Страница 305 из 344
— Плохие времена пришли, — сказал ганта Корт, отирая ладонью усы.
Трое собеседников глянули на Корта без особого интереса. Не в первый уже раз ганта заводил песню о плохих временах. Собеседники сомневались, что он сумеет добавить нечто новое к сказанному вчера и позавчера, и третьего дня, и на прошлой неделе. Но и перебивать Корта никто не стал. Не принято у шаванов — прерывать речь другого, когда сам не имеешь дельных мыслей.
— Волчара, — продолжил Корт. — Волчий нетопырь, вот я о ком говорю. Вы знаете, братья: он трижды побил альмерцев. Трижды — с одним батальоном! Галлард, бывший приарх, потерял все земли и войска, и теперь цепляется за последний городок, как теленок за вымя.
— Тут ты неправ, — возразил ганта Ондей, оскалив гнилые желтые зубы. — Флисс — большой порт, у Галларда там две тысячи воинов.
— Две тысячи! А было — десять! Волк разделал его, как мясник — бычью тушу. И с волком, братья, повсюду ходит главная монашка. Называет его святым воином, вещает, будто бьются они за праведное дело. Чем это кончится, братья? Куда река принесет?
Степной Огонь почесал разбитое колено, хмуро глянул на Корта:
— Я не люблю загадок. Хочешь сказать — говори.
— Скажу, затем и рот раскрыл. Конец истории мне ясен: Ориджин сядет на трон. Да только это не конец, вот в чем беда. Судите сами, братья. Были на свете четыре большие силы: Корона, Север, Центр и мы. Северянин станет владыкой — значит, возьмет в руки две первые силы. Центр ослаблен: альмерцев побили, осталась Надежда, а в одиночку она — не ровня волкам. И кто же будет противовесом Ориджину? Да только мы, некому больше! Помяните, братья: придет время — явятся волки сюда, чтобы вырезать нас и править всем миром.
Юхан Рейс был молод. Огромное богатство не лишило его должного уважения к старшим, так что он внимательно дослушал речь Корта и лишь потом возразил:
— Ганта, Ориджина могут и не выбрать владыкой. Он клялся победить не Альмеру, а Кукловода. У Кукловода — Персты Вильгельма. Глядишь, и не справятся волки.
От слов «Персты Вильгельма» в шатре будто повеяло холодом. Ондей поежился, Корт хлебнул вина. Боязнь перед этим оружием жила у шаванов даже не в крови, а глубже — в памяти рода.
— Ганта Юхан, — ответил Корт, — я уважаю тебя за смелость и твердый нрав, но тебе недостает опыта, чтобы видеть суть вещей. Кукловод — граф Шейланд — женат на волчьей сестре. Если победит он, то через жену получит власть надо всею волчьей стаей! Выйдет даже хуже: кайры снова окажутся на вершине, но еще и с Перстами Вильгельма!
— Волчья сестра восстала против мужа, — сказал Юхан Рейс. — Через нее он ничего не получит.
— Баба, — буркнул Ондей. — Северная баба, их растят покорными. Подчинится, никуда не денется.
Некоторое время стояла тишина. Все вспоминали женщин, каких встречали на своем веку. Ондей знал в этом толк. Несмотря на смрад изо рта — а может, благодаря ему — ганта Ондей имел на своем веку три сотни девиц, в том числе пятнадцать северянок. Юхан, чей список был довольно короток, первым нарушил молчание:
— Похоже, твоя правда, ганта Корт. Но что же ты предлагаешь?
Степной Огонь не без труда разогнул ногу и сменил позу, чтобы лучше видеть Корта, когда тот выскажет предложение. Месяц назад ганта Корт уже предложил кое-что: поднять орду, пока она не растеряла задора, и пойти на кого-нибудь войной. Лучше всего — на шиммерийцев: они получили удар от Лабелинов и стали слабы. Разграбить Лаэм и Оркаду, набить переметные сумки золотом, поднять боевой дух. Легкая победа разогреет кровь шаванов, орда снова вырастет до полусотни тысяч — и вот тогда можно пойти на главного врага: Ориджина.
В тот раз Степной Огонь выслушал ганту и дал ответ: мы будем воевать, когда я скажу, и с тем, кого я выберу. Корт не стал гневить вспыльчивого вождя. Сразу согласился: тебе виднее, Степной Огонь. Но с того дня чуть ли не каждый вечер ганта Корт заводил одну и ту же песню: плохие пришли времена, братья; Гнойный Червь навострил клыки, чтобы сожрать мир…
— Так что же ты предлагаешь, ганта Корт?
— О, вождь, я даже не знаю, что можно предложить. Плохое время, а грядет — еще худшее. Червь набирает силу и выползает из логова… — потеребив ус, Корт добавил невзначай: — Да и слухи бродят по орде…
— Какие слухи? — прищурился Моран.
— Да всякие… Люди бормочут, не разберешь.
Степной Огонь сплюнул прямо на ковер.
— Будь ты не гантой, Корт, а простым всадником, я бы сказал: ты скользкий, как собачье дерьмо. Юхан, ты ответь: какие слухи бродят по орде?
Молодой Рейс залился краской. Было трудно повторить такую клевету, но солгать вождю — и вовсе невозможно.
— Говорят, Моран, будто Спутники сломали твою волю вместе с ногами, потому ты больше не можешь воевать. Еще говорят, когда девка Литленд отказала, у тебя засохло все, что между ног.
Степной Огонь хлопнул его по плечу:
— Вот ответ настоящего шавана! Сын Степи говорит прямо, а не виляет, как змея.
Корт оправдался:
— Моя память не хранит такую гнусную клевету, вот я и не мог вспомнить, о чем были слухи. Но если уж говорить прямо, дух орды — не на высоте. Еще немного, и все разойдутся кто куда. И добавим то, как наш простой здесь бьет по карману славного Юхана.
Пребывание орды в Рей-Рое обходилось молодому Рейсу в сотню коров каждый день. По первой ордынцы щедро платили за пищу и женщин, овес и вино — словом, за все, что получали в городе. Но чем дальше, тем сильней истощались трофеи, захваченные в Литленде, и тем меньше всадники Морана желали платить за что-либо. Видя, как тает отцовское богатство, Юхан испытывал сожаление, хотя и стыдился этого чувства.
— Я отдам что угодно ради славы Степи! — отчеканил молодой граф.
— Ради славы, — подчеркнул Корт, — но не ради сидения на задницах.
Степной Огонь щелкнул пальцами, чтобы слуга налил ему вина. Поднял кубок — и швырнул в лицо Корту.
— В следующий раз, — тихо сказал Моран, — это будет нож.
Пока ганта утирал лицо рукавами, Степной Огонь повернулся к Юхану и Ондею.