Комната 24

- Готово.

- Отлично, дальше я сам. Только в обморок не грохнись.

- Стараюсь из последних сил.

- Да я вижу. Принеси стакан воды, - я вышла и быстро вернулась с большим стаканом воды, мало ли зачем она ему понадобилась. – Пей.

- Что?

- Пей, успокоишься.

Несколько минут, пока я тянула водицу, Андрон сам себя долечил. Разве что попросил помочь ему с перевязкой. За окном заверещала серена «Скорой помощи». Этот жуткий звук, наводящий на мрачные мысли. Раз ее включили, значит, дело срочное, значит, кому-то плохо. Возможно, в эту самую минуту, кто-то умирает. Само по себе это ужасно. Люди постоянно умирают, не успевая толком родиться. И как бы ни хотелось, но изменить что-либо невозможно. Есть вещи – неподвластные понимаю, изменению и искоренению.

- Такое чувство, что я не управляю этим миром. – Призналась я лежащему на моей кровати. С рассеянным взглядом подошла к окну и отодвинула шторку. Бесцветное белое небо, бездушное отчасти. – Есть моя жизнь, мое окружение. Но я ничем не управляю, ничто не контролирую… Даже погоду.

- Но ты устроила дождь.

- Да, но это было не в моем мире.

Я хотела обернуться и взглянуть на ученого, но краем глаза ухватила знакомый автомобиль. Это же Данин. Где же он сам? Бригада «скорой помощи», человек на носилках. Эй, где мое сверх-зрение? Срочно бинокль.

О, нет, нет, нет, нет, нет.

Я пронеслась на выход мимо Андрона, ничего не объясняя. Впрочем, вряд ли он ожидал их от меня.

Я буквально летела по ступенькам. Скорее, скорее вниз. Что там, что случилось, что с ним – я все должна знать. Я не смогу жить, если не буду знать. Но почему же, почему дверь открывается так долго. Почему уже успела собраться толпа зевак, как кордон, через который едва ли прорвешься.

- Что случилось? – Услышала я свой голос и не узнала его.

Участливые шепотки пошли отовсюду.

- Парню плохо стало.

- Наверное, наркоман.

- Да не похоже.

- Упал у лифта.

- Видели кровь? Там была кровь.

- Хорошо одет для наркомана.

- А сейчас вся молодежь на дури.

Как же хотелось, чтобы они все заткнулись. Наконец я протиснулась к медбратьям, которые уже закрывали двери. А Даня лежал там, глаза закрыты – на лице ни кровинки, такой бледный.

- Что с ним? – Потребовала я со слезами на глазах.

- А вы ему кто?

- Жена.

- Тогда езжайте следом, - мужчина протянул мне давно знакомые ключи от автомобиля, - в больницу.

Но я не умею водить – так не произнесла я. Кому какое дело, в самом деле – умею я водить или нет? В конце концов, эта реальность моя, это все творит мое сознание… Тогда почему Даня лежит в карете «скорой помощи», а не сидит на кухне за столом и рассказывает смешные истории с работы. Почему, почему. Это даже не вопрос.

«Бог не всемогущ, да?» - Отправила Андрону мысленно. Глянула вверх на свое окно, шторка шелохнулась, но не более.

Сжав ключи, я поняла, что «скорую» из виду уже упустила, но дольше мешкать нельзя. Отворила дверь, уселась за руль. Дрожащей рукой втиснула ключ в зажигание. И зажгла. М-да. Пятак расколоченных машин, еще Богу известно скольких я позадевала пока выезжала со двора. Плюс десяток аварий по пути до больницы. Надо было их всех на абордаж брать – все равно едут в нужном направлении.

Наверное, у меня ничего не получается, потому что я нервная. И руки дрожат. Нет, наверное, причина в руках.

Боже. Как я могу думать о руках, когда одного из двух моих самых дорогих и близких, везут на носилках неизвестно куда.

Не одну минуту я, как заведенная, твердила о том, что я его законная жена, законная! Я должна его видеть, должна быть рядом, когда откроет глаза. Должна убедиться, что с ним все в порядке. Должна, должна, должна.

- Небольшой кровоподтек и гематома, - монотонно сказал врач, - от ушиба. Других повреждений нет. Сейчас сделаем рентген, посмотрим, что внутри.

