Мент. Инспектор угрозыска

Глава 25

Когда я оказался у монастыря, здесь уже шла настоящая война. Муровцы зажали к его ограде с полдесятка граждан явно уголовной внешности, которые не стали сдаваться и потому яростно отстреливались, засев за грудой бочек.

Я присоседился возле совсем ещё молодого паренька, про таких говорят — ещё молоко на губах не обсохло.

— Привет!

Он бросил на меня подозрительный взгляд, потом, видимо, вспомнил, что видел меня на инструктаже в МУРе, кивнул, здороваясь, и продолжил палить из своего револьвера.

Неподалёку от нас лежали милиционеры, стрелявшие из трёхлинеек, правда, пока особого толку от этого не было.

Банда делала яростные попытки прорваться сквозь наш заслон, но очередная попытка привела к тому, что их снова загнали к бочкам, а на мостовой остался один «двухсотый».

— Вы им сдаваться-то хоть предлагали? — спросил я у паренька-соседа.

Тот кивнул.

— Предлагали. Только этим терять нечего, хотят героями подохнуть! — Он сплюнул.

Ну вот, как минимум первый полезный результат облавы — удалось прищучить какую-то шайку, причём не из простых, иначе бы они вряд ли бы стали так огрызаться.

Нервы у бандитов были на пределе, как и патроны. Первым не выдержал здоровенный бугай в матросском бушлате. С перекошенным лицом он вынырнул из-за бочек, размахивая здоровенным тесаком, и тут же лёг, получив от моего соседа пулю прямиком промеж глаз.

Я уважительно посмотрел на парня — прямо ворошиловский стрелок какой-то! а тот невозмутимо перезарядил «наган» и снова нацелил его на бандитское убежище.

Следующего урку, который имел несчастье неосторожно высунуться, снял уже я. Хлоп! И даже кепка с пробитой башки злодея слетела.

Мы снова предложили злодеям сдаться, но получили в ответ только ругань и проклятия. Похоже, эта сволочь и впрямь решила в полном составе отправиться на тот свет. Что ж, кто я такой, чтобы им мешать? Тем более появился шанс ускорить их попадание на раскалённую сковородку — я заметил у одного из милиционеров ручную гранату гранату. Он уже собрался метать её в сторону неприятеля.

И тут мой взгляд зафиксировал, что милиционер то ли от волнения, то ли по неопытности, забыл снять с гранаты предохранитель. И, если он сейчас забросит её в «лапы» неприятелю, тем самым преподнесёт им такой подарок, о каком они даже не смеют мечтать.

— Стой! — Я едва успел перехватить его руку, быстро отобрал «бомбу» и, щёлкнув предохранителем, швырнул снаряд уже по всем правилам воинской науки.

Эх, не зря нас, пацанов, ещё в советской школе учили метать пусть учебные, но всё-таки гранаты. Чуть погодя набивал руку уже в армии и во время командировок в «горячие» точки страны, так что пригодилась наука на все сто — граната (в здешнем обиходе — «бомба») упала ровным счётом туда, куда я и планировал её забросить, а именно аккурат за эти проклятые бочки, где засели бандюки.

Грохнуло так, что у меня на короткое время заложило уши. А когда воздушная пробка рассосалась, до меня донёсся чей-то душераздирающий крик: кому-то основательно прилетело.

Пальба со стороны врага прекратилась, походу, сражаться с нами больше было не кому, но я всё-таки выждал чуток для осторожности, потом вскочил и, согнувшись в три погибели, добежал до бочек, где узрел следующую картину: внизу, застыв в разных позах лежала четвёрка покойников, а единственный уцелевший катался по земле, схватившись за окровавленную голову.

Появился санинструктор — суетливый дядька в возрасте, однако я не подпустил его к раненому, пока не обезоружил злодея: вдруг гадёныш ломает комедию? От этой братвы всего ждать можно.

Перестрелка стала последним эксцессом, дальше облава пошла без сучка и задоринки. Часа через два мы уже приступили к первым допросам.

Я сразу настроился на долгую и изнурительную работу, ведь нам пришлось иметь дело с весьма специфическим контингентом. Большинство проституток были стрелянными воробьями и знали почём фунт изюма. Таких на понт не возьмёшь.

Конечно, «спецкамеры» сыграли свою роль, так что дамы кололись охотнее, чем обычно, но уже на пятом допросе я ощущал себя так, словно выпил полную пачку «озверина». Лишь былой профессионализм, который, как шутят у нас, не пропьёшь, помогал держаться хладнокровно и не реагировать на откровенные подначки дам особо лёгкого поведения.

Вопреки распространённым представлениям, красоток среди них было на удивление мало: коренастые, какие-то угловатые, с плохой кожей, замаскированной толстым слоем пудры. Неважно одетые, неряшливые, с грубыми, почти матросскими манерами, многие малограмотные или совсем неграмотные. У половины сифилис, у другой — триппер и прочие венерические заболевания. Чуть ли не поголовно сидели на марафете.

В общем, «фам фаталь» среди них не наблюдалось. Просто удивительно, как клевали на них клиенты…

Я усомнился, что мы действительно закинули невод в нужном месте, однако Коля Панкратов лучился оптимизмом и заверял, что результат будет. Правда, из осторожности не уточнял какой.

На часах было почти десять вечера. Я давно не ел, в животе одна кишка играла на другой, сомнения росли всё сильнее. Мы только что отправили в камеру барышню, строившую из себя генеральскую дочь, а по факту — девицу двадцати лет, сбежавшую из деревни от отца-пьянчужки.

— Зови следующую! — устало приказал Николай конвойному.

Тот кивнул и привёл на допрос очередную проститутку, одиннадцатую за сегодня.

Девушка была высокой и стройной, её волосы были заплетены в длинную русую косу. Довольно миловидное личико, умело очерченные брови, помада далеко не вульгарного оттенка, да одежда не ней, хоть не новая, но подобранная со вкусом.

Стоило мне поглядеть на вошедшую, как оперская чуйка подсказала — это оно!

— Ну, проходи, садись, красавица, — предложил Коля.

Девушка медленно опустилась на скрипучий табурет. Мы специально выбрали такой, чтобы допрашиваемые чувствовали себя как можно неуютнее, но визитёршу это явно не проняло. Держалась она уверенно и я бы даже сказал — с достоинством.