Страница 303 из 344
— К кому еще?
— Что мы сделаем, когда увидим его?
Пауль ухмыльнулся:
— Кое-что сделаем. Тебе понравится.
— А Моран примет нас?
— Мы убедим.
— Как?
Добродушие командира исчерпалось:
— Много вопросов. Отставить. Вернуться в строй.
Тогда Аланис обратилась к шаванке:
— Чара, ты приведешь нас в Рей-Рой?
Чара ехала будто в полудреме. Пожевывала листья какой-то травы, безучастно глядела вдаль, покачивала головой в такт лошадиного шага.
— Я спросила: ты приведешь нас в Рей-Рой?
Лучница подремала еще минуту, лишь потом соизволила дать ответ:
— Приведу.
— А к Морану Степному Огню?
— Нет.
— Ты не знаешь его?
— Знаю.
— Так представь нас!
— Не могу.
Грубая краткость ответов разозлила Аланис. Не желая опускаться до конфликта, герцогиня задрала нос и отъехала в сторону.
Но со временем заметила: ее тянет еще поговорить с Чарой. Угрюмая лучница чем-то располагала к себе. Уверенностью, возможно. Спокойствием. Внутренним достоинством. Конечно, Чара — не ровня герцогине, но некое благородство читалось и в ней.
— Кто ты? — спросила Аланис, спустя время.
— Чара.
— Имя я знаю, скажи еще что-нибудь. Кто твой ганта? Откуда едешь?
— Ганты нет. Я сама по себе.
— Одиночка в Степи? Разве так бывает?
Чара лишь пожала плечами.
— Нет ни мужа, ни спутника?
— Был, — сказала шаванка. — Предал.
У Аланис вырвалось:
— И меня.
Шаванка обратила к ней пристальный взгляд:
— Адриан?
Говоря о предательстве, Аланис имела в виду Эрвина Ориджина. Но теперь осознала: северянин — дитя. Его выходка в Палате — ничто в сравнении с тем, какой удар нанес Дому Альмера владыка.
— Да, Адриан.
— Что он сделал тебе?
— Причинил моей семье много горя.
— Обманул?
— Обвинял, судил, преследовал, покрывал наших врагов. Обманул ли…
Аланис задумалась. Обмана не было как такового. Но беспощадно карать отца за малое участие в давнем-давнем заговоре — это разве по чести?
— Адриан — жестокий лицемер. Мерзавец под маской благородства.
— Ты любила его? — спросила Чара.
— Нет.
— Была же его невестой!
— Была, но не любила.
— Почему?
— Он того не стоил.
Миновало много часов прежде, чем они заговорили вновь. Но в Степи не сказанные слова сближают людей, а пройденные мили. Отряд проехал полпути до Рей-Роя, дважды становился на ночлег, съел трех степных зайцев и пять котелков похлебки, сделал приличный крюк, огибая лагерь крупного ганты, — и лишь потом Аланис вновь заговорила с Чарой, чувствуя неожиданно много доверия.
— Ты презираешь мужчин. Только из-за спутника, который тебя предал?
Похоже, теперь и Чара больше желала беседы:
— Было бы глупо — судить обо всех по одному.
— Сколько же их всего?
— Пятеро подлых шакалов встретились на моем пути. Дух Степи слал их одного за другим, пока я не поняла: от мужчин не жди ничего, кроме подлости.
— Расскажи о них.
— Зачем тебе?
— А кому еще ты сможешь рассказать?
Лучница пожевала и сплюнула травинку.
— Первого зовут ганта Бирай. Он бросил нас со спутником на поле боя. Должен был зайти в тыл врагу, а вместо этого сбежал. Потом сказал: закон Степи позволяет бежать из битвы. Но Бирай — все равно гнусный шакал. Жалею, что не убила его при встрече.
Аланис ответила:
— В Альмере таких, как он, называют дезертирами. Их секут плетьми, а затем вешают.
— Хороший обычай.
Чара помедлила, и герцогиня сказала неожиданно для себя:
— Моего первого зовут Эрвин Ориджин. Мы были союзниками. Я сделала то, что принесло ему победу. Но нарушила его приказ. Он отомстил мне, опозорив перед лордами Палаты.
— Отомстил за то, что ты нарушила приказ?
— Да.
— Ты — вольная женщина, а не раб или слуга! Ты не обязана исполнять приказы.
— Благодарю.
Шаванка помолчала какое-то время.
— Мой второй, — сказала затем, — это Моран Степной Огонь. Мы со спутником были лучшими разведчиками орды. Моран послал нас в Мелоранж, а затем сам же выдал ползунам. Нас пытали и узнали планы Морана — ложные планы. Так он обманул ползунов.
— Вот почему ты не хочешь вести нас к нему! Ты ненавидишь Степного Огня!
— Он меня — тоже. Мы со спутником хотели положить его в пыль. Убить не сумели, но искалечили. Теперь он едва может ходить.
— Он заслужил этого, — сказала герцогиня.
— Кто твой второй? — спросила Чара.
— Священник. Галлард Альмера, мой дядя. Когда пал Эвергард, он оказался тут как тут, чтобы присвоить власть и титул моего отца. Я — истинная наследница — мешала ему. Потому он гнал меня по всей Альмере, словно кролика. Натравливал вассалов, как свору собак: ату ее, ату!.. Убивал верных мне людей — резал, вешал, жег на кострах. И все время продолжал считать себя святым! Да и теперь считает. Больно и мерзко, что этот человек носит одно имя со мною.
— Ты ненавидишь его больше, чем Ориджина, — отметила шаванка.
— О, будь спокойна! Ненависти у меня много, на всех хватит!
Чара погладила оперения стрел в колчане, будто они помогали находить слова для рассказа.
— Третий был колдуном. Так и звал себя — Колдун. Он умел говорить с Предметами. С их помощью отбирал у людей души, а сам был неуязвим — ни для стрелы, ни для клинка. Он не причинил мне вреда, даже напротив — спас из плена. Но на моих глазах убил многих, кого не стоило. Убил ради удовольствия. Сын гнойного Червя — вот кто он был.
У герцогини пересохло в горле. Она покосилась на Пауля — тот ехал осторонь и явно не слышал беседы.
— Мой третий — тоже колдун и говорит с Предметами. Это он сжег моего отца и брата, он же подарил мне это, — Аланис тронула шрам на щеке. — Но я смогла обуздать ненависть, поскольку он — всего лишь орудие. Во всем виноват мечник, а не его клинок.
Шаванка склонила голову, признав правоту этих слов. Погладила гриву кобылы, ласково потрепала шею и обрела силы для нового рассказа.