Я осела вдоль стены рядом с рентген-кабинетом. Еще час с высохшими после долгих рыданий глазами, сидела напротив Дани. Он спал или был без сознания – неизвестно. Он никогда ни на что не жаловался. Разве что на бестолковых подчиненных. Но у него никогда ничего не болело. Даже голова. А она-то болит у большинства.

Наконец, его глаза открылись и недоуменно на меня уставились.

- Они мне ничего не говорят,- просипела я, готовая снова разрыдаться, - считают, что я слишком нервная.

Легкая улыбка тронула его уста, он протянул ко мне руку.

- Ты не нервная, - успокоил, утирая катящиеся слезы по щеке, - просто сильно переживаешь.

Голос звучал слабо. Но не представляю, у кого бы он звучал сильно, если грохнешься с высоты ста восьмидесяти с лишним сантиметров.

- Они быстро отреагировали, - он окинул палату взглядом.

- Проезжали мимо. На обед, кажется.

- Надеюсь, не сильно их отвлек.

За свою надежду получил легкий толчок в плечо. Атмосфера сразу как-то разрядилась. И вот уже мы оба улыбались. Счастливые, что живые, целые и, надеюсь, стопроцентно здоровые.

12

История с его падением несколько изменила наши отношения. Даже после выписки никто мне так и не сказал почему мой муж упал. И я всерьез начала беспокоиться. Даня отшучивался – я не должна так за ним следить. Не должна так пристально смотреть как он ест, а то ему кажется, в любой момент я жду его превращения в дракона. Все время это его «так» и так выразительно, что зубы сводило.

Уж лучше в дракона.

- Знаешь, - как-то утром заговорил потенциальный дракон, - я переговорил с родителями…

С родителями. С которыми я никогда не общалась. Их даже не было на нашей свадьбе. У него дома нет ни одной их фотографии. Кто эти люди, о чем они думают, когда их сына нет рядом. Да и вообще, где они живут, чем? Вряд ли мне нужны ответы. Даня редко о них вспоминает. Обсуждать тему «отцов и детей» он пока не готов.

- Ты говорил по телефону?

Как глупо спрашивать нечто столь несуразное. Но на уровне подсознания, я оттягивала момент истины. Момент «ч». Момент… Чего?

- Нет, мы встретились в ресторане. Пока ты была на работе.

- Поздний ужин?

- Что-то вроде того.

- Они поздравили тебя с женитьбой?

- Да.

- Что еще хотели?

- Это я был инициатором ужина. Я хотел поговорить с ними.

- Удачно?

- На удивление, - он задумался, предаваясь воспоминаниям, - да. Все прошло, как я и не смел надеяться.

- Так плохо? – Со смешком выдала я.

- Нет, наоборот, в том-то и дело. Они никогда меня не понимали. Мы с разных планет. Но после вчерашнего я много понял. Мои предки не такие уж и рептилии, - засмеялся смехом, превращающим его в мальчишку. – Они много спрашивали о тебе, так что добрую половину вечера беседа шла вокруг твоей персоны.

- Я стала звездой?

- Да. Как-нибудь они вручат тебе «Оскар».

- Ты же знаешь, что я патриотка.

- Без проблем. Думаю, Тефи, Греми, Эмми – что там еще есть? – Смеялся в полный голос, - все твои.

- Ты же знаешь, мне не нужны награды.

Он вдруг стал серьезным.

- Я знаю.

Что-то между нами повисло. Невидимая пелена, ставшая границей. Она отгораживала меня от чего-то, чего я не знала.

- Так что в итоге?

- Я ухожу с работы.

- Что? – От шока я чуть не выронила кружку, кофе даже успело расплескаться. – Почему?

- Не почему, а зачем, - назидательно и философски. – Я тут подумал: жизнь одна, всех денег не заработаешь. А те, что есть, вполне хватит на заслуженный отдых.

- Я думала, ты любишь свою работу.

- Безусловно. Но я устал.

Я внимательно в него всмотрелась. Осторожно спросила:

- И чем ты хочешь заняться?

Вместо ответа он протянул мне атлас мира.

- Мы можем увидеть все, - проникновенно прошептал, - если ты захочешь.

- За восемьдесят дней? – Вдруг усмехнулась я.

- Да.

Опять по его лицу прошла тень. Та страшная тень, которую не раз за последние дни мне пришлось наблюдать.