Экстрасенс разбушевался

На работе установилось затишье — не стало пациентов. Онкология у детей — не частая болезнь. Если лечить традиционными методами, то долго, я же исцелял рак быстрее, чем его выявляли. Три-четыре дня в клинике — и к родителям. Палаты в детской клинике и НИИ радиационной медицины опустели. Уловив момент, медицинское начальство попыталось припрячь меня к исцелению взрослых. Я встал в позу — ни за что! Ибо нефиг. Только лишь начни — поимеют и высушат. Всех исцелить не удастся, и пойдет грызня за доступ к целителю. Жизнь превратится в ад. Не считайте меня бездушным. Ничего в этом мире не бывает случайно. Получил смертельную болезнь — значит, заслужил. Не виновны лишь дети. И еще согласился поработать с ликвидаторами аварии на ЧАЭС. Кстати, рак у них не превалировал, доминировало другое. Сердце, легкие, печень, почки… Многие жаловались на боль в суставах. Две недели в НИИ радиационной медицины — и с тяжелыми разобрался. Остальных пусть врачи лечат — им за то зарплату платят. Денег с ликвидаторов я не брал. Они не подозревали даже, что за странный врач в маске приходит их смотреть. Выслушивает жалобы, щупает больные места, почему назавтра им становится легче. Вот и пусть не знают.

Деньги поставлял конвейер деток с ДЦП. Взносы их родителей продолжали капать на счет кооператива. Сумма там превысила миллион рублей и приближалась к двум. Нафига больше, все равно сгорят. Я подумал, посоветовался с женой и приостановил прием. Граждане СССР имеют право на отдых, целители не исключение. Не то как впрягся с первого дня в этом мире, так и продолжаю пахать. От работы кони дохнут. Хорошо бы съездить с Викой на какой-нибудь курорт. В своем времени рванул бы на Мальдивы или в Таиланд, но, во-первых, не выпустят, во-вторых, там нет еще индустрии отдыха — не создали. Не то бы понырял с аквалангом, половил бы рыбку у рифов…

В этот момент меня и пригласил министр здравоохранения. С Владимиром Сергеевичем у нас сложились если не дружеские, то весьма теплые отношения. Доктор медицинских наук, он прекрасно понимал, что я делаю для больных, и ценил это. Относительно молодой для своей должности — 47 лет, он был восприимчив к новому в медицине и стремился внедрить это в практику. На встречу я шел с легким сердцем. Полагал, разговор пойдет о направлениях взаимодействия, но ошибся.

— Немцы приглашают в гости, — сообщил министр. — Их заинтересовал опыт исцеления ДЦП. Выражают желание посмотреть на процесс воочию, потому просят включить в делегацию вас. Что скажете?

— Почему б не съездить? — улыбнулся я. — С онкологией разобрались, исцеление ДЦП я приостановил. Кто конкретно приглашает?

— Клиника имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Очень авторитетное медицинское учреждение. Все за их счет: перелет, проживание в гостинице, командировочные. По их нормам, не по нашим.

Существенное замечание. За советские командировочные будешь сухари в гостинице грызть.

— У меня условие: в делегацию включить мою жену.

— Разумеется! — кивнул министр. — Виктория Петровна возглавляет отделение по лечению детей с ДЦП. Еще предлагаю главного врача Минской областной клиники Терещенко. Итого: я, как глава делегации, вас двое и Семен Яковлевич. Плюс переводчик из МИДа и этот… наблюдатель, — он поморщился. — Нам его, как и переводчика, дадут в Москве. Без него не выпустят.

Это так. Сопровождающий от КГБ — неизбежное зло в таких поездках.

— По рукам, Владимир Сергеевич! — согласился я.

Дело завертелось. Не прошло недели как нам выдали заграничные паспорта с разрешительными записями на нужных страницах. Вылет наметили на понедельник 18 февраля. В воскресенье сядем в поезд Минск-Москва (билеты на него уже в кармане), ночь в купе — и здравствуй, белокаменная! Переезд в Шереметьево, встреча с куратором от КГБ и переводчиком. Раздача билетов на рейс Аэрофлота Москва-Франкфурт — и в путь.

Мы Викой собирали чемоданы. Жена радовалось, как ребенок, — в первый раз за границу. И не в какую-то там Болгарию, а саму Германию! Капиталистическое государство, несколько месяцев назад включившее в свой состав бывшую ГДР.

…Хилькевич позвонил мне домой в пятницу.

— Не хотите погулять, Михаил Иванович? — предложил. — Погода замечательная. Выходите, буду ждать у подъезда.

За окном шел мокрый снег, и назвать это замечательной погодой, было странно. Я догадался, что случилось нечто экстраординарное.

— Не хочу тревожить Викторию Петровну, — объяснил полковник, едва мы отошли от дома. — Сами скажете. Вам нельзя ехать в Москву — задержат прямо на вокзале. Обоих. Делегация в Германию — повод выманить вас из Минска. Здесь вас в обиду не дадут — есть указание первого секретаря ЦК. А вот в Москве… — он развел руками.

— Информация точная? — спросил я.

— Более чем, — кивнул он.

— Не отстали, суки! — сплюнул я. — Жаба задушила — валютки захотелось. Ваши предложения, Николай Сергеевич?

— Сообщите министру, что отказываетесь от поездки, скажем, по семейным обстоятельствам. Пусть отправляются без вас. Сами затаитесь. Место, если нужно, подберем.

Мне, что, прятаться как зайцу? Ладно, одному, но с беременной женой?

— Нет, — покачал я головой. — Есть другой план. Но сначала ответьте: вы со мной?

— Я дал слово! — обиделся полковник. — Не хочу, чтоб вы думали плохо о сотрудниках КГБ — среди них много честных и порядочных людей. Только те, кто затеял эту мерзость — подлецы и негодяи. Буду рад поломать им планы.

— Тогда слушайте меня. Я отправляюсь в Москву… — он дернулся, но я жестом попросил его помолчать. — Но не в воскресенье, а в субботу. Буду там на сутки раньше — в этот день меня не ждут. Сможете приобрести два билета на поезд?

— Без вопросов, — кивнул он. — Почему не на самолет?

— Там билеты именные, информация может ускользнуть[1].

— Понял, — сказал полковник, с уважением глянув на меня.

— Мне понадобится квартира в Москве — дня на два-три. В гостинице останавливаться нельзя — их прочешут в первую очередь.

— Найдем, — вновь кивнул он. — Но зачем в столицу? Прямо в пасть льву!