шифры. Подрывное дело. Способы убийства. Позже я понял, что все это было легкой, детской игрой. Отбор тех из нас, кто был наиболее талантлив. Психологически восприимчив.

— Кого отобрали? Тебя и кого еще?

— Никого. Однажды днем пришел твой отец. С ним были мордовороты в штатском, возможно, из ФБР. Я никогда не видел его таким злым; он просто терроризировал этих самоуверенных крутых парней, которые управляли этим лагерем. Нам, детям, он почти ничего не говорил, но мы видели, что его сердце разрывается. Через час мы уже возвращались обратно в Финикс. Это был конец летнего лагеря. — Блейк помолчал. — Это был последний раз, когда я видел твоего отца. И твою мать я больше  никогда не видел.

— Они мертвы. Официально. Крушение вертолета в Мэриленде.

— Да. Ты была на похоронах?

— Возможно, да. А может, и нет. Этот год пропал из моей памяти.

— Никто из тех, с кем я разговаривал, не был на похоронах. Мы услышали о катастрофе через месяц после того, как вернулись. «Спарта» просто развалилась. Нас всех разогнали по частным колледжам. — После «Спарты» мне казалось, что я попал в школу для дебилов. Про то, что с тобой случилось, никто никогда не слышал.

— И что же со мной случилось?

Блейк посмотрел на нее, и его теплые глаза смягчились и он начал:

— После окончания колледжа, деньги отца позволили мне заниматься, тем что мне по душе и я занялся расследованием твоего таинственного исчезновения и вообще всего связанного с проектом «Спарта». Вот что мне удалось выяснить.

 В журналах писалось что примерно в то время существовала программа для введения самовоспроизводящихся биочипов в человеческий мозг. Исследования проводились в лаборатории военно-морского флота, потому что они были экспертами по биочипам. Первым испытуемым был некто, предположительно клинически мертвый, с мертвым мозгом.

— Отличная история для прикрытия. — Она рассмеялась, но в ее голосе прозвучала горечь. — Все, что они сделали, — это поменяли местами причину и следствие.

Он подождал, но она больше ничего не сказала, тогда продолжил:

— Этот субъект  сначала показал замечательные результаты, но затем из-за серьезных нарушений в его психике эксперимент пришлось прекратить и он был помещен в спецлечебницу. Уединенное местечко в Колорадо. 

— Биочипы — это еще не все, что они сделали, Блейк, — прошептала она. — Они совершили много такого, что нельзя предавать гласности.

— Я об этом уже начал догадываться. Четыре года назад лечебница в Колорадо сгорела дотла. — Убили дюжину человек. Концы в воду.

— Все, что ты мне рассказал, я уже восстановила для себя, — нетерпеливо сказала она.

— Если бы я не увидел тебя живой, я бы прекратил это расследование. Как тебе удалось сбежать?

— Доктор, который должен был быть моим сторожевым псом… должно быть, его начала мучить совесть. Он использовал биочипы, чтобы восстановить повреждения, которые они нанесли. Я начала вспоминать…

Она повернулась к нему, крепко сжала его руку:

— А что случилось за этот стертый из моей памяти год? Что они на самом деле пытались сделать? Что я такого сделала, что напугало их и, заставило превратить меня в овощ?

— Может быть, ты чему-то научилась, — сказал он.

По его тону она поняла, что ей может не понравиться то, что она услышит. Она убрала руку и тихо спросила:

— Как ты думаешь, что это могло быть?

— Я думаю, ты поняла, что «Спарта» была гораздо больше того, что знали о ней твои отец и мать. Верхушка огромного айсберга, древнего айсберга.

Он изучал ее, пока станция катилась в пространстве, а яркие полосы света снизу, сквозь решетку разрезали, ее темные черты на ленты.

— Есть одна теория. Идеал. Мужчин и женщин сжигали во имя этого идеала. Других, кто верил в теорию, превозносили как великих философов. А некоторые верующие обрели власть и стали чудовищами. Чем больше я изучаю этот предмет, тем больше связей я нахожу, и тем дальше они уходят в глубь веков — в 13 веке они были известны как адепты «Свободного Духа», пророки — но какое бы имя они ни использовали, они никогда не были искоренены. Их целью всегда было сделать человека подобным Богу. Совершенство в этой жизни. Сверхчеловек.

Разум Спарты покалывало; образы танцевали в полумраке, но мерцали стробоскопически, прежде чем она успевала привести их в сознание. Странная вибрация одолела ее обычное зрение; она прижала пальцы к закрытым векам.

— Мои родители были психологами, учеными, — прошептала она.

— Всегда были темная сторона и светлая сторона, добро и зло.

Он терпеливо ждал, пока она снова откроет глаза.

— Человека, который руководил проектом, зовут Лэрд, — сказал он. — Он старался держать свою причастность в секрете.

— Я запомню это имя.

— Лэрд знал твоих родителей много лет, даже десятилетий. Еще до того, как они эмигрировали. Может быть, он знал что-то такое, что могло бы их заставить сотрудничать.

— Нет, — прошептала она. — Нет, Блейк, Я думаю, он соблазнил их видением более легкого пути к совершенству.

— Ты вспомнила что-то новое?

Она огляделась вокруг, рассеянная и нервная. — Ты мне очень помог, Блейк. Но давай  об этом позже, нам надо закончить начатое.

— Лэрд сменил имя, возможно, внешность, но я думаю, что он все еще пользуется влиянием в правительстве.

— Я буду беспокоиться об этом позже.

— Если бы он мог контролировать тебя, он мог бы многого добиться. — Он помолчал. — Может быть, даже стать президентом.

— Возможно, дело в том, что он не смог меня контролировать и я стала для него опасной. Возможно, почувствовал угрозу своему верховенству. Кто знает.