Экстрасенс разбушевался

Рядом с ней стояла «волга», возле нее — мужчина в импортной дубленке. На голове — пыжиковая шапка. Богатый прикид. Мужчина курил. Увидав меня швырнул сигарету под ноги. Я невольно проводил ее взглядом и увидел на снегу несколько окурков. Поморщился — не люблю нерях. Если куришь, отойди в сторонку — урна в трех шагах. Гадь в нее.

— Михаил Иванович Мурашко? — неряха шагнул ко мне.

— Да? — отозвался я, остановившись.

— КГБ СССР, подполковник Родин, — он махнул у моего носа красной книжечкой.

— Извините, не верю, — буркнул я и попытался его обойти.

— Погодите! — он ухватил меня за рукав. — Почему не верите?

— Документ не показали толком.

— Хорошо, — хмыкнул он и вновь достал свою книжечку. Раскрыв, поднес к моему лицу. — Читайте.

Так… Родин Валентин Семенович, Первое Главное управление КГБ СССР. Эти-то с чего мной заинтересовались? Они, вроде, внешней разведкой занимаются.

— Убедились? — он спрятал удостоверение. — Мы могли бы поговорить?

— Не сейчас, — покрутил я головой. — Меня ждут больные дети. Без того опоздал. Это первое. И второе. В белорусском КГБ у меня есть куратор — Николай Сергеевич Хилькевич. Все беседы исключительно в его присутствии.

— Даже так? — сощурился он.

— И никак иначе, — подтвердил я, обходя чекиста.

Спустя несколько минут я забыл о визитере. В клинику привезли детей с лейкозом, да еще троих. Где только нашли? Договорились ведь с минздравом, чтоб таких вне очереди. Полагал, что в Белоруссии исцелили всех. И вот на тебе — откопали. Провозился до обеда. Только сел пить чай в ординаторской, как зазвонил телефон. Заведующая отделением подошла.

— Вас, — сказала, протянув мне трубку.

Недовольно отложив надкушенный бутерброд, я взял.

— Михаил Иванович, здравствуйте, — раздался в наушнике знакомый голос. Хилькевич. — Не отвлекаю?

— Очень даже отвлекаете! — ответил я сварливо. — Только сел перекусить. Кусок изо рта вытащили.

— Извините, не знал. Тут такое дело. Коллега из Москвы желает с вами побеседовать. Вы с ним встречались возле клиники. Сможете ко мне подъехать? Или заняты?

На мгновение я задумался. Этот прыщ московский не отстанет, лучше разобраться сейчас. Пациентов с лейкозом исцелил, остальные могут подождать — ничего опасного. Мне еще Вику из Боровлян везти. Будем надеяться, что дорогу почистили.

— Через час устроит?

— Ждем, — сказал он и положил трубку.

Ровно через час я вошел в кабинет Хилькевича. В нем плавал дым. Родин сидел за столом хозяина и курил, пуская дым к потолку. Вот же хам! Сел в чужом кабинете, согнал с места хозяина — Хилькевич обнаружился на стуле в уголке и тоже смолит. Что-то раньше я за ним такого не замечал.

— Наконец-то! — отреагировал на мое появление Роднин и загасил сигарету в пепельнице, полной окурков. — Присаживайтесь, Михаил Иванович! — он указал на стул.

Я сел.

— Так, — он придвинул к себе лежавший на столе блокнот и достал из кармана авторучку. — У меня к вам будет несколько вопросов. Первый. Перечислите болезни, от которых исцеляете.

— Врачебная тайна.

— Не городите ерунды, Михаил Иванович, — сморщился он. — Я ведь не спрашиваю, кого и от какой болезни вы исцелили. Просто перечень.

— Не скажу.

— Почему?

— Не хочу.

— Так, — он положил на стол авторучку. — Не желаете сотрудничать с органами?

— Не понятен ваш интерес ко мне. Законов СССР не нарушаю, лечу деток. Причем тут КГБ, да еще Первое управление?

— Объясню, — кивнул он. — Слух о вашей целительской деятельности разошелся за пределами страны. Иностранцы, в том числе из капиталистических стран, проявляют интерес. Выражают желание получить от вас помощь, готовы заплатить. В связи с этим есть мнение организовать процесс надлежащим образом. Вы будете исцелять, страна получать нужную ей валюту.

Так я поверил про страну! Генералы КГБ решили нарубить баксов, пока есть возможность. СССР трещит по швам, наиболее умные чины ищут запасные аэродромы. В той жизни у меня был знакомый — работал слесарем на тракторном. Заочно учился на юриста. После третьего курса его пригласили на службу в КГБ. Интеллектом знакомый не блистал, но зато рабочий и член КПСС — подходящая биография. Много лет спустя я встретил его в подземном переходе. Постаревшего, одетого в потертую одежду.

— Выперли на пенсию, — пояснил знакомый. — А ее едва хватает. В то же время некоторые… — он оглянулся и зашептал мне на ухо. — Еще при СССР присмотрели себе лакомые куски, что-то приватизировали, где-то акционерами стали. Живут и беды не знают. Меня к этому не подпустили. Эх! — он махнул рукой и ушел, не оборачиваясь.

Так что не надо про страну…

— А что получу я? — спросил Родина.

— Достойную зарплату, уважение и признание государства. Наградами не обойдем. Вы их заслужили.

Точно на свой интерес нацелились. Даже валютой поделиться не обещают.

— Ты работай, дурачок, мы дадим тебе значок?

— Как-то странно вы себя ведете, — нахмурился он. — Не по-советски. Не хотите зарабатывать валюту для страны?

— Для нее или вашей конторы?

Он дернул щекой.

— Я не разделяю эти понятия.

— А вот я — да. Валюта СССР действительно нужна — для закупки тех же лекарств, к примеру. Я готов зарабатывать ее для таких целей. Но тогда должен получить контроль над валютными потоками.

— Как вы себе это представляете? — сощурился он.

— Моему кооперативу открывают валютный счет. Все заработанные деньги поступают на него. Министерство внешней торговли заключает контракт на поставку лекарств, после чего обращается ко мне. Мы оплачиваем покупку.

— Исключено, — покрутил он головой.

— На других условиях работать не буду.

— Вы о себе слишком много возомнили! — хмыкнул он. — Мы ведь можем и заставить.

— Это как? — усмехнулся я. — Арестуете? Так уже пытались. Это стоило постов секретарю ЦК и министру МВД.

— Есть другие способы. У вас ведь семья? Жена ждет ребенка?

Зря он это сказал…

— Только попытайся, сволочь! — прошипел я. — Отверну голову! Будешь ходить как кузнечик коленками назад.